Мираж
Шрифт:
— А вот и приедет.
На следующий день 14-го она проснулась поздно, подошла к окну, и первое, что она увидела — это знакомый легковой автомобиль Жмудских — длинный, серый, с огромным радиатором. Вместо пассажиров — чемоданы и ящики. Даже рядом с шофёром ящик. Автомобиль направлялся к вокзалу. За ним туда же тащилась повозка с кладью. На тротуарах прохожие, некоторые с грузом, тоже тянутся в сторону вокзала.
Она звонила Стефану, в Гранд-отель, на склады — или никого нет, или ничего не знают. Собралась и сама побежала в Гранд-отель, в штаб армии. С огромным трудом добилась, чтобы её допустили к адъютанту командующего. Капитан Макаров был весь в звонках и срочных бумагах.
— Это
Наконец нашлась дня неё минута.
— Что случилось?
— Кутеповская стратегия. Говорят, ротой хорошо командовал. Вот и не лез бы дальше. На Москву нацелился, а здесь, в тылу, оставил чуть не десятитысячную армию красных. Уже взяли Волчанск, Купянск, подошли к Белгороду. От Харькова уж в сорока вёрстах...
К ним приблизился аккуратный унтер-офицер, и Павел сказал:
— Знакомьтесь, Мария Конрадовна, это мой старший брат, Владимир.
— Пани Крайская, — представилась Марыся и спросила: — Вместе будем от красных спасаться?
— Должны отбиться, — не очень уверенно ответил капитан Макаров. — Шкуро уже вышел на боевые позиции. А так, милая пани, война есть война. Ценности компактно, документы — не придерёшься, от своих не отставать.
— А Леонтий?
— А Леонтий нас защищает.
— Но если отступать, возьмёте меня?
Раздался звонок, резкий, как выстрел, и вспыхнула красная лампочка.
— Генерал, — прошептал Макаров и, сделав знак, чтобы вели себя тихо, взял трубку.
— Слушаю, Ваше превосходительство. Немедленно прикажу. Через пять минут будет у входа.
Схватил трубку другого телефона.
— Гараж! Буркина! Тогда любого генеральского шофёра. Лебедев! Чтобы через три минуты машина генерала стояла у парадного входа!
— Володя! Собирай охрану, — сказал он, положив труб. — Чтобы через минуту все стояли у входа. Владимир Зенонович в открытом автомобиле выезжает на прогулку по Харькову. А вы говорите — отступать.
Несмотря на демонстративную прогулку командующего, всё оставалось тревожно неясным. Поздно вечером Марыся оделась попроще, нашла знакомого извозчика и поехала в Садовый переулок, В тех краях её и увидел случайно Лео.
По договорённости в переулке всегда должен был бродить, гулять, сидеть на лавочке с гармошкой, в общем, существовать один из тех, о ком никто не знает.
— Кого ищешь, бабонька? — спросил Марысю некто в гимнастёрке, сапогах и папахе — будто уже знакомы, тот же, что и всегда, так были похожи эти люди одеждой и незаметными лицами.
— Да мне бы к рынку.
— А чего ночью на рынке?
— Тётка там рядом живёт больная, а я из Лозовой приехала...
— Да знаю я тебя — с самим Весёлым видел. Сядем на скамеечку пожмёмся, а то ночь прохладная.
Сели. Конечно, облапил — здесь всё приходилось терпеть.
— Ваши наступают, — сказала Марыся. — Возьмут город?
— Наши наступают, вот и я наступаю. Не бойсь — я так, поиграть. Руки замёрзли — погреть надо.
— Что он говорит?
— Весёлый? Говорит, навряд возьмут — Кутепов, сволочь, старается.
— Но если возьмут, меня же здесь все знают.
— Если с теми не успеешь уйти, тогда беги сюда. Только без хвостов.
