Мировая девчонка

— Свое участие в этом деле могу объяснить лишь тем, что Дина Петровна Махоткина является моей соседкой по дому. Я дружил когда-то с ее давно покойным мужем. Этим и объясняется мой интерес. Не больше. Но я сотрудничаю с одним частным сыскным агентством, и там, когда напряжение стало нарастать, об охране семьи Махоткиных позаботились сыщики-профессионалы. Некоторые сведения об их работе могли уже и сегодня к вам поступить, Григорий Илларионович. Видимо, от Игоря Павловича, вашего водителя.

Турецкий в упор посмотрел на Базыкина, ожидая реакции, хотя бы кивка, но тот не сделал ни движения: во, характерец!

— А я заинтересовался лишь одной деталью и с этой целью связался, вот Борис Сергеевич в курсе, с Францией, с помощником президента по вопросам культуры и образования госпожой Маргарет Ляффон, которая, кстати, курирует этот проект. Просто меня с ней связывают давние дружеские отношения. И она мне сказала, что девочка должна заехать в посольство Франции в Москве, где ей вручат пакет с официальным именным, я подчеркиваю это, господа, приглашением и прочими разъяснительными документами. Там сказано также, что в случае, если она не сможет принять приглашение продолжить учебу в Сорбонне, — причина не имеет значения, — само приглашение будет немедленно аннулировано. Вот, собственно, все, из-за чего разгорелся совершенно непонятный сыр-бор, и о чем я, собственно, и хотел вам сообщить. И еще, если позволите, два слова.

Турецкий оглядел присутствующих. Все молчали. Интересно! Наконец Базыкин изволил слегка кивнуть, и Турецкий принял это движение за согласие.

— Я могу с уверенностью заявить, что мать и дочь Махоткины никому не желают причинять зла или другие неприятности. Если им будут вот прямо сейчас и здесь гарантированы спокойствие и безопасность, они немедленно — я уполномочен — заберут свои заявления из прокуратуры и милиции и больше к этому вопросу возвращаться не будут. Я думаю, что они приняли верное решение, потому что в руках лихих газетчиков такая вот распечатка может наделать много неприличного шума, не так ли, Семен Иосифович? Вы же наверняка общаетесь с прессой гораздо чаще остальных?

Адвокат быстро взглянул на молчавшего, хмурого Базыкина, подумал и кивнул.

— Ну, вот и хорошо, — позволил себе улыбнуться Турецкий. — Григорий Илларионович, — спросил он неожиданно, и Базыкин, не ожидая прямого обращения к себе, слегка вздрогнул и взглянул Турецкому в глаза. — Я расспрашивал Люсю по поводу ее товарищей одноклассников. Она мне сказала, между прочим, интересную вещь. Оказывается — это, кстати, общее мнение всех девочек в классе — Платон просто отчаянно «болеет» мотоциклами. И даже преуспел в этом деле. Я услышал и подумал: вот она, моя детская мечта!.. Увы. А то сейчас бы наверняка участвовал в каком-нибудь знаменитом ралли типа Париж — Дакар. Я упорный был, обязательно добился бы. Мотоцикла вот только не было. Но это — к слову… Так что прикажете передать моим милейшим соседкам?

— Кончать надо этот базар, — хрипловатым, низким голосом ответил Базыкин.

Турецкий взглянул вопросительно на Хромова, и потом оба — на адвоката. Непонятно было, что конкретно имел в виду Базыкин под термином «базар»?

Тот несмело посмотрел на хозяина, и Базыкин, наконец, понял, видимо, что его слова нуждаются в разъяснении.

— Да, — сказал он. — А ты, Семен, займись этими жуликами. Трепачи поганые… Терпеть не могу! — Он посмотрел на Турецкого и непонятно хмыкнул: — Как последнего лоха развели, а? Да вы, да мы… Правда, что ль, насчет мотоцикла-то?

Турецкий с серьезным выражением на лице молча кивнул, слова были не нужны.

— Передайте… вашим. Приношу извинения.

Хромов забрал бумаги, лежавшие перед Базыкиным и торжественным жестом протянул их Турецкому. Александр Борисович встретился взглядом с Базыкиным, хмыкнул, улыбнулся вопросительно и, забрав бумаги, сунул их небрежно в свою папку. Но подумал секунду-другую и раскрыл молнию. Достал распечатку и снова взглянул на Базыкина.

