Мирянин

Я выхватил из его пухлых пальцев документ, а самого Юрасика легко оттолкнул кулаком в грудь. Давая тем самым понять, чтобы сел и перестал вопить. Талдыкин плюхнулся бестолковой тушей обратно на диван и запричитал, простирая короткие ручонки к потолку:

– Враги подкинули! Уморить хотят! Граждане, вступитесь! – Так забавно у него выходило, ну прямо беспризорник-карманник обращался с мольбами к педагогу Макаренко.

– Успокойся, Юрий Петрович! – строго приказал я. Так уж вышло, что во всех происходящих несчастьях я получался второй распоряжающейся инстанцией после инспектора. – И без твоих стенаний ясно, что бумагу подкинули.

– Да что там такое? – спросил Тошка, заглядывая мне через плечо и пытаясь прочитать лист. Ему это удалось, и он только ахнул.

А я сообщил, обращаясь преимущественно к Наташе, как к своему сообщнику:

– Вика служила по найму в сыскном агентстве. Это, видимо, и хотел поведать покойный Никита нашему Юрию Петровичу. Помнишь секретный разговор?

Наташа согласно кивнула мне в ответ.

Талдыкин спохватился, до него дошло:

– Откуда вы знаете? – и заметно посерел лицом.

Пришлось сообщить Юрасику, а заодно и всем недоумевающим присутствующим, что его разговор с Никитой не прошел без свидетелей.

– Я не убивал! Не убивал никого! Ох, блин… – Юрасик зашелся в матерной тираде и захрюкал, засопел настоящими слезами.

– Конечно, не убивал! – Я протянул Талдыкину бутылку для успокоения. – Эх ты, овца! Сейчас гораздо более интересно, как сей документ попал к тебе под диванную подушку.

Я, разумеется, ни словом не обмолвился о прежней пропаже письма из моего собственного сейфа, иначе пришлось бы сознаться в краже из Олеськиного номера, да и не получал я пока инструкций по этому поводу от Фиделя. Возможно, в интересах следствия, чтобы факт взлома был пока сокрыт от всех. А самодеятельности с меня довольно.

– Ребята, вы погодите пока на пляж! – предупредил я на всякий случай. – Инспектор очень заинтересуется этой бумагой, уж поверьте. Так что, лучше всем нам… Ну, вы понимаете.

Фидель явился, не прошло и часу. Еще бы, документ, о существовании которого знали лишь мы двое, пропавший при самых подозрительных обстоятельствах, вдруг, чудесным образом, нашелся. При обстоятельствах еще более подозрительных.

Дальше началась обычная канитель. Я такую уже видел пару раз за время моего общения с Фиделем и даже попривык. Кто где сидел, лежал или стоял? Кто подходил к Юрасику и дивану? Ах, значит, все подходили! У кого карманы в штанах? Все в штанах и у всех карманы. Потом нас выгнали в холл и далее пытать стали по очереди. Когда очередь дошла до последнего меня, инспектор уже брызгал мылом и гневом, как взбесившийся от скипидара конь. Я решил немного разорить Юрасика и щедро налил инспектору отличнейшего виски. Фидель выхлебал залпом с полстакана, потом закашлялся, замахал перед разинутым ртом ладонями, будто сбивая пламя. Я сунул ему банку с кока-колой, только что из холодильника.

– Уф! Спасибо вам, Луиш. Вы спасли мне жизнь, – оценил мою помощь инспектор.

– Не за что. Любопытно получается, инспектор, вы не находите? Послание попало в руки тому, кому и было изначально предназначено. Но я уверен, сеньор Талдыкин ничего не крал.

– Наперед не могу утверждать, – законно засомневался Фидель. – Но, скорее всего, вы правы. Если у вора хватило хитрости забраться в ваш сейф, то ему просто должно было хватить мудрости не держать столь важную улику под подушкой.

– Значит, определенно, кроме нас с вами еще некто знал о существовании письма. А значит, и о том, кто такая сеньорита Виктория.

