Миссия (не)выполнима: довериться бабнику

На сей раз мы не собирались ночевать в Лавенхеме, пусть и обоим хотелось побыть здесь немного дольше, но такой роскоши никто из нас позволить себе не мог. Почему? Потому что в Лондоне нас ожидало очень много дел и проблем, требовавших немедленного разрешения, несмотря на то, что сегодня воскресенье, наш выходной. А мы взяли и сбежали. Вот радовало меня, что хотя бы это не менялось.

– Нашёл! – вдруг с облегчением воскликнул парень, привлекая к себе моё внимание.

– Неужели? – не скрывая радости в своём голосе, спросила я. Получив в ответ утвердительный кивок, добавила: - Тогда доставай скорее, а потом пойдём в машину. Не хватало только солнечный удар получить.

Кажется, ностальгируя о прошлом, я забыла упомянуть об изменениях, которые, конечно же, произошли с нами обоими. Фил, к примеру, наконец-то перестал быть Мистером Икс, что не могло не радовать. Не сразу, но со временем Гардинер научился не держать в себе то, что его беспокоит, рассказывая хоть кому-то. А ещё он, несомненно, стал более ответственным, поэтому конфузов, подобных тому, когда он попросту забыл, какой сегодня день недели, больше не случалось. Это если говорить о положительных изменениях. Из отрицательных…

Это всё тот же самоуверенный Фил Гардинер. Я наивно полагала, что со временем эта подростковая черта его характера искоренится, но, кажется, ошибалась. Годы шли, а его уровень самовосхваления рос не по дням, а по часам. Наверное, это хорошо, поскольку говорил шатен об этом только в шутливом тоне, а уверенность в себе никогда не была лишней, но это бесило. Не дай Бог хоть один из наших детей пойдёт этим в него – я же чокнусь.

Хотя и меня преследовали, пожалуй, не только приятные изменения. Мне самой, к примеру, казалось, что я изменилась лишь в худшую сторону. Чем дальше, тем больше я напоминала себе самой курицу-наседку. «Фил, не забудь пообедать, иначе потом опять будешь плохо себя чувствовать», «Фил, я понимаю, что тебе надо много учить, но поспи хоть немного, иначе какой из тебя врач, если ты и о себе позаботиться не можешь?», «Мама, вот что ты делаешь, зачем носишь такие тяжёлые сумки из магазина? Если водитель не может тебя подбросить – говори мне, я заберу тебя, в конце концов, у меня есть собственная машина!», «Лили, Дженни, почему вы никогда не говорите Майку о том, что запираться на сутки в мастерской – плохо? Да ещё и сами торчите там вместе с ним!»

И так далее, и так далее, и так далее. Иной раз я задумывалась над тем, что попросту ужаснулась бы произошедшим со мной переменам, скажи мне кто-то о них в то время, когда я была ещё учащейся школы. Сейчас же, когда за плечами хотя бы у меня университет (Гардинеру ведь дольше учиться ввиду особенностей выбранной им специальности), это пугало уже не так сильно. С годами отношение ко многим вещам кардинально меняется – теперь я это поняла. И даже втайне радовалась этому. Если вспомнить школьные годы… Я, пожалуй, была той ещё истеричкой. Боже, надеюсь, что изменилась хоть немного.

– Итак, - отрывая меня от размышлений, сказал Фил, с гордостью показав не без труда явившуюся на свет бутылку, - полдела сделано.

– Полдела? – зачем-то переспросила я, глядя на эту вещь загоревшимися от предвкушения глазами. Даже не верилось, что мы наконец-то сможем прочитать собственные послания друг другу. Учитывая, сколько я упрашивала парня сделать это, подобный исход действительно казался чуть ли не невозможным.

Гардинер кивнул, после чего, вручив мне бутылку, тут же перепачкавшую мои руки, вновь покрепче ухватился за лопату и сказал:

– Теперь осталось только закопать эту яму, чтобы нас вандалами не посчитали, - он многозначительно взглянул на хмурившегося пожилого человека, с явным неодобрением глядевшего на нас. – А потом нужно только доехать домой, где мы и прочитаем…

– Домой? – не веря собственным ушам, спросила я. – Ты издеваешься надо мной, да? Умоляю, скажи, что издеваешься.

