Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7

— Что он говорит, Фрэнк?

— Да не знаю я. Скажи ему, пусть убирается.

Марсианин снова заговорил. Джим отказался от попытки использовать Фрэнка как переводчика и постарался вникнуть в смысл. Он понял перевернутый символ вопроса: его то ли приглашали куда-то, то ли что-то предлагали. Было также окончание, обозначающее движение, но корень был Джиму неизвестен. Джим ответил вопросительным символом, надеясь, что марсианин повторит свои слова. За него ответил Виллис.

— Пошли, Джим, — хорошее место!

«Почему бы и нет?» — подумал Джим и ответил:

— Хорошо, Виллис.

Марсианину он ответил символом согласия и чуть не надорвал глотку, воспроизводя тройной гуттуральный звук, совершенно нечеловеческий. Марсианин повторил его в обратном порядке, втянул ближнюю к ним ногу и зашагал прочь, не оглядываясь. Пройдя ярдов двадцать пять, он заметил, что за ним никто не последовал, быстро вернулся и произнес общий вопросительный символ, обозначающий «Что случилось?»

— Виллис, — поспешно сказал Джим, — я хочу, чтобы он нес Фрэнка.

— Нести Фрэнк?

— Да, как нес его Гекко.

— Гекко нет. Это К'бумч.

— К'бумк его звать?

— Нет, К'бумч, — поправил Виллис.

— Так вот, я хочу, чтобы К'бумч нес Фрэнка, как Гекко.

Виллис с марсианином помычали и покаркали, потом Виллис сказал:

— К'бумч хочет знать: Джим знает Гекко?

— Скажи ему: мы друзья, мы вместе испили воды.

— Виллис уже сказал.

— А как начет Фрэнка?

Оказалось, что Виллис сказал их новому знакомому и об этом. К'бумч взял Фрэнка в свои ладони и поднял. Фрэнк открыл глаза и снова закрыл, ему, как видно, безразлично было, что с ним делают.

Джим побежал за марсианином, еле успев схватить коньки Фрэнка со слитка, на котором тот сидел. Марсианин привел их в большое здание, которое внутри казалось еще больше, чем снаружи, благодаря цветным огням, горящим на стенах. Не задерживаясь там, марсианин сразу прошел под арку в дальней стене — там был спуск в туннель.

Марсиане, должно быть, так и не изобрели ступенек: скорей всего, просто не нуждались в них. Слабое притяжение Марса, составляющее всего тридцать восемь процентов земного, позволяет пользоваться скатами, которые на Земле показались бы опасно крутыми. Марсианин вел Джима по этим спускам все ниже и ниже.

Джим вскоре обнаружил, как раньше под Кинией, что давление стало выше, и сдвинул маску с чувством глубокого облегчения: он не снимал ее больше суток. Давление возросло внезапно, поэтому Джим рассудил, что дело тут не в спуске вниз, и не настолько уж глубоко они спустились, чтобы давление могло так измениться.

«Интересно, — думал Джим, — как они ухитряются это делать? Куда нам до них с нашими шлюзами».

Наконец они пришли в большой зал под куполом, где с потолка шел ровный свет. Стены состояли из сплошных арок. К'бумч остановился и снова задал Джиму какой-то вопрос, в котором упоминалось имя Гекко. Джим порылся в памяти и старательно составил такую фразу:

— Мы с Гекко испили из одной чаши. Мы друзья.

Марсианин, кажется, остался доволен. Он прошел в одну из арок, в боковую комнату, и осторожно положил Фрэнка на пол. За ними бесшумно задвинулась дверь. Для марсиан комнатка была совсем маленькая, и в ней было несколько рамок для сидения. К'бумч пристроил свою нескладную фигуру в одну из них.

Джим вдруг почувствовал, что тяжелеет, и неожиданно для себя уселся на пол. Чувство тяжести сопровождалось легкой сонливостью, и Джим остался сидеть.

— Как ты, Фрэнк? — спросил он.

Фрэнк что-то пробормотал. Дышал он тяжело и хрипло. Джим снял с него маску и потрогал лицо: оно было горячим. Больше пока он ничего не мог сделать для Фрэнка. Чувство тяжести не оставляло его. Марсианин, похоже, был не расположен к разговору, да Джима и не тянуло разговаривать на его языке. Виллис стал гладким. Джим лег рядом с Фрэнком, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать.

Потом он ощутил на миг, что стал легким, почти до головокружения, снова отяжелел и не мог понять, что это с ним творится. Он полежал еще несколько минут, потом К'бумч наклонился над ним и что-то сказал. Джим сел, и оказалось, что с ним снова все в порядке. К'бумч поднял Фрэнка, и они вышли.

В большом зале с куполом ничего не изменилось, только теперь там собралось много марсиан, больше тридцати. Когда К'бумч с ношей на руках, а за ним и Джим вышли из дверей, один из марсиан отделился от остальных и подошел к ним. Для марсианина он был невелик ростом.

— Джиммарло, — сказал он, употребив звательный символ.

— Гекко! — завопили в два голоса Джим и Виллис.

Гекко склонился над ним.

— Друг мой, — мягко прогудел он. — Мой маленький, изувеченный друг.

Он взял Джима на руки и понес куда-то, а другие марсиане уступали ему дорогу.

Гекко быстро шел по каким-то туннелям. Оглянувшись, Джим увидел, что К'бумч и вся прочая компания следует за ними по пятам, и покорился обстоятельствам. Гекко вошел в комнату средних размеров и опустил Джима на пол, а рядом с ним положили Фрэнка. Фрэнк заморгал и спросил:

— Где это мы?

Джим посмотрел по сторонам. В комнате было несколько рамок для сидения, составленных в круг. На куполе изображено было небо. По одной стене протекал канал, прямо как настоящий. На стенах повторялся барельеф марсианского города, перья его башен парили в воздухе. Джим узнал эти башни, узнал город; он узнал эту комнату. Это была та самая комната, в которой он «произрастал» с Гекко и его друзьями.

— Провалиться мне на месте, Фрэнк, мы опять в Кинии.

— Как? — Фрэнк сел, обвел глазами комнату, снова лег и крепко зажмурил глаза.

Джим не знал, смеяться ему или плакать. Столько усилий! Побег, стремление добраться до дома, благородный отказ Фрэнка сдаться преследователям, несмотря на болезнь и усталость, ночь в капусте — и вот вам, пожалуйста: они снова в трех милях от станции Киния.

Глава 8 Иной мир

Джим налаживал хозяйство — и уход за больным — в самой маленькой комнате, которую смог подобрать ему Гекко. Сразу после прибытия состоялось «произрастание», после которого Джим, как и в прошлый раз, обнаружил, что его марсианский язык обогатился. Он дал Гекко понять, что Фрэнк болен и нуждается в уходе.

Гекко предложил взять заботу о Фрэнке на себя, но Джим отказался. Марсианская терапия то ли излечит Фрэнка, то ли убьет. Зато Джим попросил побольше питьевой воды — это было его правом, ведь он был «водный друг», почти что названый брат, а еще попросил цветной марсианский шелк, который предлагали им раньше вместо рамок. Из этого шелка Джим сделал мягкую постель для Фрэнка, а рядом гнездышко для себя и Виллиса. Он уложил Фрэнка, приподнял его, чтобы напоить как следует, и стал ждать, когда другу полегчает.