Мисс Винчестер

– Ты не доверяешь мне? – коротко спросил отец, даже не глядя в мою сторону. От удивления я даже закашлялась. Доверие? Слишком неожиданный вопрос в данной ситуации, почти не связанный с основной частью моего монолога.

– О чем ты?

– Ты сказала, что Кас – единственный человек, которому ты можешь доверять. Неужели несмотря на все усилия, которые я прикладываю каждый день, каждый час, каждую минуту этой сраной жизни, только для того чтобы снова спасти тебя от очередной глупости, сохранить твою жизнь, которую ты гробишь на наркотики и алкоголь… Неужели они все напрасны? Неужели тебе и правда все равно?

– «Неужели тебе и правда все равно?»… Ты даже не представляешь, сколько раз я задавала этот вопрос твоей дурацкой фотографии, когда-то стоящей на моем письменном столе. Бедный несмышленый ребенок все никак не мог смириться с тем, что его отцу наплевать, что он больше никогда не приедет. Никогда не обнимет, не расскажет сказку на ночь, не даст подзатыльник за невыполненное домашнее задание. Просто потому, что ему действительно все равно. А теперь ты удивляешься, что же не так с «твоей девочкой», почему она превратилась в это нелюдимое существо, закрывшееся от родных, никого не пускающего в свой маленький уютный мирок монстра. Прекрати искать во мне недостатки, Дин. Начни с себя, а не с окружающих. И в ответ на твой вопрос: Кас никогда раньше не сбегал от меня на Импале в другой конец Америки и не бросал на десять лет, даже не попрощавшись. Хотя после вчерашнего поступка я потеряю и его. Не правда ли мило?

Ночевка на бетонных плитах набережной в мокром плаще не прошла бесследно – следующие несколько дней просто выпали из моей памяти. Жар, бред, куча таблеток, которыми была завалена прикроватная тумбочка, тихий успокаивающий шепот мамы и холодная рука Дина, сжимающая мою дрожащую ладонь. Грипп, простуда, пневмония или воспаление психики – кто знает? Но болезнь остается болезнью, несмотря на название. Эти пять дней казались мне вечной предсмертной агонией, заполненной галлюцинациями. Я видела всех: Сэма и Клэр, Розалин, Лиз, Чарли и даже Кроули. Но самым частым гостем моего больного сознания был Кас. Он то стоял у окна, разглядывая стучащие по стеклу капли дождя, то сидел в кресле у моей кровати, то дремал, стоя рядом на коленях и судорожно сжимая мою руку. Жаль, что все это было фантазией, реальность же гораздо более беспощадна к моим теплым чувствам.

Температура под сорок держалась трое суток, даже не намереваясь спадать. Все в тумане, легкой синеватой дымке, заполонившей собою все окружающее пространство. Голоса что-то неразборчиво бормотали прямо над моим ухом, кажется, говорили что-то о таблетках, о том, что я ничего не ем, об Ассоль и Генрихе VIII. Еще помню резкий запах яблок и ромашек, сквозняк, гуляющий по комнате и влажный нос Мистера Котангенса, тычущийся в мою руку.

На четвертый день я наконец открыла глаза. Температура спала до тридцати восьми и семи, галлюцинации закончились. Второй этап болезни был не таким пугающим, но все еще отвратительным: меня заставляли съедать кучи пилюль непонятного назначения, в спину постоянно втирали дурнопахнущие мази и все время уговаривали есть. От пищи я отказывалась, мама смогла уговорить только на горячий имбирный чай и яблоки. Картина ухудшалась еще и тем, что отныне я была лишена визитов Каса, пусть даже и воображаемых.

– Он спрашивал о тебе, милая. Постоянно, – сказала мама, отвлекаясь от чтения книги. С тех пор, как я пришла в сознание, она начала читать мне вслух – сегодня я попросила «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» – мою любимую книгу.

– Ты о ком? – полумертвым хрипом спросила я, бездумно глядя в потолок. Если это не Кас или хотя бы не Райан Гослинг, внезапно решивший жениться на мне – мне неинтересно.

– Кастиэль. Он…

– Он трус, который боится даже поговорить со мной, так что мне плевать. И какого черта вы с ним болтаете, как старые подружки, да еще и обо мне?! – отчаянно зашептала я, пытаясь выдать хоть что-то более угрожающее, чем яростное шипение полудохлого голубя.

