Мировой кризис: Общая теория глобализации

«Обретение глобального врага» было выдающимся достижением нового американского руководства, качественно повысившим эффективность, а следовательно, и конкурентоспособность американского общества, далеко не только в силу внутренних причин.

Пример 27

Терракт 11 сентября 2001 года

и решение геополитической проблемы США

Победа в «холодной войне» стала для США не сразу осознанной, но ничуть не меньшей трагедией, чем для рухнувших стран постсоветского и «провисших» стран постсоциалистического пространства.

Проблема заключалась в том, что мирный распад СССР лишил оправдания их мировое доминирование и создал объективную угрозу их статусу сверхдержавы.

Ведь понятие сверхдержавы определяется не неким количественным уровнем мощи или влиятельности, а специфическим качественным механизмом извлечения выгод из взаимодействия с другими странами. Сверхдержава осуществляет военно-политическую защиту своих союзников, в обмен на которую те ограничивают свою конкуренцию с ней (в первую очередь экономическую, но отнюдь не только ее - так, США окончательно стали сверхдержавой, когда Великобритания в критический момент Второй Мировой войны передала им материалы исследований по созданию атомной бомбы).

В результате она получает двойной выигрыш: с одной стороны, от ограничения конкуренции, с другой - от технологического лидерства, являющегося следствием концентрации военных расходов (именно они, как ни прискорбно, служат наиболее эффективным способом стимулирования технологического прогресса).

Этот выигрыш существует, пока налицо серьезная внешняя опасность. Распад СССР по кровавому югославскому сценарию (такие проработки делались) плавно заменил бы «советскую военную угрозу» угрозой «постсоветского ядерного хаоса» и не просто сохранил, но укрепил бы оправдание глобального доминирования США: они остались бы единственным защитником мира от волны террора и насилия, исходящей с территории бывшего СССР.

Относительно мирный распад СССР разрушил эти планы, и глобальное доминирование США утратило свое оправдание. США по вполне объективным причинам - в связи с успешным и полным решением стоящих перед ними задач - перестали выполнять необходимую остальным странам миссию, ради которой те умеряли бы свою конкуренцию с ними, и так и не смогли найти ей замену. В результате они оказались в шаге от положения мавра, который «сделал свое дело» и больше никому не нужен.

Предпринимавшиеся на протяжении всех 90-х годов попытки назначить нового «общечеловеческого врага» успехом так и не увенчались: Россия была слишком слабой и дружелюбной, Югославия и Ирак (сам по себе, без предварительной истерической «накачки» после терракта 11 сентября) - слишком незначительными, Китай - слишком тесно связанным с Европой и слишком сильным. Традиционные террористы, как блохи, у каждого были свои, и «чужие» террористы мало кого волновали. Существование же преступных транснациональных сетей в 90-е годы также не вызывало тревог, так как отсутствовали доказательства того, что они представляют собой системную угрозу развитым, да и просто влиятельным странам мира.

В результате и Европа, и Китай, и арабский мир начали преследовать собственные интересы, бросая США вызов за вызовом в самых различных сферах.

И сегодняшние проблемы США во многом вызваны тем, что 10 лет назад из-за разумности и стойкости народов нашей Родины они «потеряли темп».

Уже в первые восемь месяцев 2001 года эгоистическое и неграмотное поведение Буша обострило отношения США с Евросоюзом. Так, один лишь только отказ США от подписания Киотского протокола вызвал в Европе взрыв ярости и подготовку самого широкого спектра негативных реакций - от одностороннего его подписания до введения санкций против американского экспорта в Евросоюз.

Чудовищное и очень американское по своей телегеничности злодеяние вернуло «цивилизованному человечеству» общего врага, а США - общепризнанное оправдание их доминирования. Дошло до того, что они получили военную инфрастуктуру в еще недавно казавшейся недосягаемой для них Средней Азии, начав процесс стремительного вытеснения оттуда России и недопущения туда Китая.

