Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника

Ага, общаться. Все эти дни Фил был как в воду опущенный. За столом практически ничего не говорил, да и на переменах, когда мне удавалось взглядом выхватить его фигуру из толпы, не выглядел особо жизнерадостным. Мне хотелось спросить, чем вызвана такая перемена в его поведении, но продолжать терроризировать Майка явно было не лучшей идеей, а Гардинер, уверена, ничего бы не рассказал, спроси я у него. Даже Фиби, казалось, не понимала, в чём дело, что уж говорить обо мне. И да, на эту рыжую бестию я до сих пор злюсь из-за её поступка, но говорить ей ничего не хочется. Себе дороже.

В конце концов, я решила ничего не делать, уповая на то, что всё образумится. Но, хоть это и казалось мне единственно верной стратегией, не думать о Филе я не могла. Даже косые взгляды учащихся, которые, видать, всё ещё не забыли о моей выходке перед самым отъездом в лагерь, постепенно отошли на второй план. Но нельзя же думать исключительно о Гардинере! Именно поэтому в данный момент я изо всех сил старалась сосредоточиться на том, что говорил какой-то странный мужчина, который вёл у нас не менее странную лекцию вместо урока физики.

– Вы подростки, - вещал он, - поэтому вам свойственны различные гормональные всплески. Порой вы чересчур импульсивны, эмоциональны, частенько раздражаетесь, когда надо и не надо. Это нормально, так как всем нам рано или поздно приходится через это проходить. Самым страшным в данной ситуации является не чрезмерная эмоциональность, а то, как на вас отражается то, что происходит вокруг. Самым ярким примером является любовь, - по классу сразу прошёлся шёпот, некоторые захихикали, но профессора – а он был именно профессором какого-то там университета – это не смутило, поэтому он невозмутимо продолжил: - Да-да, именно любовь. Точнее, то, что вы воспринимаете, как любовь. Каждый день, возвращаясь домой с работы, я наблюдаю множество парочек, в которых оба не старше семнадцати-восемнадцати лет. Они так увлечены друг другом, безмятежно воркуют и т.д. и т.п. Но все, даже вы, не понимаете главного. Вы ещё слишком молоды, чтобы влюбляться. Не доросли до того, чтобы чувствовать настоящую любовь. Скажу большее, не всем удаётся влюбиться хотя бы раз за всю свою жизнь, а вы уже готовы кричать о своих чувствах, словно это раз и навсегда, хотя сами понимаете, что ваши «серьёзные отношения» могут закончиться уже завтра или даже сегодня. Конечно, все переносят расставание по-разному, некоторые…

Дальше я уже не слушала, так как мне вполне хватило того, что я услышала, чтобы примерно представить, о чём дальше пойдёт речь. Циничная лекция. Не лишённая смысла, но, как по мне, всё равно глупая. Кто знает, быть может, я бы согласилась со всеми утверждениями этого человека месяца два назад, но сейчас мне кажется, что он несёт полнейшую ахинею. Да, в мире полным-полно ненастоящих отношений, но, как правило, об этом знают оба, пусть и бывают исключения. Что же до остальных… Кто дал ему право утверждать, что, раз мы подростки, то неспособны по-настоящему привязываться и влюбляться друг в друга? Да, сейчас это становится всё более редким явлением, но всё же. И, кстати, если верить книгам о любви, которые я сдуру решила почитать на каникулах, то, в основном, одни лишь подростки, которым не больше девятнадцати (чаще девушки) и влюбляются. Да, это книги. Но, если думать, что такое возможно лишь в сказке, мир совсем окочурится из-за сурового реализма. Поэтому я не видела смысла слушать этого профессора дальше, хотя моё мнение тоже может быть ошибочным и многие, наверняка, с ним не согласятся.

К счастью, после этой лекции нас отпустили. Конечно, всё равно получилось так, что мы освободились в два часа дня, но даже такой поблажки было вполне достаточно для того, чтобы я обрадовалась. После двух недель беззаботной жизни погружение в учёбу показалось каким-то резким, несвоевременным. Хотя когда это было своевременно? Нам же всегда не хватает каникул.

