Мистер Х. Игры

– Вацлав, скажи, ты ведь специально ждал пока меня побьют? У нас было две минуты расхождения! Меня бы даже не успели отп*издить, если бы ты вовремя приплыл!
– Максим показал указательный и средний палец.
– Какого хрена, где ты был? А?
– превозмогая боль Максим сощурился.

Как-то не заметно я оказалась в его объятии. Когда успел обнять со спины и прижать к себе, а руку положить мне на живот - загадка. Хоть и тепло, но я очень аккуратно, пока мужчины заняты разговором, вылезла из объятий, делая вид что поправляю разрез на груди, отряхиваюсь от невидимых веточек и натягиваю подол пониже.

А Вацлав тем временем приближался и одновременно отвечал, по какой причине задержался:

– Отвлекла береговая охрана, очень удивилась скоплению народа в столь поздний час. Кстати, они с нами, на месте преступления примут несостоявшихся мстителей. И еще один человек отвлек...Лиза, иди ко мне, не бойся!
– парень стоял к нам лицом, но говорил слишком громко, словно обращался в сторону моря, где кто-то трусливо спрятался в кустах и боялся выйти. Тут же трава зашелестела и раздвинулись ветви. В открывшийся проем, осторожно ступила Лиза, как и всегда в красивом черном платье на каблуках. И как только спрыгнула с катера?

Она встала рядом с Вацлавом рядом, но опустилась на колени перед Максимом. Не знаю искренне или нет, но начала оправдываться:

– Прости, прости Максим, я правда не хотела... я не знала... не думала, что он посмеет тебя тронуть. Я лишь хотела досадить ей!
– плача, и моля о прощении красными длинными ногтями она вытирала чёрные разводы от туши под глазами, а слёзы продолжали капать ей на пальцы. Но неудобства ее мало волновали, все внимание на Максима.

А мы с Вацлавом явно лишние между этими двумя, но тем не менее до некоторых пор мы продолжали слушать и не перебивали искреннее прощение. В один момент я была почти уверена ещё немного, и она бы на эмоциях призналась в любви Максиму. Причем при своём мужчине и при всей неуместности подобных слов. Видимо, и ее мужчина также подумал. Взял ее за длинные, наращенные волосы и поднял за них вверх, заставляя стоять рядом.

– Достаточно! Ты оскорбила своего господина, - громко со сталью в голосе заметил Вацлав, прерывая глупую и бесполезную болтовню, после чего обратился к нам с Максимом.
– Она сама призналась в афере. Не волнуйтесь, она будет наказана... Максим, а ты ранен.

Как бы между делом Вацлав обратился к нему и кивнул на его футболку, покрытую кровью. Примерно под ребрами расползалось маленькое кровавое пятно.

– Заживет, - отмахнулся тот.
– Ты мне лучше скажи, когда этих чмошников выпустят. Я их где-нибудь подкараулю. Прям кулаки чешутся.

Он демонстративно почесал костяшки пальцев, итак сбитые до крови. Куда же еще-то? Драчун.

На поляне продолжалась суматоха, сарацины ловили молодых людей и сопровождали линией к водному транспортному средству и к береговой охране. Джокер сидел на земле, одежда итак грязная, снял майку и вытирал кровь и черные разводы с лица. Я не смотрела на него, а он на меня. Между нами по-прежнему прочная, глухая стена из непонимания.

Вскоре за нами прибыла чёрная машина - седан с наглухо тонированными стеклами и повезла в больницу. Еще на поляне Максиму промыли рану и сделали перевязку медики из береговой охраны. Рана не глубокая, скорее скользящая от шипа, но медицинский осмотр обязательно надо сделать. А ехать он отказывался. Пришлось и мне туда ехать, хитростью давить на мужское эго. Видите ли, одна я боялась ехать в больницу.

В машине мы вновь молчали. Я смотрела в свое окно — направо, Максим — налево, а между нами пустота и еще один человек поместится. Шофёр опустил стекло, отделяя себя от задних сидений, и, давая возможность спокойно поговорить наедине.

– Спасибо, - сказала стеклу и дыхнула на него. Стекло сразу запотела, а я начала рисовать на нём линии. Хотя от пережитого страха руки немного дергались и получалась не прямая линия, а скорее зигзаг. Максим не отвечал на благодарность, а меня напрягало гробовое молчание, как будто мы сдохли, а ведь с таким трудом выжили. Я несколько раз уже теряла веру в лучшее.

– Я так понимаю, вы всё спланировали?

Меня очень сильно интересовал вопрос - собирался он терпеть боль ради меня? Больше похоже, что это получилось случайно.

– Я выступал приманкой. Приехал первым, чтобы отвлечь Флава от его дружков, а Вацлав тем временем должен был приплыть морем. Два пути к этой поляне — поскольку дорогу перекрыли, оставалось море. Если бы они не отвлеклись на меня, то шум катеров вполне можно услышать с берега, и они бы легко сбежали вместе с тобой. Этих уродов надо было проучить, чтобы не смели переходить дорогу. Ничего их пропетушат, покажут рай в тюрьме и впредь они будут за несколько километров обходить меня.

– А, понятно!
– я перестала разглядывать Джокера и отвернулась вновь к окну. Значит просто приманка и его не должны были ранить. И даже оказывается не ради меня, а ради того, чтобы проучить парней. Он ничего не терял. Значит, не собирался со мной помирать?

– Ты оказывается четкая девчонка. Тебе можно доверить прикрыть спину, - Он отвернулся от окна ко мне. И этот внимательный взгляд я ощутила всей кожей, каждым волоском на теле.

Это похвала за то, что влезла в драку и разбила голову Флаву?

– Ты тоже ничего...бываешь, - не знала, как ещё похвалить за смелость.

Глава 36

POV Катя

Прибыли в больницу далеко за полночь. Дела Максима оказались гораздо хуже, чем тот утверждал: сломано три ребра; скользящее ножевое ранение на правом боку. Я вовремя его процедур устроилась в двухместной палате на третьем этаже центральной больницы, куда нас привез водитель Максима. В маленьком помещении - две кровати, расположенные по разные стороны, в третьей — дверь, в четвертой -окна. Мебель, обои, занавески голубого цвета, что невероятным образом успокаивало. Ох, насколько ненавидела белый цвет в больницах. Он давил. Будто приглашал на тот свет и заранее говорил, отсюда живой не уйдешь. Из этого белого света перелетишь на тот белый.

Медсестра помогла обустроиться, показала где вещи первой необходимости, где ванная и туалет - на этом же этаже на право вдоль коридора.

Я, сидя на кровати Максима, смотрела на ночной остров и прислушивалась к звуку пешеходного перехода, нарушавшего тишину глубокой ночи. Максим пришел через пару часов, когда я почти поддалась притяжению к мягкой подушке и едва не уснула. Дежурный врач зашил и перевязал туловищу больному, который теперь чувствовал себя неповоротливым медведем, так и заявил, пытаясь сесть на кровать с забинтованными ребрами:

– Навязали эту хрень, теперь не согнешься нормально, будто я присмерти.

Я не знала, что делать и как себя с ним вести. Мысли запутались в клубке эмоций после его неожиданного хода. Это был запрещенный прием. Нельзя позволять себя бить, а потом прикрывать меня от нападавших. Запрещено вести себя, как человек!!! Нельзя! Это путает и пугает. Я привыкла к плохому (вражескому) отношению.

И вновь я не спросила, что произошло, а он не вдавался в подробности. Может устал, ведь его долго били. Его очень долго били и странно, что не потерял сознание во время драки.