Миры Империума

Он взглянул на меня и добавил:

– И это он сделал голыми руками?

Я надеялся, что они поверят, а это стало бы лучшей гарантией от повторения подобных инцидентов. Я хотел, чтобы они боялись меня, и здесь были совершенно ни при чем вопросы этики.

– Довольно, – Грос обратился к своим людям. – Возвращайтесь к своим делам. Миче сам напросился. Он обозвал новичка нахалом. Я даю ему имя Молот!

Я решил, что сейчас самое время взять чуть повыше.

– Лучше бы ты, Грос, сказал им, что я займу здесь место Миче. Думаю, нам обоим будет полезно работать рука об руку!

Грос скосил взгляд на меня.

– Подходит, – сказал он, немного поразмыслив.

Я почувствовал, что он что-то задумал.

– И, между прочим, – добавил я. – Я оставлю на себе мундир. Ведь мы договорились с тобой об этом, пока не вмешался Миче. Почему ты не сказал об этом?

Грос пожал плечами и, внимательно посмотрев на меня, усмехнулся.

– Он останется в мундире, – сказал вожак, обращаясь к своим людям. – Через тридцать минут нас не должно быть в этом месте. Идемте!

* * *

В конце темного туннеля показалась неровная полоска света. Грос дал команду остановиться. Люди сгрудились, заполнив тесный проход.

– Большинство из вас прежде не ходило этим путем, – начал Грос. – Отсюда можно выйти на Оливковую аллею. (Это маленькая боковая улочка под стеной дворца, пояснил он мне). Снаружи выход прикрывает небольшая лавочка, в которой торгует древняя старуха. Не обращайте на нее внимания. Выходить будем по одному. Как только выйдете из лавки, поворачивайте направо. Не забудьте, что документы у вас всех в порядке. Если кто-нибудь на воротах спросит – покажите. Держитесь спокойно. Если сзади вас возникнет какой-нибудь шум, продолжайте идти. Место встречи – на воровском рынке.

Он показал первому на выход, занавешенный рваным брезентом. Через полминуты туда последовал второй. Я подошел ближе к Гросу.

– Зачем было приводить сюда столько людей? – спросил я тихо. – Если бы нас было всего несколько, нам было бы намного легче.

Грос покачал головой.

– Я должен присматривать за этими слюнтяями. Всякие мысли могут забрести в их головы, когда их оставишь без присмотра на пару дней. А я не могу позволить, чтобы все было испорчено. Они ничего не умеют делать сами. Только по подсказке.

Мне эти аргументы показались весьма сомнительными, но я не подал виду. Все уже прошло мимо нас и исчезли за брезентовым пологом. Тревоги не было.

– Порядок! – сказал удовлетворенно Грос. – Давай за мной, парень.

Он проскользнул под заплесневелые тряпки, я – за ним, мимо колченогого стола, заваленного горшками. Старая карга, восседавшая на табуретке, не обратила на меня никакого внимания. Грос выглянул на узкую пыльную улицу и быстро нырнул в толпу прохожих. Я, не отставая, следовал за ним. Мы шли мимо покупателей и мелких торговцев, прислонившихся к облепленным мухами лоткам с пищей. Мимо обшарпанных магазинчиков, ковыляющих нищих, чумазых мальчишек. На улице было полно мусора и отходов; голодные собаки сновали в толпе. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания – мы выбрались без всякого затруднения.

Я вспотел под тяжелым плащом, который дал мне Грос. Мухи жужжали у моего распухшего лица. Какой-то нищий, скуля, протянул ко мне изможденную руку. Грос нырнул между двумя толстяками, занятыми оживленным спором. В тот момент, когда я хотел последовать примеру своего напарника, толстяки двинулись в путь, и я был вынужден обойти их и тотчас потерял Гроса из виду.

