Мистер Икс

Окна первого этажа разлетелись вдребезги, вместе с осколками выплеснув сполохи таких темных оттенков красного, словно желали укрыть от взглядов разгулявшееся внутри пламя. Пожар неумолимо и быстро охватил второй этаж. Жаркое пламя взметнулось вверх и исчезло, поглощенное широченным столбом дыма.

Занялся третий этаж, а за ним и четвертый. Деммиману почудилось, будто в реве мощного пожара он услышал пронзительно высокие крики тварей, загнанных огнем в ловушку на верхнем этаже дома, и мысль об этом вызвала звериное ликование в его груди.

Темное одеяло плотного дыма перед фронтоном дома укрыло от взгляда самые верхние окна, и Деммиман поспешно перебежал в дверной проем соседнего здания, где укрылся и стал наблюдать за финалом. Лишь только он поднял глаза, чтобы взглянуть на окна пятого этажа, за ними загуляли первые отсветы огня – поначалу желтые, а затем кроваво-красные.

В раме ближайшего окна показался силуэт – человек выглянул наружу с поистине восхитительным спокойствием. Все здание издало стон надвигающегося конца. Силуэт у окна устремил на Деммимана взгляд невидимых глаз. Издалека донесся крик сирены, затем – поближе – еще один. Дрммиман чувствовал, что глаза Другого не сводили с него тяжелого взгляда.

Обрамлявшая силуэт оконная рама вспыхнула, бросая отсветы на опустошенное лицо, так похожее и не похожее на его собственное. Другой вновь швырнул свое безжалостное требование. Огонь перекинулся на его волосы. За спиной Другого пламя потемнело – от красного к темно-синему, однажды виденному в глубине древнего леса. Деммиман шагнул из ниши на булыжник мостовой. В требовании Другого, вдруг осенило Деммимана с грозной убедительностью величественного парадокса, таился неожиданный поворот судьбы, и внезапно воспаривший дух Деммимана с радостной готовностью устремился навстречу.

Рванувшись из своего укрытия, Деммиман кинулся в горящее здание. Мгновением позже все, что составляло интерьер дома, обрушилось, и внушительное сооружение уступило: мягко охнув, складываясь как карточный домик, оно повлекло самое себя вниз, рухнуло и содрогнулось, будто бы от экстатического освобождения Годфри Деммимана.

– Ему что, пришлось избавить мир от себя? Не говоря уж о фамильном доме и тех маленьких страшненьких тварях?

– Бедняга Годфри.

– А мы с тобой могли бы придумать финал повеселее. Хочешь попробовать? Ага… По всему видно, что хочешь. Много ли знал Эдвард Райнхарт об «экстатическом освобождении»?

58

Глядя на это красивое смуглое лицо так близко от своего лица, я ощущал настоящее блаженство. Возможно, женщины, которых я знавал прежде, бывали и более пылки, чем Лори, но ни одна из них не оказывалась так грациозно созвучна каждому мгновению – его способности расправить крылья и спланировать в мгновение следующее. Еще Лори обладала даром, который некоторые могли бы назвать развращенным умом и изобретательностью. Чем дольше мы исследовали наши тела и радостно использовали их возможности, тем более мы совпадали, пока наконец не влились друг в друга настолько, что стали единым и неразделимым целым. Когда же мы, оторвавшись друг от друга, лежали рядом, мне казалось, я чувствую, как призрачной летящей вереницей возвращаются в родное тело частички меня самого.

– Ты хотя бы догадываешься, как мне с тобой хорошо? – спросила Лори.

– Я сейчас готов воздвигнуть храм в твою честь, – прошептал я.

Несколько часов спустя я проснулся со знакомым чувством: необходимо отправляться в путь, прежде чем меня настигнет беда. А еще я почувствовал, что, похоже, влюблялся в Лори слишком уж стремительно. Нельзя было позволить себе этого. Через несколько дней я собирался в Нью-Йорк, после чего увидеться нам вряд ли было суждено. Главное, что я мог представлять собой для Лори – это опасность, и от нее я был обязан Лори уберечь. Осторожно сняв ее руку со своего плеча, я выскользнул из постели. Когда я на ощупь искал свои носки и врезался в торшер, Лори проснулась на шум и сонно спросила, чем это я занимаюсь. Я сказал, что мне надо вернуться в пансионат.

– А который час?

Я взглянул на светящийся зеленый циферблат:

– Половина второго.

Она включила лампу и села, потирая лицо:

– Я бы тебя отвезла, но так устала, что, боюсь, не смогу вести машину.

– Ничего, вызову такси.

– Не глупи. Возьми другую машину Стюарта – она стоит в гараже. Потом придумаем, как пригнать обратно. Поскольку ты определенно вернешься сюда, Нэд, давай не будем спорить.

Я подошел к кровати и поцеловал Лори. Простынка собралась у нее на груди, и в приглушенном свете ее тело казалось тускло-золотистым.

– Позвони завтра, хорошо? – Лори выключила торшер, как только я закончил одеваться.

«Другой» машиной Стюарта оказался цвета слоновой кости двухместный «мерседес-5005Ь», что изумило бы меня, не хлебни я уже сегодня изумлений сполна. Включив зажигание, я осмотрел приборную доску, включил заднюю передачу, выехал на полкорпуса из гаража и остановился. Несколько мгновений понадобилось мне, чтобы разобраться, как переключать дальний и ближний свет. Затем, включив дальний и оставив «мерседес» тихонько урчать на «нейтралке», я сходил к машине Лори и забрал с заднего сиденья мамин пакет.

В отличном настроении я вел машину к центру Эджертона, подпевая джазу, который транслировала эджертонская радиостанция, и, подъехав к пансионату на Гарри-стрит, припарковался напротив.

59

Поднимаясь по лестнице, я услышал доносящийся из дальнего конца коридора моего этажа шум вечеринки. Группа молодых людей заполняла коридор в задней части здания. Большинство девушек были в мини, парни – коротко стриженные и в рубашках с короткими рукавами, каждый держал в руке пластиковый стаканчик, все оживленно и разом говорили, покачивали сигаретами. Темноволосая девушка с челкой, падавшей на брови, помахала мне сигаретой:

– Эй, новенький сосед, присоединяйся!

– Спасибо, но сегодня никак, – ответил я. – Уже нагулялся.

Я помахал ей в ответ и бросил взгляд через вечно открытую дверь. Света в комнате Отто почти не было, мерцающий экран телевизора освещал оплывшую в кресле фигуру. Торчало горлышко зажатой между ног бутылки «Джек Дэниеле», и примерно полдюйма темной жидкости оставалось в стакане, забытом у кресла. Я решил, что лучше будет выключить телевизор и помочь Отто добраться до кровати. Сделав было шаг к креслу, я почувствовал запах горящей ткани.

Вокруг бессильно свисавшей руки Отто курился дымок. От наполовину выкуренной сигареты на подлокотнике кресла расходился кружок искр и, разгораясь, прямо на моих глазах обратился в кольцо язычков пламени.

Вбежав в комнату, я попытался сбить пламя с подлокотника. Отто вскинул голову. Два глаза – желтоватые белки с красными прожилками – вперили в меня взгляд без малейших признаков узнавания.

– Отто, – сказал я, – ты…

– Пошел отсюда! – взревел он. – Ворье!