Миссия из прошлого

– Что ж, придёться идти дальше, – еле слышно пробормотал Ганнон, поправляя на поясе тяжёлый меч, и тут же, чтобы немного подбодрить себя, торопливо добавил: – Благо тут недалеко, всего каких-то триста шагов…

Старик шёл медленно, обходя небольшие валуны и острые мелкие камни, на которых было так легко подвернуть ногу, но вскоре какая-то смутная тревога в груди заставила его ускорить шаги. Поддавшись зову чувств, он пошёл быстрее, пренебрегая всеми мерами предосторожности.

Преодолев небольшой подъём, Ганнон остановился, тяжело дыша. Затем, окинув опытным взглядом поле боя, быстро восстановил картину недавно разыгравшегося сражения. Вдруг один из воинов застонал и попытался подняться. Ганнон немедленно повернулся к нему, и тут его сердце словно сдавило изнутри ледяными тисками.

– Гамилькар!.. – с трудом выдохнул он и, забыв про усталость, со всех ног бросился к раненому сыну.

Схватив его подруки, он помог ему подняться, придерживая за талию. Вскоре Гамилькар уже стоял на ногах самостоятельно, опираясь на свой меч. В голове Ганнона крутилась целая куча вопросов, но он моментально забыл о них, едва увидев, что все его руки измазаны кровью. Страшная догадка огнём ожгла его душу. Он перевёл взгляд на торс сына и испуганно обмер: Гамилькар крепко зажимал рукой рану в левом боку, но кровь, тем не менее, легко просачивалась сквозь плотно сжатые пальцы и тоненькими струйками стекала на землю.

– Отец… – слабый голос сына мгновенно вывел Ганнона из страшного оцепенения, и он перевёл взгляд на его лицо. Было хорошо видно, как на бледном, обескровленом лице сына лихорадочно блестели глаза. Какая-то другая, не о своей боли, забота отражалась в них.

Собравшись с силами и стараясь придать голосу как можно больше твёрдости, Гамилькар торопливо продолжил:

– Отец, нам надо поскорее уходить отсюда. Погоня уже близка, я чувствую это. – Он замолчал, но, заметив тревогу и отчаяние на лице отца, поспешно добавил: – Не волнуйся, отец, со мной всё будет хорошо. Я в порядке. Пожалуйста, поспеши. Возьми Элиссу и пойдём, укроемся у тебя в пещере.

Ганнон послушно кивнул головой. Он оставил сына и торопливо подошёл к лежащей возле большого камня девушке. Опустившись на колени, он пытливым взглядом оглядел её. Он видел и помнил её совсем маленькой девочкой, сидящей на коленях своего отца – Великого Мелькарта. Теперь же Элисса выросла и превратилась в молодую, красивую девушку, в которую вот уже как два года был безумно влюблён его сын…

Оглядев девушку, Ганнон облегчённо выдохнул – хвала милосердным богам, несмотря на свою неподвижность,Элисса была не ранена, она просто потеряла сознание. От удара по голове, вон рана у виска так и кровоточит… Он ещё раз критически оглядел её, на сей раз в качестве невесты сына. И снова девушка понравилась ему – хрупкая фигура, тонкая талия, длинные стройные ноги, невысокая грудь, медленно поднимавшаяся в такт дыханию, и нежное, с тонкими чертами, лицо, обрамлённое пышными длинными волосами. Глаза Элиссы были закрыты, и в его памяти помимо его воли неожиданно всплыл другой, похожий на неё образ молодой девушки – его жены Талины…

Закрыв глаза, Ганнон вновь увидел Талину в день их первой встречи: она танцевала и смеялась… Он вспомнил её тонкие холодные пальчики, тёплую застенчивую улыбку и нежные, сладкие губы. А вот они сидят, молодые и счастливые, около своего спящего первенца – Гамилькара… И затем, словно камень вдребезги разбивающий хрупкое стекло, перед глазами внезапно возникло другое видение: сгоревший до тла дом, затоптанные безжалостными ногами клумбы цветов перед ним, пронзённые стрелами трупы слуг и собак, и там, в глубине дома, изрубленные на куски тела жены и детей… Гамилькара и его самого спасло тогда только то, что их в тот день не было дома… Ганнон потом долго искал, но так и не нашёл убийц, лишивших его семьи…