При этом США находятся в несравнимо лучшем положении, чем в период «холодной войны», так как нынешний враг не только не самоочевиден, но, напротив, невидим для всех, кроме сверхдержавы, которая обладает поэтому монополией на назначение врага и определение всех его характеристик в зависимости от своих потребностей.

Российские наблюдатели обычно не отдают себе отчет в том, насколько важны для американского общества юридические формулировки. Декларация лидеров США о «войне» была воспринята в России как метафора, оживляющая воспоминания о Великой Отечественной и о страхе перед ядерной катастрофой. Но она стала одной из первых реакций американского государства на терракт именно потому, что в США имеет четкий юридический смысл.

В мирных условиях подозреваемого надо поймать, доставить в суд, дать ему адвоката и выслушивать его не вполне удобные высказывания (случай Милошевича, а до него - Георгия Димитрова). Более того: подсудимый может доказать свою невиновность (как это было с Димитровым) или продемонстрировать пугающую государство и привлекательную для колеблющихся убежденность (случай Маквея). Все это сложно, ненадежно и, в конце концов, слишком долго, - а общественное мнение нуждалось в полномасштабном шоу «Месть» (характерно, что американцы так и не говорили о «возмездии», а лишь о «мести», которая при всей естественности не является не только оправданной, но и законной) «прямо сейчас».

Состояние же войны позволяет отмести демократические формальности (существенно, что США понимают «права человека» как привилегию американцев и европейцев; их толерантность существует «только для своих», как раньше она существовала «только для белых») и демонстративно наказывать «плохих парней» тогда, когда это нужно, исходя из внутриполитической ситуации. При этом потребность в доказательствах, естественная для цивилизованного общества, не говоря уже о демократии, полностью отпадает (представленные союзникам, а затем и России «доказательства», не говоря уже об их вопиющей сомнительности, могут быть признаны таковыми лишь судом).

В самом деле: бен Ладен был объявлен виновником терракта задолго до предъявления (а если исходить из здравого смысла, то и до сбора) доказательств. То, что в итоге они были предъявлены в первую очередь союзникам США, могло иметь (помимо демонстрации отделения «агнцев от козлищ» и запугивания относительно самостоятельных стран) только одну цель: проверку степени убедительности этих доказательств на заведомо лояльной и польщенной аудитории для их последующей доработки.

Важно и то, что война объявлена на обыденном, а не на юридическом языке. Тем самым США получили возможность считать себя находящимися в состоянии войны или мира в зависимости от своих потребностей: при решении одних вопросов можно исходить из «военной» логики, а при решении других, в то же самое время, - из «мирной». Понятно, что ткань законодательных норм при этом расползается, оставляя для практического применения ничем не ограниченное «право сильного».

Классический пример юридической «лакуны», в которой царит произвол, - содержание американцами захваченных талибов на военной базе в Гуантанамо. Талибы не преступники, так как находятся там ни по решению суда, ни в его ожидании. С юридической точки зрения они не являются и военнопленными, то есть на них не распространяются нормы Женевской конвенции. Их положение не регулируется никакими правовыми нормами. Лишение их свободы вызвано произволом властей США, - так же, как, впрочем, и сохранение их жизни: они находятся вне закона, юридически не существуют (так как их правовой статус не определен) и, соответственно, не имеют никаких определенных прав, в том числе и права на жизнь.

Строго говоря, положение захваченных талибов по отношению к США не сильно отличается от положения граждан неразвитых стран. Ведь практика нанесения американцами ракетно-бомбовых ударов, в том числе и по заведомо мирным или необходимым для поддержания жизни объектам, убедительно свидетельствует о присвоенном США, но тем не менее бесспорном праве убивать жителей относительно слабых стран по своему усмотрению.

В результате терракта 11 сентября 2001 года один человек - президент США Буш - вновь, как это было в Косово, подменил собой Совет безопасности ООН, при полной поддержке мирового сообщества присвоив себе такие его неотъемлемые функции, как определение агрессора и выдачу санкции на применение против него силы.