Мишн-Флэтс

– Все знали про этот наркопритон, – ровным голосом излагал Вега. – В то лето все наркоманы в Мишн-Флэтс отоваривались за красной дверью. Все знали, что Брекстон и его ребята устроили там «хазу» и действуют внаглую, торгуют наркотиками прямо на квартире, без обычных мер предосторожности. Люди в ближайшей округе были в ужасе – самое гнездо преступности было в двух шагах от них. Мы в полиции могли бы прикрыть притон. Однако никто в округе нам помогать не желал. Тряслись от страха – но нам не помогали. Потому что Брекстона и его парней боялись как чумы. В итоге мы не могли найти ни стукача, ни смельчака, который сделал бы контрольный закуп. А без весомых доказательств на руках мы не могли получить ордер на обыск.

– И тогда вы выдумали Рауля? – проворно встрял я.

Он решительно помотал головой.

– В таком случае откуда пришла наводка? Все в Мишн-Флэтс знали – это еще не означает, что полиция знала. Кто-то кому-то должен был проболтаться.

– Наводку сделал Гиттенс.

У меня буквально челюсть отвисла.

– Гиттенс издавна имел целую сеть стукачей, еще когда он работал в отделе по борьбе с наркотиками. Он был своего рода некоронованный король Мишн-Флэтс. Когда мы с Арчи перешли в отдел по борьбе с наркотиками, он то и дело нам помогал – то одно посоветует, то другое подскажет. А главное, он делился с нами частью информации от своих стукачей. И учил нас привлекать к работе информаторов или раскручивать на информацию тех, у кого рыльце в пушку и кто готов заложить других – лишь бы самому не угодить в тюрьму. Вы должны понять – в Мишн-Флэтс никто добровольно ни о чем не проболтается. Никто. Это как кодекс молчания у мафии. Когда до нас дошли слухи про квартиру за красной дверью, мы двинули к Гиттенсу – помогите! Гиттенс обещал пособить с информатором. И через несколько дней сообщил: у меня есть парень по имени Рауль, который выложил все про Брекстона, про его нехорошую квартиру и про все дела наркошайки. Мы подпрыгнули от счастья до небес и записали то, что Рауль «напел» Гиттенсу. В таком виде просьба о выдаче ордера на обыск выглядела убедительно, и судья подмахнул ее без особых вопросов.

– Как вы могли знать, что Гиттенс говорит правду? А вдруг он все выдумал?

– С какой стати Гиттенсу что-то выдумывать? У него была куча дружков-приятелей в Мишн-Флэтс. Мы отлично знали, что Гиттенс способен разговорить даже покойника. Тысячу раз имели случай убедиться в этом. Раз Гиттенс сказал – значит, так оно и есть. К тому же про Рауля я и прежде слышал. Гиттенс получал от него информацию по многим делам. Разумеется, я не верил, что Рауль – настоящее имя. Псевдоним, кличка... какая мне тогда была разница!

Хулио Вега замолчал так же неожиданно, как и заговорил.

– И вы десять лет помалкивали о том, что информатор принадлежал Гиттенсу?! – в бешенстве воскликнул Келли. – Вы могли сказать в суде правду и заставить Гиттенса представить Рауля суду для дачи показаний! А вместо этого вы своим кретинским поведением подсказали адвокату, как спасти убийцу полицейского!

– Мы с Гиттенсом не хотели подставить Рауля. Его бы непременно убили...

Келли в отчаянии махнул рукой – что с дураком спорить!

– Слушайте, ребята, не трепитесь больше никому, – попросил Хулио Вега. – Пусть этот разговор останется между нами.

– Нет уж, даже не надейтесь! – отрезал я.

– Понятно, – кивнул Вега. – Я виноват. Конечно. Если что нужно – я сделаю. Я виноват. Конечно.

– Ладно, Хулио, если вы наконец готовы сотрудничать, – сказал я, – то у вас есть возможность нам помочь. Давайте восстановим события той ночи прямо на месте происшествия.