– Что-то не так? – не знай я этого человека значительную часть моей жизни, я могла бы поверить, что он искренне удивился, но от меня Филу никогда не удавалось скрыть насмешливые нотки в своём голосе. Тем не менее, я почему-то всегда подыгрывала ему, объясняя, что же именно стало причиной моего возмущения. Как и сейчас.

– Я столько лет ждала возможности наконец-то прочитать это, - я покрутила в руках бутылку, отчего внутри зашуршали записки. – Уже боялась, что мы никогда не сделаем этого. А теперь ты заявляешь, что я должна терпеть ещё и до дома?

– Ну, если ты смогла выдержать столько лет ожидания, то пару часов должны показаться тебе сущим пустяком, - пожав плечами, сказал шатен, после чего принялся закапывать им же вырытую яму.

Возмущение, зародившееся во мне, уже готово было вырваться наружу, однако в следующую секунду он добавил:

– Подожди меня в машине, иначе перегреешься. Включи кондиционер, чтобы было не так жарко.

Подавив раздражение, несколькими мгновениями ранее появившееся у меня, я лишь хмыкнула и, ничего не сказав, молча направилась к машине Фила. Усевшись на переднее сиденье, я тут же включила кондиционер, без которого в жаркую летнюю погоду, подобную сегодняшней, просто не обойтись, а после принялась копаться в бардачке в поиске влажных салфеток, иначе грязь с бутылки рисковала перепачкать мне не только руки, но и одежду. Как назло, везде были то конспекты Гардинера, то его учебники, то ещё какие-то вещи, но никак не заветное средство личной гигиены. Да уж, видела бы его мама, что творится в бардачке машины её сына… Она бы похвалила его за то, что не позволил мне захламить всё своими вещами.

Сэм была воистину терпеливой женщиной, как я смогла понять, стоило нам с Гардинером съехаться. Она любила, чтобы у каждой вещи было своё место, чем была на удивление схожа с моей мамой, но, к сожалению, эта черта не передалась мне по наследству. Нет, не стоит думать, что я не убиралась в доме, сгружая всю работу на парня, или же господствовала над хаосом. У нас было чисто, но для меня было не критично, если конспекты Фила будут лежать не в его комнате, а где-то на столике в гостиной. И я долго пыталась доказать маме, что нет ничего страшного в том, что Сосисочка с её семьёй периодически «гуляют» по дому. В конце концов, они полноправные члены семьи! Могут перемещаться там, где хотят. Захотят – будут в ванной, захотят – на кухне. Апокалипсис от этого не настанет.

Каждый раз, когда семьи проведывали нас, чтобы посмотреть, как их единственным отпрыскам живётся, я видела, что миссис Уильямс передёргивает, стоит ей обнаружить тарелку со сладостями на прикроватной тумбочке в спальне (а ведь, по её мнению, быть подобной вещи там просто непозволительно), однако она упорно молчала и лишь улыбалась. Даже хвалила меня – одежда ведь не была разбросана по всему дому, да и беспорядка никогда не было, если только по мелочи. А вот Люси каждый раз устраивала мне многочасовые лекции, но, к счастью, довольно быстро поняла, что это бесполезно. Таким вот образом печенье в спальне стало легально. Ура мне.

Так вот, о машине. Поскольку мне было не так важно месторасположение вещей – главное, чтобы я помнила, где они, и могла найти в любой момент, – частенько я оставляла что-то на территории Гардинера. В его кабинете (как ни парадоксально, он всё же у нас в доме был), к примеру, а вот до машины ещё не добралась. В конце концов, ей и года ещё нет, хотя Фил был очень горд тем, что отчасти заработал на неё сам, помогая в клинике за определённое вознаграждение. Что характерно, работал он не у Эллиота, хоть и должен был взять на себя бразды правления больницей, когда тот отойдёт от дел.