– Ты сразу домой? – спросил Эйтан, который вновь таскался за мной хвостиком, когда мы вышли из здания школы.

– Думаю, да, - безразлично ответила я. – Хотелось бы за сегодня прочитать роман, который нам задали.

– У нас же урок литературы на следующей неделе, - удивлённо вставила Лили, но, заметив мой испепеляющий взгляд, который означал, что я готова говорить любые бредни, лишь бы не гулять с Олдриджем, сказала: - Хотя, думаю, это хорошая идея. Лучше всё сделать заранее, а не пытаться прочитать в последний день.

Дженни негромко хихикнула, а я закатила глаза. Когда-нибудь подруга меня подставит по-крупному, тогда недосвиданий с этой назойливой Белоснежкой мне не избежать. Правда, у Белоснежки волосы были чёрные, а у Эйтана светлые… Но мне как-то всё равно.

– Эй, смотри, кто это там с Филом? – услышала я незнакомый девичий голос неподалёку от нас, машинально посмотрев на его обладательницу.

Это была довольно симпатичная (если куклу, с которой штукатурка вовсю сыплется, можно так назвать) блондинка, которая вполне могла быть одной из бывших Гардинера.

– Не знаю, - отвечала её подружка, с которой они шли под ручку, чуть ли не обнимаясь, словно парочка влюблённых. Во мне просыпается рвотный рефлекс. Что за сюси-пуси… - Малыш какой-то.

Только после этого я решилась посмотреть в ту сторону, куда глядели эти две Барби. Возле школьных ворот, опираясь о свой мотоцикл, стоял шатен, который разговаривал с каким-то незнакомым мне мальчишкой лет двенадцати. Судя по всему, это не ученик нашей школы, так как формы на нём нет, да и не видела я его среди младшеклассников никогда. Так кто же он?

– Иди и спроси, - сказала мне Лили и, прежде чем я задала свой вопрос, добавила: - Да, ты опять спросила это вслух.

Я даже вздохнуть не успела, как Дженни вдруг сказала:

– Иди же, я думаю, что это отличная идея. Вы с ним всё равно с самого лагеря нормально не разговаривали, - после этого она подтолкнула меня вперёд.

Я возмущённо взглянула на подруг. Значит, мне одной идти надо? А как же моральная поддержка? Ну ничего, я это припомню вам, гадости мелкие.

Мой взгляд остановился на Эйтане, который не менее возмущённо, чем я на подруг, смотрел на меня. Прости, родной, сегодня не твой день. К тому же, я не собираюсь делать ничего криминального. Всего-навсего поздороваюсь с Филом… Второй раз за день… А потом спрошу, кто такой этот мальчик. И мне абсолютно наплевать на то, что меня это, вообще-то, не касается.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я уверенной походкой направилась к Гардинеру. Нас разделяло около тридцати метров. Впервые в жизни думаю, что школьный двор, оказывается, большой. Такое ощущение, что умру раньше, чем дойду.

– О, глядите, - послышался голос девушки, стоявшей в другой компании. – Опять эта Моллиган. Вы заметили, что в последнее время она всё время крутится около Фила?

Мне сразу же захотелось спросить, какое ей до этого дело, но я решила промолчать. Как я могла забыть о том, что у Фила есть свой фан-клуб красивых, но ущербных? Глупо было полагать, что моё сближение с предметом их обожания, с которым они когда-то, между прочим, порвали, останется незамеченным и безнаказанным.

– Да-да, - подхватила другая. – Фиби рассказывала, что она и в лагере от него практически не отходила. Словно на что-то надеется.

– Наивная, - сказала третья. – С её внешностью и характером рассчитывать не на что.

Они специально говорили так громко и разборчиво, чтобы я слышала каждое их слово. Наверное, надеялись, что сейчас я разрыдаюсь и, истерически крича, быстро покину школьную площадку. И кто из нас наивный? Вместо этого я повернулась и, победно улыбаясь, показала всей честной компании, каждый член которой как раз смотрел на меня, язык. Потом развернулась и вновь гордо направилась к своей цели.