33

Трагедия той ночи имела один плюс – после нее трехэтажный дом на Вьенна-роуд подвергся капитальному ремонту. Из развалюшки с наркопритоном на последнем этаже дом превратился в более или менее уютный трехсемейный особнячок. Естественно, особнячок был хорош по меркам Мишн-Флэтс; в районе побогаче он смотрелся бы как оборванец в шортах на торжественном приеме.

На месте знаменитой красной двери, разнесенной в щепы полицией, стояла не менее массивная деревянная дверь, только бежевая. Лестничная площадка перед дверью была намного более тесной, чем рисовалось моему воображению. Три метра на три метра, а то и меньше. Я представил себе, как в ту ночь здесь толпились полицейские, как им было неуютно, какими уязвимыми они себя ощущали на этом поганом пятачке!

Вега только глаза таращил и диву давался, как все в доме переменилось. Ему это было неприятно.

– Ладно, Хулио, рассказывай! – велел Келли.

Вега стал пояснять детали. Где кто стоял, поименно. Как душно было в ту ночь. Какая парилка была на маленькой лестничной площадке. И так далее. И так далее.

– ...Похоже, убийца стоял прямо за дверью. Он позволил нанести первый удар тараном, чтобы определить, где полицейский. Пуля попала Арчи в голову. И это очень странно. Если стреляешь через дверь с намерением убить, логичнее всего целить на уровень груди. Так есть шанс не промахнуться. А попасть вслепую в голову – дело почти безнадежное. Однако убийца в грудь стрелять не стал – возможно, знал или предполагал, что полицейский в бронежилете. С другой стороны, Арчи был необычайно высокий, почти на две головы выше среднего мужчины. И мне порой кажется, что человек за красной дверью не целил полицейскому в голову. Он хотел пугнуть. Он выстрелил поверх головы того, кто ударил в дверь тараном. Но, к несчастью, Арчи был такого роста, что пуля угодила ему в голову. Убийство могло быть нелепой случайностью. Вот что мне порой кажется.

– Вы без версий, – сказал я. – Рассказывайте только то, что происходило.

– Арчи упал. Я бросился к нему. Я сразу нутром понял, что он мертвый. Но чтобы умом – нет, прошло несколько минут, прежде чем... А кровищи было – вы не поверите! Началась паника. Мы стали вызывать «скорую» и подмогу...

– Слышали что-либо за дверью? Шум, шаги, голоса?

– Говорю вам – нам было ни до чего! Я вытащил Арчи из зоны обстрела. Все орали, ссыпаясь с лестничной площадки. Ничего мы не могли слышать.

– Кто-нибудь заглянул внутрь через дыру в двери?

– Ты что, совсем рехнутый? Среди нас не было таких дураков, чтобы морду свою подставлять под пулю. Мы даже на площадку больше не поднимались!

Я представил, как Вега ворочает тело Траделла на площадке, тащит его вниз. В такой тесноте наверняка весь перепачкался в крови... И остальных трудно обвинить в трусости. Ситуация была по-настоящему паршивая. Будь я на месте одного из полицейских в ту ночь... нет, не думаю, что я проявил бы чудеса храбрости.

– Нас было мало для такой операции, – продолжал Вега. – Но мы взяли только тех, кому полностью доверяли. В участке было слишком много полицейских, так или иначе связанных с Мишн-Флэтс. Одни покупали там наркотики – для себя. У других там были приятели или родственники. Словом, в участке хватало людей, которые, узнай они об ордере на обыск, звякнули бы Брекстону или его дружкам – и квартира к нашему приходу была бы чистой как стеклышко. По той же причине мы не могли подогнать два автобуса со спецназом. Пока мы подъезжали бы да разворачивали такой полк, Брекстона и след бы простыл...

Внезапно из-за бежевой двери громыхнул истеричный мужской голос:

– Кто бы вы ни были – немедленно убирайтесь прочь!!! Или я вызываю полицию!

Мы от неожиданности не сразу нашлись с ответом.

– Мы и есть полиция! – наконец крикнул я и показал полицейский жетон.

Очевидно, жетон показался убедительным тому, кто смотрел через дверной глазок. Дверь хоть и на цепочке, но приоткрылась. За ней стоял чернокожий старичок лет семидесяти с гаком. По громовому голосу я ожидал увидеть двадцатилетнего громилу.