Пальцы Ганнона, судорожно сжимавшие руку Элиссы, побелели, но новый, сдержанный стон сына, быстро вернул его к реальности. Не до воспоминаний сейчас… Решительно взвалив бесчувственное, но, к счастью, довольно-таки легкое тело девушки на плечо, он направился к пещере.

Гамилькар, зажимая рану рукой, медленно шёл за отцом. Дорога была крайне неровной и приходилось в качестве дополнительной опоры использовать свой меч. А падать было нельзя – если он сейчас упадёт, то уже больше не встанет.

Проходя мимо Урагана и кобылы Леонида, жалобно смотревшей на него, он остановился и, не выдержав угрызений совести, медленно подошёл к ней. Кобыла не испугалась, и Гамилькар, зайдя сзади, резко выдернул из её ноги свой нож. Заржав от боли, лошадь стремительно отскочила в сторону, едва не сбив при этом своего спасителя. Гамилькар не обиделся, он молча засунул свой нож в ножны и, стараясь не смотреть на Урагана, поспешил вслед за отцом. Помочь раненому Урагану уже не было сил. Прости, верный друг. Прости…

Дойдя до входа, Ганнон, чуть отдышавшись, занёс Элиссу в пещеру и тут же вернулся обратно, дабы помочь сыну. Гамилькар стремительно терял силы и уже едва стоял на ногах.

Ганнон, помня о словах сына про возможную погоню, торопился как мог. Страх за сына подгонял его, заставляя выкладываться по-полному. И они-таки успели. Едва отец с сыном скрылись в зарослях дикой яблони, как на вершину холма стремительно вынеслась новая группа всадников. Здесь, сдерживая распалённых долгой погоней лошадей, они остановились и принялись торопливо осматривать следы недавнего боя.

Погоней руководил невысокий полноватый мужчина с уже заметным брюшком. Он крепко сидел на сером с чёрными пятнами жеребце и мало чем отличался от своих таких же запылённых спутников, но взгляд острых, холодных как у змеи, глаз и властное лицо, вкупе с горделивой осанкой, не давая ошибиться, сразу выдавали в нём человека, привыкшего повелевать и приказывать.

Бегло оглядев место недавнего сражения, Автарит подъехал к трупу Леонида и, с какой-то ненавистью, глядя ему прямо в лицо, яростно прошипел:

– Тупой самонадеянный ублюдок! Что, решил один получить награду?! Вот и получил! – И понизив голос добавил: – А впрочем, так даже лучше. Теперь тайна того давнего убийства умрёт вместе со мной…

Указав рукой на жеребца Гамилькара, стоявшего рядом с кобылой Леонида, Автарит властным голосом отдал приказ, сгрудившимся за ним воинам:

– Что застыли?! Ищите их! Нутром чую, они где-то здесь! И поторпитесь, скоро здесь будет совсем темно! Мы должны успеть найти их! Золотая монета тому, кто первым найдёт их!

Пять воинов, не мешкая, начали молча спускаться с холма. Их жадные взоры так и устремились к земле, каждый старался найти следы беглецов первым.

Пока воины усердно искали следы на земле, Автарит пытливо вглядывался в стоявшие плотной стеной скалы, стараясь проникнуть за тёмную завесу густого кустарника. Он не сомневался, что беглецы скрылись где-то там. Но где? Ноздри его крючковатого, как у ястреба носа, хищно раздувались, словно вынюхивая добычу. Да и сам он всем своим видом, напоминал сейчас голодного ястреба, высматривающего с высоты очередную жертву. Его толстые грязные пальцы нервно дёргали за поводья, отчего его жеребец круто запрокидывал голову назад и косил на него злым, недовольным взглядом.