Миссия – любовь

Труп исчез, на его месте осталась лишь горстка золы. «Как он смог так быстро догореть дотла? Почему он вообще загорелся, этот мертвый громила? И что это за светящийся меч, которым ему отрубили голову? И почему он убил себя сам таким диким средневековым способом, как Самурай, не выдержавший позора поражения? И что все это значит?»

– Кто ты? – беззвучно, одними губами, спросила я.

Стронг приближался ко мне, божественно прекрасный, словно ангел возмездия. Я любовалась его лицом, литыми мускулами, легкой грациозной походкой. Роберт двигался, как хищник, стремительно и бесшумно; он был жесток, как зверь, и так же опасен – но я не боялась его.

Он подошел, сел рядом на траву – так близко, что я почувствовала биение его сердца, – и посмотрел мне в глаза, будто желая прочесть мои мысли.

– Никто и никогда не причинит тебе вреда, – вдруг тихо и отчетливо сказал он.

Я уже хотела поблагодарить его за спасение, но тут Роберт нежно погладил меня по щеке – и я онемела, трепеща от этой неожиданной ласки. Стронг легонько провел пальцем по моим губам, коснулся моих волос и наклонился еще ближе. Я почувствовала, что он хочет меня поцеловать, но не может решиться. Его руки дрожали. Он смотрел на меня внимательно и нежно, а его тело дышало таким жаром, будто готово было воспламениться, словно факел.

Я вспомнила горящего громилу и отстранилась.

– Почему ты заставил его покончить с собой? – вопрос, который невозможно было не задать.

Стронг быстро убрал руку с моего лица и отвернулся. Он несколько раз глубоко вздохнул, как будто приводя в порядок свои мысли. Затем вновь посмотрел на меня. Сейчас его взгляд уже не был столь нежным, он просто внимательно разглядывал меня, словно впервые видел. От его тела теперь исходило ровное тепло, от жара не осталось и следа.

Роберт снова был спокоен, абсолютно спокоен, и больше не делал попыток прикоснуться ко мне. Казалось, он даже не хотел этого.

– Он сам выбрал способ покинуть этот мир, – пояснил мой спаситель минутой позже. – Просто не мог иначе. Поступить по-другому для него значило бы опозорить свое имя в веках.

– А он кто такой?

– Долго объяснять.

– У меня достаточно времени, в универ я уже опоздала.

– Сюда сейчас понаедет куча народу, нам надо убираться, – спокойно сказал Стронг.

– Что делать с машиной? – спросила я. – Узнают, чья, и найдут меня. Замучают вопросами, на которые я не знаю ответов.

Роберт усмехнулся:

– Не бойся, не найдут.

Он встал и направился к моей разбитой машине. Я с трудом выпрямилась и, медленно перебирая ватными ногами, двинулась за ним.

«Мазда» стояла в стороне от других покореженных автомобилей, и я с трудом узнала ее. Теперь это была груда металлолома, а не блестящая новенькая малолитражка. «Бедная моя букашечка!» Я провела рукой по разбитому заднему крылу, дотронулась до промятой крыши, прощаясь со своим первым автомобилем, забрала сумку с пассажирского сиденья и провела пальцем по рулю. Тем временем Роберт снял с «Мазды» номера и быстро сказал:

– Открой капот.

Я нащупала снизу под рулем маленькую ручку и дернула. Раздался щелчок. Стронг поднял крышку капота и скрылся из виду. Послышался какой-то скрежет, полетели искры. «У него что, сварочный аппарат при себе? Чем он занят?»

Наконец Роберт закрыл капот и подошел ко мне:

– Номер на двигателе уже не читается. Машину не опознать.

– Но как? Как ты смог? – Я не переставала удивляться.

– Ты должна убрать из машины все следы своего присутствия, – приказал он, проигнорировав мой вопрос.

Я снова полезла в автомобиль. В бардачке обнаружились несколько дисков с любимой музыкой, бутылка минеральной воды без газа и плитка горького шоколада; я сгребла все это в охапку и огляделась еще раз, чтобы ничего не забыть. На заднем сиденье лежал зонтик.