Утром 14 августа в полевом штабе на станции Ржава Кутепов, прочитав донесение о наступлении красных на фланг и тыл, вышел на наблюдательный пункт на высотке за станцией. Вокруг свита — штабисты, артиллеристы. Майор Бондаренко взял с собой Дымникова,
и тот стоял в сторонке, едва не засыпал. Замаскировались здесь хорошо, и прицельных выстрелов красных не было. Солнце поднялось сзади, и офицеры смело смотрели в бинокли, не боясь демаскирующих «зайчиков».— Что за деревня перед окопами красных? Кем занята?
— Колбасовка. Пока нейтральная, — доложил командир корниловцев, молодой изящный полковник Скоблин, который напоминал Дымникову Лермонтова.
— Немедленно захватить. Занять оборону по северной окраине, вести беспощадный огонь и периодически атаковать. Только один ваш полк, Николай Владимирович, остаётся здесь, лицом к Москве. Дивизия поворачивается кругом и бьёт Селивачева. Ермолин, готовьте приказ. В течение дня разгромить части красной VIII армии, действующие на линии Короча—Белгород. Вам, Скоблин, передаётся бронепоезд «Слава офицера» и артиллерия: марковская батарея, майор Бондаренко. Скоро все мы пойдём туда, — Кутепов показал на север, туда, где Курск, Орел, Москва. — А сейчас еду бить Селивачёва.
Дымников увидел на лице Кутепова прежнюю злобно-злорадную гримасу, а генерал, заметив старого знакомого, обратился к нему:
— Капитан Дымников, что-то вы опять стали похожи на Дантеса. Стреляйте не в Пушкина, в красных. Против вас бывший русский генерал Геккер [39] . Почти Геккерн. Бейте его.
Скоблин приказал занять оборону и окопаться у села Колбасовка. Начались почти ежедневные и почти безрезультативные бои. Уже на рассвете все деревенские собаки убегали куда-то в степь — знали, что вскоре начнётся пальба. Артиллерия красных била с закрытых позиций и гранатами, и шрапнелью. Бондаренко командовал: «Батарея к бою!», иногда менял позиции. Горели избы, кричали раненые, но главный бой шёл на станции Ржава. Там гремели шестидюймовки красных бронепоездов, расстреливающих «Славу офицера».
39
Геккер Анатолий Иванович (1888—1938) — в Гражданскую войну начдив, командовал рядом армий на Южном и Кавказском фронтах.
Командиры юнкерских батарей придумали план уничтожения красного бронепоезда «Третий Интернационал»: ночь, поставить орудия в кустах вплотную к полотну, а затем расстрелять бронепоезд в упор. Батарею Бондаренко тоже назначили в эту ночную вылазку.
Дымников помнил, что во время последней встречи с Марысей она сказала: «Сделай всё, чтобы уйти с фронта в штаб. Лучше в Таганрог к Деникину. Здесь же война, убивают каждый день. Леончик, ты должен жить».
Приказав солдатам обмотать колеса соломой, он, когда стемнело, повёл первое орудие батареи к полотну в кустарник. Ночь, конечно, спутала ориентиры, но хорошая топографическая память Леонтия не подвела, благополучно миновали яму и сумели хорошо замаскироваться. Капитан привалился к передку, накрылся английской шинелью и, приказав унтеру разбудить его на рассвете, закрыл глаза. «Здесь, милая, — подумал Дымников, — меня не убьют, а ты расскажешь мне, с кем встречаешься в Харькове».
И его здесь не убили. Проснулся он на рассвете, стояла мирная тишина, наполненная щебетанием птиц. Бронепоезд «Третий Интернационал» появился, но, не дойдя километра 2 до своего обычного места, дал один выстрел в сторону белых (причём, снаряд не разорвался) и ушёл обратно на станцию Солнцево. Операция не удалась.
Марыся говорила: «Подольстись к Кутепову. Он падок на это. Пусть переведёт тебя в Таганрог». Однако льстить по плану Дымников не умел. Помогло, что генерал сам приехал после тяжёлого боя.