Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)

пошлепаю вниз, в свой "Грот". Я же не отвернулся, наоборот - я вызывающе

взмахнул своей шикарной гривой, отбросив за плечи густые темные локоны и

оперся на палки со снисходительной грацией колониального лорда,

обремененного многочисленными территориями, любовницами и политическим

весом почтенной фамилии. И, разумеется, привыкшего считать Метрополию

общегалактической помойкой, а ее обитателей - ни на что не годными

отбросами, живущими его, лендлорда, милостивыми подачками. Очень дорогой

лыжный костюм, сами лыжи аристократической марках "Берг" и в особенности

сверкавший на черной коже правой перчатки уникальный перстень стоимостью в

мой оклад за десять лет службы, красноречиво свидетельствовали если не о

принадлежности к одной из влиятельных колониальных семей, то о весьма

тугом кошельке как минимум.

 - Чего вылупился, ты, куча дерьма?
–  свирепо пробасил небритый. -

Валил бы отсюда, урод.

 - Ну, тогда уж "милорд урод", мастер педик, - с надменной любезностью

произнес я, - впрочем, продолжайте, господа! Вы меня порядком позабавили,

благодарю вас.

 С этими словами я вытащил из наружного кармана давно валявшуюся там

долларовую монету и, изящно изогнувшись, швырнул ее им под ноги. После

чего поправил очки и неспешно двинулся по пологому склону в сторону

"Грота". Свирепый мужчина не решился броситься за мной - если молодого

лорда не сопровождает охрана, значит, он скорее всего боевой офицер и

связываться с ним - себе дороже.

 Н-да, подумал я, вспомнив слова генерала Мосли: "В Империи отклонение

от нормы стало не просто нормой, а достоинством". С ума сойти, какие-то

голубки осмеливаются хамить лендлорду! Что с того, что я таковым не

являюсь - выгляжу-то я не хуже, а в Империи социальный статус покупается

преимущественно за деньги.

 Ну а социальный статус - это образ твоих взаимоотношений с внешним

миром: либо кланяешься ты, либо кланяются тебе. Кланяются богатым,

знатным, кланяются умным и доблестным, ибо ум и доблесть - лучшие гаранты

грядущих богатства и знатности. Но нигде я не видел, чтобы кланялись

тупым, трусливым и вульгарным. Наоборот, это их удел гнуть спину.

 Как ни странно, но всего лишь пару лет назад до меня это не шибко

доходило. В юности жестокая несправедливость скомкала мою карьеру, и

довольно долго я жил, ненавидя весь белый свет, особенно "голубую" его

часть. Я был классическим неудачником - ни семьи, ни каких-либо жизненных

перспектив, я старался не думать о будущем и не вспоминать о том, что

когда-то был лучшим кадетом выпускного курса и мне прочили блестящее

продвижение по службе. Меня мало что интересовало, я был, наверное,

единственным двадцатипятилетним лейтенантом и прекрасно понимал, что от

жизни мне ждать нечего, ибо для выдвижения нужно как-то проявить себя, а

кто ж доверит что-нибудь серьезное уроду, который получил разгромнейшую

характеристику с первого же места службы? Я мог бы добиться успеха в

колониальных войсках, но меня мариновали на идиотской заштатной должности

в столице. Я мог бы попытать счастья в колониях и в ином качестве - в

конце концов, полученное образование сделало меня специалистом в целом

ряде областей, - но, будучи офицером до мозга костей, не допускал и мысли

о расставании с черным мундиром и золотыми погонами. Их блеск манил меня с

рождения, и я дорого заплатил за них. Тот день, когда я поцеловал перед

строем новенький офицерский меч, стал самым счастливым днем моей жизни.

 Но, как выяснилось, меч не принес мне счастья. После позорного (как

мне тогда казалось) выдворения с Рогнара я жил как в тумане. Я, имеющий

право носить короткий офицерский клинок, представлялся незнакомым девушкам

то телевизионщиком, то рекламным агентом, то вообще лавочником. А потом

все изменилось.

 Да, в "Гроте" меня знают как молодого преуспевающего совладельца

малоизвестной (несуществующей то бишь) транспортной конторы, пробившего

дорогу своим умом. Но сегодня я отнюдь не стыжусь своих погон флаг-майора.

Я, имеющий право носить меч, втайне мечтаю о шпаге лендлорда!

 Два года назад все переменилось менее чем за месяц... Я снова попал

на Рогнар и вскоре вернулся оттуда в чине капитана, причем не просто

капитана - эка невидаль, - а "человека со связями", да с какими! Я

моментально лишился прежней должности, зато вместо нее получил роскошный

новый кабинет. Из мелкого и невзрачного ксенолога-аналитика я превратился

в таинственного "находящегося в распоряжении". Судьба сделала боевой

разворот: словно из рога изобилия посыпались вдруг на меня банковские

билеты, в просторечии именуемые бабками... За пару не шибко тяжелых

ранений я получил, как за два инвалидных. Левый карман кителя украсил

Рыцарский крест с соответствующей прибавкой к жалованью и хоть и

малоупотребляемым, но тешащим самолюбие титулом "кавалер". Это была, так

сказать, официальная часть торжества (хотя еще на Рогнаре я смекнул, что

операции, в которой я задействован, как раз официально-то и не существует)

– но на все воля Божья...

 А неофициально я получил симпатичную кредитку с логотипом одного

крупного колониального банка и энным количеством нулей на индикаторе. Там

были одни нули - но, хо-хо, я отлично понимал, что единичку просто не

видит глаз непосвященного... единичку в левом разряде.

 Рогнар, Рогнар... как много ты мне дал, и - о Боже!
– как же много ты

отнял. Иногда я часами смотрю на платиновый перстень с редким камнем, что

украшает мой безымянный палец... он так здорово контрастируете тончайшей

черной кожей моей правой перчатки. Этот перстень я снял с мертвой руки