— Не понадобится?

Тот впервые за все время разговора улыбнулся, просто скользнула улыбка по губам, и сказал:

— Давайте… — Взял, небрежно протянул адвокату и спросил у Турецкого: — Девчонка-то хоть способная?

— Мировая девчонка, — показав большой палец, ответил Александр Борисович.

— Ну, дай ей, Бог…

— Мы свободны, господа? — тут же влез адвокат.

— Да, разумеется, — официальным тоном ответил Хромов и поднялся. — Благодарю вас, господа, что решили миром эту мало приятную проблему. Всего хорошего… Ну, что, отметим? — сказал он, когда Базыкин с Денежкиным покинули кабинет.

— Как скажешь. Только, если можно, ближе к концу дня. Мне еще в школу, к директрисе, надо поспеть.

— А мне все равно, давай хоть завтра.

— Тогда вот тебе моя визитка, и звони в течение дня на мобилу, идет?

— Заметано!

Эпилог НЕЛЬЗЯ БЕЗ «СЮРПРИЗОВ»

Люська, хохоча, рассказывала матери, как это было…

Ирина Генриховна пересилила, наконец, свою неприязнь к «старым и некрасивым» женщинам и приняла приглашение счастливой, а оттого заметно помолодевшей Дины Петровны, которая только и могла отблагодарить своих «спасителей» — и избавителей, — добавлял Филипп, — от всех неприятностей последних недель накрытым дома праздничным столом.

Между прочим, Филипп, заметил Александр Борисович, чувствовал себя здесь уже по-свойски. Не нагло, но уверенно. Что ж поделаешь, хотелось его подколоть, свято место пусто не бывает. Неправильно это, но ведь… Всему свое время, а если ты его прозевал, пеняй только на себя и ни на кого другого. Единственное, что еще как-то согревало в этом доме, были бесконечные дифирамбы в честь умнейшего, мудрейшего, ну и так далее, соседа. А что им оставалось еще делать? Только говорить правду.

Так вот, Люська хохотала, — ее впервые видели такой счастливой и открытой и Саша и Филя. Ирка, та вообще удивлялась, почему Нинка не сдружилась с Люсей, разницы-то год всего! Ну, ничего, в Европе им будет проще. Этот тезис о скорой встрече с будущей подругой в Европе ужасно веселил и радовал Люсю.

К слову, не меньше радовалась, но скрытно, и сама Ирина, которой муж неожиданно предложил прокатиться на Запад — и Люсе помочь устроиться в Сорбонне, и Нинку навестить, — так, на недельку-другую, просто проветриться, а то что-то давно вдвоем не рассекали пространства. Очень удачно вышло это приглашение у Шурика…

Ну, да, Люська хохотала, представляя в лицах, как в школу вошел ужасно важный генерал и как сразу залебезила перед ним «крыса». Причину Люська узнала позже, дома, точнее, подслушала, когда взрослые говорили. Это Алле Максимовне уже вставил фитиль кто-то из помощников господина Базыкина. Куда вставили и как, про это взрослые только хихикали. А о чем шел разговор у генерала с директрисой, ни один человек в школе так и не узнал. Александр Борисович вышел, а «крыса» долго еще сидела, запершись, у себя в кабинете, и потом, когда уже уходила домой, видели, что все лицо ее и шея были покрыты красными пятнами. Это она волновалась, кожа, говорили, у нее такая чувствительная.

И еще одна «потрясная» новость всколыхнула весь десятый «а». Платошка зачем-то на переменке позвонил домой, и отец вдруг сказал, что решил купить ему мотоцикл. Даже спросил, какой лучше? Конец учебного дня в школе прошел в обсуждении новейших марок мотоциклов. Мнения все-таки сходились не на «японцах», а на надежном, классическом «харлее». Платошка был на вершине счастья.

И фактически незаметно прошла новость Люси, которую сообщил ей, уходя из школы, Александр Борисович. Завтра она должна отпроситься у своей классной до двенадцати часов, чтобы вовремя явиться во французское посольство за необходимыми для поездки документами. Классная чуть в обморок не свалилась от этой просьбы. А подруги отнеслись к этому как к нормальному явлению. Еще удивлялись, чего они там так долго оформляли? Решение-то по олимпиаде было еще весной принято, и все лето чего-то тянули, а теперь — бегом!.. Ну, французы! Лягушатники, ха-ха-ха!!