Миры Роджера Желязны. Том 8

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно сказал Поль.

— Думаю, отлично понимаешь, — ответил Райл. — Твой отец посягнул на баланс сил, господствующий в нашем мире, но его попытки не увенчались успехом. Я остановил его здесь, а силы Джареда Кейта покончили с ним в Рондовале. Но рано или поздно наступает ответная реакция. Ее породил Марк Мараксон на горе Анвил. Он принес в мир новый разлад, но тебе удалось остановить его. Теперь баланс снова отклоняется в сторону, уже в другом направлении — так, как хотел твой отец, — в сторону всеобщего господства колдовства над миром. Его еще можно остановить в данной точке, или все пойдет прахом, и мечта твоего отца осуществится. Все эти годы я ждал, чтобы остановить процесс, вернуть исходный баланс.

— Я повторяю: понятия не имею…

Райл подошел и ударил его по щеке. Поль подавил в себе желание отклониться, когда почувствовал прикосновение пальцев к своей щеке.

— Сын черного мага! Это у тебя в крови! — Райл вдруг осекся и замолчал, потом отступил назад. — Ты откроешь Врата. Ты завершишь великое дело своего отца.

Внезапно Поль понял, что все сказанное действительно правда. Врата… Конечно же. Он забыл о них. Все его сны… Они промелькнули в его сознании. Вместе с ними пришла определенная готовность.

— По твоим словам, ты сам был сторонником этого предприятия в самом начале? — спросил Поль, стараясь говорить спокойно и уверенно.

— Да, это правда, — подтвердил Райл.

— И ты говорил о черной магии…

Райл опустил глаза, подошел обратно к столу, уселся поудобнее на стуле и откинулся на спинку.

— Да, — ответил он, его глаза тупо уставились в остатки завтрака, — причем, полагаю, во всех смыслах. Черная, потому что ее использовали для того, что не имеет морального права существования, и черная — в более утонченном смысле своего глубинного значения, то есть пользующаяся силами извращенного характера, искривляющая само понятие магии. Первое утверждение всегда оспаривается, но второе никто не подвергает сомнению. Я допускаю, что сам однажды был черным магом, хотя больше этим не грешу. Я пересмотрел и изменил окончательно свои взгляды много лет назад.

— То, что ты нанял Ларика для грязной работы — сотворения оболочек заклятия, — вряд ли обеляет тебя. Мне кажется, ты не избавился от духа черной магии. А случай со мной…

Его слова заставили Райла вздрогнуть, он поднял глаза и уставился на Поля.

— В твоем случае я все сделаю сам, если понадобится. Однако прежде всего это будет примером черной магии в первом смысле — попытка предотвращения огромного зла.

— Ну прямо по законам великой морали… А они еще нужны кому-нибудь?

— Я думаю не только о тебе и мне. Я думаю о том, что ты можешь принести целому миру.

— Открыв Врата?

— Именно.

— Прости мое невежество, а что произойдет, если Врата откроются?

— Этот мир заполнят, наводнят силы более далекого древнего мира — на нашем языке это силы зла. Более древняя и могущественная магия той земли сокрушит естественные законы нашего мира. Наступит настоящее царство черных чар и колдовства.

— Но зло — понятие относительное. Скажи мне, как конкретно неприязнь колдуна к чему-то может обеспечить главенство магии над всем остальным.

— Ты используешь тот же аргумент, каким когда-то твоему отцу удалось убедить меня и склонить на свою сторону. Но затем я узнал, что освобожденные силы настолько могущественны, что ни один колдун не сумеет обуздать их. Мы окажемся во власти тех, кто находится позади Врат, и небольшой группки наших отщепенцев, которым безразлично, с кем объединяться и на какой почве.

— А кто эти отщепенцы?

— Одним из них был твой отец, затем Генри Спаер, ты сам и другие подобные тебе — все Одержимые Магией.

Поль едва сдержал смех.

— Как я понял, ты — не Одержимый Магией?

— Нет, все свои навыки я обрел тяжким трудом, усердием и тренировкой.

— Кажется, я начинаю понимать суть произошедшей в тебе перемены, — сказал Поль — и мгновенно пожалел о сказанном, когда увидел, как изменилось лицо Райла.

— Нет, я не верю в это, — почти выкрикнул маг, злобно сверкая глазами, — ведь у тебя нет дочери, несущей вечное проклятие Генри Спаера!

— Привидение этого замка?.. — промолвил Поль.

— Ее тело спрятано в надежном месте, она ни жива, ни мертва. Спаер сделал это, когда я вышел из их союза. Даже поэтому я горю желанием отомстить им.

Полю хотелось повернуться, размяться, покинуть комнату.

Вместо этого он спросил:

— Что конкретно ты имеешь в виду, когда говоришь «Одержимый Магией»?

— Я имею в виду подобных тебе, с природными способностями к Великому Искусству, — ответил Райл, — тех, кто обладает тесным, более личностным контактом с магическими силами, — мастеров, художников своего дела.

— Спасибо, что разъяснил все это, — сказал Поль. — Я понимаю, ты мне не поверишь, если я вздумаю отрицать твои слова касательно моих намерений… Поэтому просто скажи, чего ты хочешь.

— У тебя были сны, — сухо произнес Райл.

— Да…

— Сны, — продолжил он, — которые я посылал тебе; в них твой дух входил во Врата и становился свидетелем полного упадка мира зла, встречался с обитающими там тварями, проводящими все свое время в пирах безнравственности и порока.

Поль вспомнил свои ранние сны, но он также припомнил и более поздние видения, уводящие его в города, расположенные за горами. Их нельзя было назвать заброшенными, пришедшими в упадок; наоборот, они хранили очень сложную, многогранную культуру, во многом превосходившую его уровень понимания.

— Это все, что ты хотел показать мне? — спросил Поль, окончательно запутавшись.

— Все? А разве недостаточно? Недостаточно, чтобы убедить любого сомневающегося, что Врата не должны быть открыты?

— Кажется, я понимаю твои доводы. Но скажи, кроме снов, ты ничего на меня не насылал?

Райл склонил голову набок и задумался.

— А, Кет…

— Кет? Тот колдун, который напал на меня в моей собственной библиотеке?

Райл согласно закивал.

— Он самый. Да, это я подослал его. Хороший человек. Я думал, что он лучше и талантливее тебя и все решит, как надо.

— Что «надо»? Ты тут все толкуешь о Вратах и моем отце, об Одержимых и черной магии, но я до сих пор не знаю, чего ты добиваешься от меня!