Мисс «Грация» к беде

– Анастасия, какое непривычное имя. Видимо, ты не из этих мест, – протянул мужчина.

– Я думаю, сюда меня занесло из другого мира, – осмелев, я нашла в простынях планшет. – Каким образом он сюда попал вместе со мной, не знаю, но в момент удара о стену я прижимала его к груди. Это устройство – единственное, что связывает меня и мое прошлое.

– Ты была ученой? – несколько минут поглазев на планшет, собеседник его вернул.

– Да, – согласно кивнула я. – Химия и биология – две отрасли, в которых я специализировалась. На работе мне приходилось создавать вирусы и антивирусы.

– Это может спасти тебе жизнь, – задумчиво протянул собеседник. – Назад вернуть я тебя не смогу, но вот твои мозги могут нас выручить. Моя дочь была одной из лучших студенток академии. Нам повезло, что в ее тело попал кто-то с умной головой.

– Простите, но разве ваша дочь не была больна? – удивленно посмотрела я на него. – В тех обрывках воспоминаний, что мне достались, она вела себя очень странно. Словно ее мозговая деятельность была ограничена. Простите мне мою бестактность в этом вопросе.

– Нет, ты не права, – мужчина опустился в одно из кресел. – Можешь не бояться, я тебя не убью. Ты, точнее, тело моей дочери, это все, что у меня осталось. Жену убили, да и как видишь, Алексис тоже довели. Сейчас я даже готов мириться с тем, что ее душа была заменена на другую. Лучше так, чем остаться совсем одному. Так вот, вернемся к тем странностям, о которых ты говоришь. Если не знать, то со стороны поведение Алексис действительно напоминает некое отклонение или заболевание. На самом деле, ее мать была знаменитым генетиком. Она разработала не один десяток жизненно важных препаратов, которые помогли бороться даже с неизлечимыми болезнями. До того, как умереть, она решилась на главный эксперимент своей жизни. С разрешения верховного владыки, нашего архиепископа, Гвенсалид изменила что-то там в геноме нашей дочери. Я, увы, не силен в этом, если захочешь сможешь почитать обо всем ходе этого изыскания в дневнике своей матери, я же могу только рассказать основу.

– Хорошо, мне и этого пока хватит для понимания, – стало немного легче на душе.

– Моя дорогая Гвенс сотворила настоящее чудо. По меркам нашего мира это было невероятно. Она создала совершенного человека. Безгрешного, кроткого и посвятившего себя богу. Но, как ты и сказала, со стороны это выглядело так, словно у Алексис не все в порядке с головой. Если бы эксперименты продолжались и таких детей становилось бы все больше, то моя дочь не чувствовала бы себя так одиноко. Но нет, церковь посчитала, что еще слишком рано прибегать к подобным методам, и решила остановиться на вакцине полного послушания. Она не заменяла и не блокировала такие важные чувства и эмоции: гнев, раздражение, зависть, корысть. Все это остается, у Алексис же мать все это убрала на генетическом уровне. Ты пока не чувствуешь изменений, но постепенно старая личность моей дочери вернется. Это мутации, созданные искусственно, и даже другой душе нельзя изменить этого. Так что нет, моя дочь обладала гениальным мозгом, опять же моей любимой за это спасибо, просто была совершенно другой. Вот и все.

– Это же ужасно! – воскликнула я. – Лишить человека права выражать свои чувства и относиться к окружающим так, как она сама того хочет. Теперь понятно, почему она не смогла дать им отпор и покончила жизнь самоубийством. Алексис просто не умела злиться и кричать. Уверена, парочка оплеух – и эти курицы сбежали бы, трусливо поджав хвост. Не представляю, как мать могла добровольно так издеваться над своим ребенком.

– На все воля господа, – пожал плечами мужчина. – Привыкай, через три дня ты отправишься в академию. К тому моменту все лишние чувства должны тебя покинуть. Ты станешь идеальной заменой моей дочери.

Развернувшись на каблуках, мужчина покинул спальню, я же с приоткрытым ртом уставилась в пространство. Никогда бы не подумала, что встречу такую дикость. Люди, не имеющие неправильных эмоций. Все психологи мира уверяют в один голос, что сбросить негатив полезно для здоровья. Алексис же, напротив, на все гадости отвечала только правильно: с улыбкой и пожеланием счастья. Черт! Да она действительно продержалась очень долго…

Глава 7

Покосившись на дверь столовой, я с сожалением засунула в рот ложку с мороженым. Господин Бандариан с интересом наблюдал за мной и отмечал странные и нетипичные реакции своей воскресшей дочери. Когда я даже на третьи сутки не начала напоминать любящую весь мир и все на свете отмороженную селедку, мужчина на глазах расцвел. Неужели он тоже считал, что эксперимент его жены не стоил счастья дочери? Кажется, не все потеряно в этом семействе. По крайней мере, я так считаю.

– Ты уверен, что мне нужно возвращаться в академию? – в очередной раз заныла я.

– Прости, – улыбнулся мужчина во главе стола. – Эта тема не обсуждается. Если ты не получишь приличного образования, я не смогу пропихнуть тебя в совет епископальных жриц. Тогда участь моей любимой дочурки будет очень незавидной. Ты же умная девочка, почитала об устройстве нового дома?

– Да, и мне оно не очень понравилось, – звонко фыркнула я. – Ученые редко верят в бога, в основном отрицая существование того, что нельзя объяснить в материальной плоскости.

– Вот только тебе придется в него поверить, – усмехнулся собеседник. – Ты попала в чужой мир и совершенно не готова с ним сродниться. Пока этого не произойдет, ты в опасности. И не считай меня надоедливым. Просто ты ставишь под угрозу сам факт существования моей дочери.

– Я понимаю, – уверенно кивнула я ему. – Но все же трудно поверить в то, чего никогда не видела. А все божественные чудеса в моем мире на поверку оказывались обычным шарлатанством. Ни больше и ни меньше прочего, вводя людей в заблуждение и заставляя их творить невесть что в угоду религиозному помешательству.

– Тут не могу с тобой поспорить, – нахмурился собеседник, – но прими мои слова как истину. Всем в нашем мире управляет церковь, и спорить с ней небезопасно. А я не хочу второй раз мысленно готовиться к твоим похоронам. Так что сделай так, чтобы у епископов или, упаси тебя всевышний, архиепископа, появились к тебе вопросы. Поняла?

– Ладно, так уж и быть, с таким я как-нибудь смирюсь, – качнула я ложкой в воздухе. – Но разве друзья Алексис смогут так же легко принять перемены в поведении своей знакомой? Никогда не думала, что столь радикальные изменения в личности можно скрыть от по-настоящему близкого человека.

– У нее их нет, – тяжело вздохнул Бандариан, – сама видела воспоминания.

– Понятно, – принимать такую правду будет нелегко. – Простите, сэр.

– Зови меня папа или отец, – махнул головой мужчина. – Странно слышать от дочери такое обращение. Боюсь, простые прохожие или нечаянные свидетели не поймут.

– Как скажешь, папа, – такое непривычное и холодное слово далось мне с большим трудом. – Просто мне до сих пор все вокруг кажется каким-то диким. Не представляю, как вы миритесь с текущим положением дел. Не моя, конечно, забота, но все это странно и как-то очень неправильно. Еще раз прошу прощения. Надеюсь, не задену ваших чувств.

– Тебе осталось просто смириться и привыкнуть, – покатав бокал в пальцах, рассмеялся собеседник. – С этого момента мы семья. И это уже ничго во всем мире не изменит. Как бы ты ни брыкалась, отныне и впредь ты моя единственная дочь Алексис Ватикас.