Внезапно я увидел военную форму – парня в желтоватом хаки с суровым лицом, который грубо пробирался сквозь толпу. Прямо передо мной прошмыгнула собака, я инстинктивно отпрянул назад. Раздался крик, люди начали рассыпаться во все стороны, толкая меня. Тут я увидел Гроса. Побледнев, он глядел на солдата. Внезапно он побежал. В два прыжка человек в форме догнал его, схватил за плечо и с криком повернул к себе. Завыл щенок, попав мне под ноги. Рука солдата подымалась и опускалась, нанося удары Гросу тяжелой дубинкой.

Далеко впереди себя я услышал выстрел и почти тотчас же еще один, уже ближе. Грос мчался сквозь толпу с окровавленной головой, а солдат лежал в пыли, на спине, конвульсивно дергая ногами.

Я бросился вдоль стены, стараясь перехватить Гроса или, во всяком случае, не потерять его из виду. Толпа расступилась перед ним, бегущим с пистолетом в руке.

Внезапно передо мной вырос солдат с дубинкой. Я бросился в сторону, взмахнув рукой. Солдат отпрыгнул и отдал честь. Я разобрал слова «Извините, сэр», пробегая мимо него. Он, должно быть, мельком разглядел мою форму сквозь развевающийся плащ.

Впереди Грос упал на колени в пыль, голова его повисла. Из боковой улицы выбежал солдат, прицелился и выстрелил ему в голову. Грос наклонился, свалился на спину и затих. Пыль смешалась с кровью на его лице. Толпа сомкнулась. С того момента, как его опознали, у Гроса уже не было никаких шансов.

Я остановился, пытаясь вспомнить, что говорил Грос своим людям. Я совершил непростительную ошибку, всецело полагаясь на то, что Грос поведет меня. Он говорил о каких-то воротах, о каких-то документах… Но я же не знал никаких ворот, и у меня нет никаких документов. Погоди… теперь понятно, почему эти оппозиционеры вынуждены были покинуть свое подземелье до захода солнца. Очевидно, с наступлением ночи ворота закрывались, и город покинуть уже было невозможно.

Я продолжал идти, не желая привлекать к себе внимания, и старался придерживать плащ, чтобы не был виден мундир. Я не хотел, чтобы еще кто-нибудь заметил его. Следующий, возможно, не будет торопиться.

Грос назначил своим людям место сбора на воровском рынке. Я пытался вспомнить Алжир, где я провел несколько дней пару лет назад, но все, что я мог вспомнить, это Казбах и ярко освещенные улицы в европейской части города.

Я прошел мимо места, где народ столпился возле тела убитого солдата, не замедляя шага. Другое кольцо окружило то место, где лежал Грос. Теперь здесь повсюду были солдаты, небрежно размахивающие дубинками.

Я нагнулся, протискиваясь через толпу. Улица поворачивала, круто устремляясь вверх. Здесь уже была мостовая, магазинчиков и лотков стало поменьше. С перил балконов на улицу свисало белье.

Впереди я увидел ворота. Люди сгрудились перед ними, пока солдат проверял документы. Еще трое в форме стояли рядом, наблюдая за происходящим.

Я продолжал идти к воротам. Сейчас я уже не мог повернуть назад. К древней кирпичной стене примыкала новая деревянная сторожевая вышка. Под ней текла сточная канава. На вышке стоял прожектор с дуговой лампой и часовой с ружьем на плече. Мне показалось, что я увидел в толпе перед воротами одного из Организации.

Я бросился вперед, но тут же взял себя в руки. Один из солдат заметил мое движение и посмотрел на меня. Он выпрямился и толкнул в бок соседа. Второй солдат тоже заметил меня. Я решил, что единственное, что остается мне сейчас – это смело идти им навстречу. Я кивнул им, на мгновение распахнув плащ. Солдат двинулся ко мне. Сомнения, видимо, не оставили его. Я надеялся, что мое опухшее лицо не покажется ему слишком знакомым.

– Не спеши, солдат, – сказал я, стараясь подражать интонациям выпускников Эколь Милитари. Он остановился передо мной и отдал честь. Я не дал ему возможности перехватить инициативу.