– Дженнифер, успокойся, он ведь тоже переживает за тебя, – пыталась успокоить меня мама, но восстание умирающих сусликов так просто не подавить:

– Если бы он переживал за меня, то хоть раз бы пришел, не говоря уже о помощи на набережной, – недовольно пробурчала я, почти смирившись с полной потерей голоса. Плевать на всех и вся, просто плевать. А, ну да, Винчестер, слезы лучше всего доказывают твое безразличие. – Уходи, я устала.

– Джен, но Кастиэль правда очень…

– Уходи, – Эмили молча вышла из комнаты, аккуратно прикрыв дверь, поняв, что кроме истерики ждать от меня нечего. Через пару часов жар снова вернулся, как и бредовое состояние. Снова обрыв памяти, снова галлюцинации. Теперь я видела, как Кас принес букет ромашек.

Тридцать семь и пять. Почти нормальная температура, я возвращаюсь к жизни. Прошло около недели с начала болезни, а кажется, что я провела в коме лет тридцать. А по закону жанра мне полагается Дон Педро, жаль, что он где-то загулял.

Ночь. На экране мобильного противно замигало оповещение о полученных смс и пропущенных звонках. Куча сообщений от Лиз, несколько непринятых звонков от нее же, Чарли и даже Саманты. Удивительно, но кому-то не плевать, жива я или уже коньки отбросила. Взглянув на время, прежде чем выкинуть телефон в дальний угол комнаты, я поняла, что в половину третьего никто не будет счастлив принести мне еды, так что придется спускаться вниз самой. Да уж, голод и любовь к пище победят даже болезнь, лень и смертельные ранения.

Жаль, что мне так и не удалось совершить ночной набег на холодильник. Несмотря на улучшение самочувствия, я все еще была слишком слаба, чтобы самостоятельно передвигаться, поэтому с грохотом упала на пол сразу же, как только вскочила с кровати.

– Джен, ну нельзя же так прыгать, ты еще не поправилась, – послышался рядом обеспокоенный шепот. Наверное, я бы закричала от испуга, но слишком сильно ударилась головой при фееричном падении. – Ты в порядке?

Немного приглядевшись, я смогла различить в темном силуэте Кастиэля, склонившегося надо мной, чтобы удостовериться в целости и сохранности своей подопечной. Как своевременно появляется мой ангел-хранитель, черт бы его побрал, аж гордость берет.

– В полном. Не считая того, что целую неделю я умирала в бреду с температурой под сорок. У тебя радиосигнал сломался или в Раю связь не ловит? – шипела я, пытаясь самостоятельно подняться. После четвертой неудачной попытки я смиренно разлеглась на полу, разглядывая ночное небо в окне, стены, фотографии на столе – все, что угодно, лишь бы не встречаться взглядом с Касом. Секунда зрительного контакта – и я забуду, за что вообще на него злюсь, и опять буду проклинать себя за тот неудавшийся поцелуй. А может, и повторю попытку, кто знает? Черт, быть влюбленной в кого-то довольно странно, сама не понимаешь, что можешь учудить в следующую секунду.

– Давай я помогу тебе встать.

Молчание и угрюмое сопение. Тогда Кастиэль решил не дожидаться ответа и просто аккуратно взял меня на руки, мужественно стерпев кучу ругательств и легких символических ударов а-ля «Мне это очень нравится, но я дохера гордая, чтобы просто признать это, поэтому буду отчаянно лупасить тебя по голове». Меня вернули на кровать и даже заботливо укрыли одеялом. В подсознании стадо розовых пони танцуют гавайский танец хула-хула, но лицо по-прежнему остается воплощением вселенского недовольства. Зато, как только Кастиэль решил сесть в стоящее неподалеку кресло, он был наглейшим образом затянут обратно на кровать прямо за галстук. Без лишних церемоний.

– Свое поведение будешь отрабатывать. Радуйся, что не натурой, – сказала я, примостившись на груди у ангела. Через несколько секунд полного замешательства он все же смирился с участью моей сегодняшней подушки и даже почти не возражал.

– Кас, где ты был все это время? Мне слишком тебя не хватало… Ты даже в бреду мне постоянно мерещился, ромашки приносил.

– Я пользовался моментом твоего бездействия. Пока ты была в полной безопасности, я мог спокойно выяснить планы Кроули на твой счет, – вздохнув, ответил Кастиэль, приобнимая меня левой рукой за талию. Да пусть меня сожрет мой кот, если этому недотроге не было приятно!