Мишн-Флэтс

– А мы полицию не вызывали! – сказал дедок.

– Знаем. Мы по одному старому делу. Не беспокойтесь, скоро уйдем.

Дедок недоверчиво жмурился.

– Тут много лет назад убили полицейского, – уточнил я.

– Знаю. Одного парнишку за это засудили.

Я не стал спорить.

– Как вас зовут? – спросил я дедка, который снял цепочку, распахнул дверь и вышел на площадку.

– Кенисон.

– Хорошо, мистер Кенисон. Можете остаться. Мы уже заканчиваем. Хулио, досказывайте.

– В передатчике я слышал, как Гиттенс, который услышал наши вопли по радио, мгновенно сориентировался и требует у диспетчера прислать «скорую» для Арчи. Гиттенс был где-то совсем рядом – это была его наводка, его район, он не мог оставаться в стороне. И буквально через несколько мгновений сам Гиттенс возник на лестнице. Словно из воздуха материализовался. Как супермен из комикса. «Что тут у вас, мать вашу?» – кричал он. Хотя все было понятно без слов. Окровавленный Арчи у меня на руках. Кровь на площадке. Дырища в красной двери. Гиттенс прямо взбесился: как был – без бронежилета – рванул наверх, схватил таран и давай долбать дверь! Помню, он все время оскальзывался на крови. Мы орали Гиттенсу, чтобы он убрался от двери. Но этот одержимый молотил и молотил свинцовой елдой по двери, только щепы летели! И в конце концов проломил дырищу нужного размера и исчез в квартире.

Вега с рассеянной решимостью лунатика отстранил мистера Кенисона и прошел в квартиру. Мы за ним.

– Э-э... – начал было дедок, потом смирился и засеменил за нами.

Мы стремительно обошли все комнаты – точно так же, как полицейские в ту роковую ночь.

– Мы не нашли ничего, – сказал Вега. – Ни стрелка, ни оружия, ни наркотиков. Даже практически никакой мебели. В одном шкафчике лежало съестное: всякая чепуха в картонных пачках. Мы бегали вначале в темноте; свет зажгли только потом, когда сообразили, что квартира пустая.

Теперь в квартире было более чем достаточно мебели. Дешевенькие, но чистые обои.

– Все сами ремонтировали? – спросил я мистера Кенисона.

– Да, – с гордостью ответил он.

– Уютная квартирка.

– На самом деле мы понятия не имели, что в квартире, – продолжил рассказ Хулио Вега. – Знали, что притон, а как все будет выглядеть, могли только догадываться. Словом, рванули мы в квартиру за Гиттенсом, обежали все помещения, убедились, что тут никого и ничего. А Гиттенс уже дальше помчался, на пожарную лестницу. Мы, конечно, за ним. Мы, придурки, даже не подозревали, что там пожарная лестница есть. В Мишн-Флэтс, если не знаешь случайно дом или двор, перед операцией полную рекогносцировку не сделать – обязательно засветишься и сорвешь рейд. Идешь вслепую, не можешь заранее перерезать путь отхода преступников... Значит, все побежали за Гиттенсом по пожарной лестнице, а я развернул обратно, к Арчи.

– Но вы в курсе, что произошло потом?

– Да. Гиттенс нашел на пожарной лестнице орудие убийства. С отпечатками пальцев Брекстона. Баллистики подтвердили: Арчи убит из этого пистолета. Дело простое. Все указывало на Брекстона.

Мистер Кенисон вставил:

– Тот парень признал, что бывал в этой квартире. Поэтому тут было полно отпечатков его пальцев. Но в ту ночь он якобы отсутствовал.

– Его отпечатки пальцев были на пистолете, – сказал Вега. – Чего уж больше!

– Отпечатки пальцев ни о чем не говорят, – упрямо возразил мистер Кенисон. – Пистолет могли забрать у него раньше и подбросить на пожарную лестницу.

– Кто мог подбросить? – возмутился Вега.

– Да тот, кто стрелял!

– Бросьте вы чепуху молоть!

