Миражи

Вошел Патрик, и она обернулась.

– Садись, Пэдди, – сказала она с плохо скрываемым раздражением.

– Ты забываешь, что я давно не ребенок, Мэгги.

– Неужели?

Он остановился у камина.

– Так что там у тебя за важное дело?

– Сначала о другом, Пэдди. – Она потушила сигарету в пепельнице, которую держала в руке. – Скажи на милость, ты соображаешь, что делаешь?

– Тебя это не касается. – Его ответ прозвучал четко и грубо.

– Скажите, пожалуйста! Он, видите ли, не ребенок! Должна тебе сказать, что не позволю тебе трахаться в моем доме с кем попало! Это мой дом, а эта девка – моя работница!

– С нынешних пор уже нет.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он перевел дух. Все-таки тяжко вести подобные разговоры в столь ранний час.

– Слушай, может, хватит? Извини, что я тебя огорчил, но я не намерен обсуждать этот вопрос. Во всяком случае, сейчас.

Он зажег сигарету и бросил спичку в камин.

– О чем ты собиралась поговорить?

Леди Маргарет изучающе посмотрела брату в лицо. Оно было непроницаемым. Она подумала, что, возможно, перегнула палку. Прикурила сигарету и присела на краешек дивана. Времени было в обрез.

– Мне позвонил Чарльз Хьюит, – сказала она. – У них образовалась вакансия, и он предлагает тебе ее занять. – Она стряхнула пепел и посмотрела на Патрика. – Тебе нужно явиться сегодня на собеседование, хотя это чистая формальность, дело верное. – Она сделала глубокую затяжку и продолжила: – Я обещала, что ты приедешь.

Патрик непонимающе уставился на сестру. До чего же она тщеславна. Сидит тут в халате, покуривает и рассуждает о его жизни, будто о своей собственной.

– Я сказала, что ты вылетишь из Абердина утром, – закончила она.

– Что? – Его рот искривился язвительной усмешкой. – А тебе не пришло в голову, что неплохо бы сперва спросить меня?

– Вот как? – с неменьшим сарказмом отозвалась она. – А что, я нарушила твои планы?

– Не твое дело! – Будь же наконец взрослым человеком, Пэдди. Я столько сил угробила, чтобы организовать твою карьеру, а ты хочешь пустить мои труды псу под хвост, потому что для тебя, оказывается, важнее трахаться с этой малолетней шлюхой!

– Не смей так говорить о Франческе! – Он повысил голос, уже не в силах сдерживать ярость. – И что ты имеешь в виду, перечисляя свои заслуги? Сколько раз я повторял: не вмешивайся в мои дела со своими благодеяниями!

– Мои благодеяния ему не нравятся! А как иначе смог бы ты получить такое место? По мановению волшебной палочки?

– Значит, это ты все подстроила? – недоверчиво переспросил он.

– В той или иной степени. Что тут особенного? Только так дела и делаются.

– Нет, это уж слишком! Не желаю больше тебя слушать.

Он сделал шаг к двери.

– Ни с места! – Она крикнула так громко, что он и впрямь застыл на месте.

– Ты сейчас же отправишься в Лондон, Патрик! Я обещала, что ты приедешь, и ты приедешь!

Он в оцепенении не спускал с нее глаз. Потом его прорвало.

– Забудь и думать! Я сказал, что не позволю водить себя на поводке!

– Нет, ты поедешь! – Она подлетела к нему. – Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь, Пэдди. И всегда знал – я никогда не скрывала своих намерений на твой счет. И всегда прямо говорила, чего жду от тебя. Тебе нужна политическая карьера не меньше, чем мне, Пэдди. Ты должен ее сделать ради меня.

– Ради тебя?

Он не верил своим ушам. Ее откровенность поразила его своим цинизмом.

– С какой стати?

Ему казалось, что земля уплывает у него из-под ног.

– Я за все заплатила, Пэдди, за все. За твое образование, за ученую степень, за квартиру в Лондоне, пока ты плесневел у себя в больнице на Чаринг-кросс. За все! И все это я делала только для того, чтобы в один прекрасный день ты сделался политиком!

– Да, но к этому надо подготовиться… Я думал…

– Что ты думал? Ты думал, что я делаю это из чистой бескорыстной любви к своему братику? Или что я буду вечно ждать у моря погоды, пока ты созреешь для важных решений? Думал, что я выхожу замуж за мужика, который на двадцать лет меня старше только для того, чтобы поддержать тебя материально и опять-таки безропотно ждать, когда ты накопишь сил для самостоятельных действий? Ты думал, что я позволю тебе профукать такую редкую возможность? Променять ее на забавы с этой шлюшкой? Опомнись, Патрик!

Он слушал ее, опустив голову.

– Не делай из меня марионетку, Мэгги, – тихо вставил он. – Я буду действовать по своему усмотрению.

– Ты можешь поступать как знаешь. Но не забывай, что ты Девлин и должен доказать, что фамильная честь для тебя – не пустой звук.

– А, вот в чем дело! В нас заговорила старинная ирландская семейная гордость, да, Мэгги? – В голосе его звучал цинизм, смешанный с печалью. До чего же это все глупо! – Неужто такая чепуха имеет для тебя значение?

– Да, – пробормотала она. – Очень большое значение.

Она вспомнила вдруг отцовские долги и тот способ, которым ей приходилось за них расплачиваться. Припомнила презрение в глазах мужчин, этих безымянных выродков, которые давали ей деньги за полученное удовольствие. Она передернулась и перевела дыхание.

– Ты представляешь, во что обходится мне твоя квартира в Холланд-парке? А содержание усадьбы в Ирландии? Которая не продается ради твоих будущих детей! Интересно, сколько нынче платят ординатору в больнице?

– Маргарет, – холодно прервал он ее, – если бы я знал тебя хуже, чем знаю на самом деле, мог бы подумать, что ты меня шантажируешь.

– Моли Бога, чтобы мои предостережения не оказались реализованными, Патрик!

Он прочел в ее глазах ледяную решимость. Он больше не мог сдерживать себя.

– Черт с тобой, Маргарет! – заорал он. – Я не позволю так с собой обращаться! Плевать я хотел и на квартиру, и на усадьбу! И не смей мне угрожать, Маргарет! – Он двинулся к двери. – Сейчас же отсюда сматываюсь. Прежде, чем сделаю что-нибудь, о чем потом могу пожалеть. Да, кстати, найди себе другую няньку – Франческа едет со мной.

Леди Маргарет преградила ему путь и схватила за локоть.

– Никуда ты не поедешь, Пэдди! – Она вцепилась ему в рубашку и больно ущипнула. – И оставь в покое эту маленькую дрянь! Я тебе приказываю! Делай, что я велю! Иначе я с ней разделаюсь. Черт подери! Уж я устрою вам обоим веселую жизнь!

Он вырвался и пошел к двери.

– Слышал, что я сказала! Стой! Я приказываю!

– Приказываешь? Мне?

Это была последняя капля, переполнившая чащу его терпения. В слепой ярости он занес руку и с размаху ударил сестру по спине. Надо вырваться от нее, освободиться от этой глупой опеки.