Мисс Исландия

Размышляю, когда правильно уйти и когда остаться.

Поэт рассказывает, что он из Хверагерди и там живет его мама, что его отец во время войны был матросом на грузовом судне «Деттифосс», в него попала немецкая торпеда и оно затонуло.

— Когда отец погиб, мне было четыре года, а сестре два.

Я в ответ рассказываю ему, что временно живу у друга, пока тот в море.

— Он мне как брат.

Хочу еще добавить: мой лучший друг, но не говорю. У кровати книжный шкаф, три полки за стеклянной дверцей; не могу удержаться и пробегаю глазами по корешкам. Похож на книжный шкаф папы. «Сага о Ньяле», «Сага о Греттире» и «Сага о Стурлунгах», «Круг Земной» и «Младшая Эдда», «Бессонные ночи» Стефана Г., стихи Йонаса, Стейнгрима Торстейнссона, Ханнеса Хафстейна и других поэтов, романы Лакснесса, Гуннара Гуннарссона и Торберга, переводы «Потерянного рая» Милтона, «Голода» Гамсуна и «Одиссеи». Все книги в твердом переплете.

— Не хватает «Саги о людях из Лососьей Долины».

— Ну да, верно, — соглашается он после некоторого размышления. — Ты же с запада.

Он тянет ко мне руку.

Пойти домой и еще час пописать, пока не наступит время отправляться на работу? Или нет?

Когда я прихожу домой, у входной двери меня ждет кот.

Наклоняюсь и глажу его.

На тротуаре лежат останки птицы: клюв, крыло и два пера.

Мне нужно быть одной. Многими. Одной

Подруга растеряна и обеспокоена.

— Моя жизнь кончена, Гекла.

— Что случилось?

— Представляешь, делали с сестрами Лидура кровяную колбасу, пакет с кровью лопнул, и кровь попала на меня. Неожиданно я заплакала. Такой стыд. Золовки посмотрели на меня, и Хренн спросила, уж не жду ли я ребенка.

— А ты? Ты ждешь второго ребенка?

Она смотрит вниз.

— Ты наверняка думаешь, что я влипла. По-твоему, это не ужасно? По-моему, ужасно. Я очень счастлива. У меня нет аппетита. Я так ждала этой колбасы, но меня вырвало. Мы не планировали, но хорошо, что Торгерд будет с кем играть. Лидур счастлив. Он считает, что один ребенок еще не семья. Семья, по его словам, это как минимум три ребенка. Я уж не стала ему говорить, что, на мой взгляд, двух вполне достаточно.

Встаю и обнимаю подругу. Она тощая, как скелет, ребра можно пересчитать.

— Поздравляю.

Думаю: он растет в темноте.

— Я знала, что ты так отреагируешь. Думаешь, я влипла. Я боялась, что ты это скажешь.

Крепко обнимаю подругу.

— Все образуется.

— Живот еще почти незаметен. Затем он вырастет и придет время рожать. Торгерд была четыре кило. Я умру, Гекла. Я и не подозревала, что рожать так больно. Я рожала Торгерд двое суток и три недели не могла сидеть из-за швов.

— Все будет в порядке.

Она вытирает глаза.

— Меня назвали в честь льдины. Той весной, когда я родилась, в наш фьорд заплыла дрейфующая льдина. Папа еще захотел добавить во фьорд остров, вот и получилось Исэй [21] .

Некоторое время она молчит. Торгерд встала в своей кроватке с бортиком и тянет вверх руки, хочет, чтобы ее вынули. Я беру малышку на руки, ее нужно переодеть.

— Мне было так тесно дома, давили горы, хотелось уехать. Я влюбилась. Забеременела. Следующим летом я буду одна с двумя маленькими детьми в подвальной квартире. В двадцать два года.

21

Isey — букв. «ледяной остров».

Подруга падает на диван, но тут же встает и идет варить кофе. Я тем временем переодеваю ребенка.

— Прости меня, Гекла, я ничего не спрашиваю о тебе, — говорит она, вернувшись с кофейником. — Ты с кем-то познакомилась?

— На самом деле да.

Подруга само внимание.

— И кто он?

— Библиотекарь из городской библиотеки. Он тоже поэт.

— Как ты?

— Он не знает, что я пишу.

— Ты не сказала, что у тебя уже есть публикация?

— Она под псевдонимом.

На самом деле взять псевдоним мне предложила Исэй. Как у многих поэтов-мужчин. Что-нибудь возвышенное типа Гекла Высокая вершина.

— Нет, — со смехом отказалась я.

Подруга не сдавалась.

— Неужели нет никакой милой твоему сердцу долины, ручья или чего-нибудь в этом духе? Не хочешь ничего высокого — давай пройдемся по глубине. Как тебе Глубокое ущелье?

— Нет.

Теперь подруга говорит, что тогда шутила.

Она пристально смотрит мне в глаза.

— И не сообщила своему поэту, что пишешь роман?

— Нет.

— И что у тебя две законченные рукописи?

— Я еще не получила ответ от издателя.

— А чем же вы вместе занимаетесь?

— Спим.

Радуюсь, что она еще не спрашивает, чего мне больше хочется — сочинять или спать с мужчиной, что для меня важнее — кровать или печатная машинка «Ремингтон».

Но это ее следующий вопрос.

— Ты предпочитаешь иметь парня или писать книги?

Я задумываюсь. В мире моих грез это самое необходимое — бумага, чернильная ручка и мужское тело. После секса он вполне может спросить, не заправить ли мне ручку.

У подруги серьезный вид, она смотрит куда-то в сторону.

— Женщинам приходится выбирать, Гекла.

— Мне важно и то, и другое, — отвечаю я. — Нужно быть одной и не одной.

— Это значит, что ты одновременно и поэт, и обыкновенная.

— Мы недавно познакомились. Замуж я не собираюсь.

Подруга в смятении.

— Знаю, тебе моя жизнь кажется скучной, но я люблю Лидура. Я больше не только я, Гекла. Я — это мы. Я — это Лидур и Торгерд.

Когда обнимаю подругу на прощание, она говорит:

— Если родится девочка, назову ее Катла. Пусть вулканов будет два.

Мой путь лежит в комнату в мансарде, на небе полная луна в радужном кольце.

Альбом с газетными вырезками номер два

Выходя с работы, замечаю девушку с уложенными светлыми волосами, она мерзнет на ледяном ветру на другой стороне улицы, не сводя глаз с двери-вертушки отеля «Борг».

Завидев меня, девушка направляется прямо ко мне и представляется подругой Сирри, мол, та попросила ее ввести меня в курс дела.

— Какого дела?

— «Мисс Исландия». Тебя ведь агитируют.

Объясняю, что принимать участие в конкурсе не собираюсь.

— Сирри и не сказала прямо, что собираешься, только то, что ты рассеянна и, как ей кажется, долго в официантках не пробудешь. Типа, в душе у тебя неразбериха, вероятно, хочешь за границу.

Она предлагает посидеть в кафе.

— Мне тоже обещали, что поеду за границу, но этого не случилось. Никто меня в Лонг-Айленд так и не послал.

Девушка несколько раз оборачивается, словно ожидая слежки.