– Замечательная догадка, Луиш, – несколько издевательски заметил инспектор. – Вам поставили бы высший балл на полицейском курсе для второгодников! Осталась самая малость – найти вора. А стало быть, и того, кто тетку пришил. Кажется, так рассуждал ваш приятель Шоу?

– Можно же снять с бумаги отпечатки пальцев? – предложил на всякий случай я, потому что более ничего другого не пришло мне в голову, а выглядеть перед Фиделем совершеннейшим болваном я не хотел.

– Это просто гениально! После того как все подозреваемые раз сто по очереди обнюхали письмо со всех сторон. Вам, Луиш, нужно было немедленно изъять улику и запретить прикасаться к ней! – рявкнул на меня инспектор как на провинившегося подчиненного.

Нет, право слово, еще немного, и я потребую себе погоны рядового, а лучше полицейского капрала. Чтобы Фидель смог распекать меня с еще большим основанием. Он и так уже взял за привычку обращаться со мной, будто я один из его служащих на побегушках, которых шеф постоянно раскатывает в блин за бестолковость и неумение читать начальственные мысли. Что же, я возомнил себя премудрым сыщиком и напросился к Фиделю в компанию, теперь и мой черед вкусить не только от роз, но и от шипов детективной профессии.

– Вы заберете письмо с собой? – спросил я Фиделя, чтобы уйти прочь от неприятной темы.

– Разумеется. И приложу к делу, – отрезал инспектор учительским тоном. – Только какая теперь от него польза? Вы, однако, молодец, что не дали подозреваемым разбежаться. Еще немного опыта в нашем деле, и вам цены не будет, Луиш.

Фидель похвалил меня и несколько свысока похлопал по плечу. Он, кажется, совершенно утратил ощущение разницы между мной и подчиненными ему сотрудниками. Я задумался, не заикнуться ли мне о значке? Или хотя бы о мандате внештатного работника?

– Теперь слушайте внимательно и смотрите в оба. Докладывать станете по телефону дважды в день, и чуть что – вызывайте меня немедленно. Мои ребята еще раз прошерстят отель на предмет случайных свидетелей, и надо опросить горничных этажа. Если понадобится помощь, – Фидель жестом подозвал какого-то низкорослого крепыша, – он будет поблизости и вообще присмотрит. Это Салазар. Имя легкое, достаточно припомнить нашего покойного диктатора!

Я пожал Салазару руку, а он в ответ посмотрел на меня, как на законченного придурка. Сразу видно было, что Салазару поручение шефа не показалось манной небесной. Подумаешь, обойдемся! Моя самоуверенность опять подняла голову.

Проделка призрака все же достигла своей гнусной цели. Наши опять перегрызлись между собой, до собачьей драки. Когда я в компании угрюмого Салазара вышел от инспектора, в холле стояла столбом виртуозная брань. Причем ругалась даже Наташа. На нее одновременно наступали Талдыкин и Олеська: почему не сказала и почему подслушивала не своих ушей дело. В защиту жены разражался громами и молниями Ливадин, да и сама Наташа не лезла за словом в карман. Так что Юрасик краснел и более предпочитал огрызаться на Антона.

– Все! Брейк! Я сказал, по углам! – прикрикнул я сурово. Тем более за моей спиной с увесистой солидностью маячил Салазар. – Построились и пошли на пляж. А вам, инспектор, спасибо за содействие.

– Я младший инспектор! – ворчливо на хорошем испанском поправил меня Салазар, хмыкнул и пошел прочь, всем своим видом как бы говоря «ну-ну…». Меня он явно не собирался принимать всерьез и тем более почитать за равного себе.

И тут, когда снова привычным гуськом мы все засеменили по коридору, я вдруг подумал, что упустил одну несуразность и никому она не бросилась в глаза. Я придержал за резинку от спортивных штанов Талдыкина, делая ему знак, чтобы отстал и шел дальше рядом со мной.