– Отчего же чепуху? Такое ведь случается.

– Вы и впрямь этому верите?

– Верю.

– Вы хотите сказать, что пистолет подбросила полиция? Живя в этом районе, зная местную преступную публику, вы верите в то, что они ягнята, которых очерняют полицейские? Ну, дядя, вы даете! – Вега был вне себя от злости.

– Что не ягнята – сам знаю. И что всем подряд верить нельзя – тоже знаю. Я и Брекстону не верю, и вам, полицейским, не верю. Все вы хороши. Все одним миром мазаны...

Рядом с домом затормозил автомобиль. Я машинально посмотрел в окно.

Из автомобиля вышел сперва Гиттенс, потом три полицейских в форме.

Они приехали – меня брать.

34

– Бен, надо поговорить, – сказал Гиттенс.

– Это арест?

Гиттенс замялся.

– Нет, конечно.

– Зачем же три дуболома за вашей спиной?

– В сложных ситуациях иногда случается выхлест эмоций, – усмехнулся Гиттенс. – Если кто за спиной – оно так спокойней.

– А что, ситуация по-настоящему сложная? – осведомился я.

Гиттенс пожал плечами.

– Надеюсь, ты сможешь дать убедительные ответы и ситуацию разрядить.

Я попрощался с Вегой. Мы с Келли сели в машину и через несколько минут были уже в полицейском участке зоны А-3. Я опять оказался в комнате для допросов. Только теперь вместо Лауэри был Керт.

– Я хочу, чтобы Келли присутствовал при допросе, – потребовал я.

– Исключено, – покачал головой Гиттенс. – Извини, но это против правил.

– Значит, я буду молчать.

– Как вам угодно, шериф Трумэн, – сказал Гиттенс. – Желаете хранить молчание – извольте. Тогда мы будем говорить, а вы слушать. Сами решайте, что вам выгоднее – только слушать или все-таки кое-что попытаться объяснить.

– А если я развернусь и уйду? Я ведь не арестован?

– Уйти-то вы можете, шериф Трумэн, но мы сделаем из этого вполне определенные выводы.

– Да мне капле... – начал я, однако тут же одумался. Лезть в бутылку не имело никакого смысла. – А что, если Келли будет там, за зеркалом?

Гиттенс переглянулся с Кертом и согласно кивнул.

Келли категорически посоветовал мне уклониться от допроса. Я ничего не выиграю от того, что соглашусь. Но я был другого мнения: я ничего не выиграю, если стану играть в молчанку. Будучи невиновным, я был готов ответить на любые вопросы, развеять любые подозрения и покончить с ситуацией, которую Гиттенс почему-то назвал «сложной». Она не сложная, а дурацкая. Разница!

Втайне мне было любопытно, почему Гиттенс наезжает на меня с таким упрямством. Почему он подозревает меня? Просто абсурд. Гиттенс с его огромным опытом вцепился – в меня! У него что, нюх совершенно отказал?

Если против меня есть какие-то улики, я хочу знать о них незамедлительно.

Чтобы высмеять их.

Чтобы побыстрее доказать их нелепость.

Келли, неодобрительно вздохнув, ушел за зеркало.

Допрос вел вопреки моим ожиданиям не Гиттенс, а Керт.

Это меня весьма смутило. Таким образом дело перемещалось из компетенции участкового детектива на уровень детектива из городского отдела по расследованию убийств. Начинало пахнуть жареным. К тому же Керт не проявлял даже видимости дружелюбия, свойственного Гиттенсу.

Керт положил передо мной прозрачный пакетик – в нем был стакан с эмблемой отеля «Ритц-Карлтон».

– Только что получили.

Я внутри так и обмер. Теперь необходимо сохранить внешнее спокойствие. Не дать дыханию участиться. Не дать лицу покраснеть. Не моргать и не ерзать. Никакой реакции. Но возможно ли подобное владение собой?

– Это стакан из комнаты, в которой ваша мать покончила с собой. На нем отпечатки ваших пальцев. Остатки жидкости содержали состоящий из барбитуратов осадок.