– У тебя есть какая-нибудь тряпка? – спросил Роберт.

– Носовой платок в сумке лежит, – подумав, сказала я, – а зачем?

– Давай, – потребовал он.

Я протянула ему батистовый платочек, украшенный причудливой вышивкой – мама любит такие штучки и постоянно рассовывает их по моим карманам. Стронг взял платок и стал медленно, очень тщательно протирать все поверхности в салоне моего автомобиля. Он долго тер руль, торпеду, кнопки открывания стекол, ручки… Я молча наблюдала за ним. «Почему он так заботится обо мне? Он что, попал на ту же самую удочку, что и другие мужчины? Опять мой дурацкий дар? Опять спасибо папочке? Да ну, ерунда, Роб не такой, как остальные».

Закончив уничтожать следы моего пребывания в автомобиле, англичанин вышел наружу и распорядился:

– Поехали, у нас мало времени.

Я пошла за ним к «Рэйнджроверу», подхватив взятые из машины вещи и сумочку. Руки не хотели слушаться, и мои нехитрые пожитки падали на землю. Роберт усмех нулся:

– Давай помогу. Ты ужасно несобранная.

Он поднял с земли зонтик, коробку с дисками, воду и понес в руках. Я семенила за ним, постоянно поправляя съезжающую с плеча сумку. Растерянность и усталость сделали меня очень неуклюжей; я чувствовала себя маленькой девочкой, смешной и жалкой.

Роберт бросил мои вещи на заднее сиденье джипа и обошел автомобиль, чтобы помочь мне забраться внутрь. Когда я подошла к пассажирской двери, он подал мне руку. Его ладонь была нежной и очень твердой одновременно. Меньше всего она походила на размашистый кулак татуированного громилы, который, казалось, был создан, чтобы разить неприятеля. Но татуированный превратился в горстку золы, тогда как его противник, живой и невредимый, помогал мне теперь сесть в машину.

Я поежилась. От рук Роберта Стронга, от этих красивых, нежных рук, сегодня погибли люди. «Кто он – прекрасный ангел или страшный демон? Он убивает лишь в том случае, когда борется со злом? С несправедливостью, как сегодня? Или, может быть, он получает удовольствие от своих чудовищных способностей, легко расправляясь даже с самым сильным противником? И отчего меня так влечет к нему?»

Мне всегда казалось, что я не способна увлечься мужчиной, тем более популярным. Общепризнанные красавцы всегда вызывали у меня еще большее отторжение, чем обычные мужчины. А сейчас я попала в ловушку, в которой уже запутались миллионы молодых девушек, смотревших фильмы с участием Роберта Стронга.

Будто почувствовав мое смятение, англичанин взял меня за плечи и, слегка приподняв, буквально вдавил в пассажирское кресло.

Он учащенно дышал, глядя мне прямо в глаза, затем крепко взял мое лицо двумя руками и слегка сжал. В его глазах опять полыхал огонь. Я прочла в них такую страстную потребность обладать мной, что мне стало по-настоящему страшно. Я уже понимала, насколько силен этот человек. Помимо страха, где-то в глубине моей души зарождалось ответное чувство к нему. Прислушиваясь к бешеному ритму своего сердца, я буквально задыхалась от нахлынувших эмоций.

Никогда и ни с кем я не заходила так далеко. Мне было непонятно, что делать, если он решится меня поцеловать. Отстраняться не хотелось, да и не получилось бы. Роберт знал, как обезоружить девушку. И не только девушку. Вспомнив гору трупов на поле, я невольно нахмурилась. Стронг спросил шепотом:

– Что такое?

Его губы в этот момент почти коснулись моих, и я вспыхнула. Язык будто прилип к небу, и я не смогла ничего ответить. Мне было страшно, и в то же время я страстно мечтала, чтобы он поцеловал меня. Дыхание участилось. Он стоял почти вплотную, прижавшись ко мне всем телом, и я чувствовала, как вздымается его грудь. По коже пробежали мурашки. Что со мной происходит, черт побери?