"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12

— Ты ее знаешь, — ответил Гай и стиснул зубы.

Светало. Только бы удержать Анну, только бы удержать ее сейчас, тогда ему не будет страшна ни одна заря. Гай протянул руку к водопаду ее прямых светлых волос, но она отшатнулась.

— Так больше продолжаться не может. Не может.

— Ничего и не будет продолжаться. Все уже закончилось. Анна, я клянусь тебе.

Он чувствовал, что это момент истины — сейчас или никогда. Надо обнять Анну, прижать к груди и не отпускать, пока она не перестанет сопротивляться. Он понимал это, но не мог пошевелиться.

— Почему ты так уверен?

Гай помедлил.

— Потому что проблема была у меня в голове.

— Что, и письмо было в голове?

— Письмо подлило масла в огонь. Я очень нервничал из-за работы, совсем запутался.

Он опустил голову. Ну и стыд — валить свои грехи на работу!

— Ты когда-то сказал, что счастлив, когда я рядом, — медленно проговорила Анна, — и будешь счастлив, несмотря ни на что. Очевидно, все изменилось.

Конечно, она подразумевала, что это она больше с ним не счастлива. Но если она его не разлюбит, он из кожи вон вылезет, чтобы сделать ее счастливой! Он будет боготворить ее, служить ей!

— Я счастлив, когда ты рядом. Ты — все, что у меня есть.

Он склонил лицо еще ниже, и из его груди вырвались рыдания. Предательские, бесстыдные, они долго не хотели униматься, до тех пор пока рука Анны не легла на его плечо. И хотя Гай был благодарен ей за этот жест, он едва не отпрянул. В ее касании он почувствовал лишь жалость и сострадание к другому человеческому существу.

— Приготовить тебе завтрак?

В голосе Анны звучало сдержанное раздражение, но также и готовность простить, и Гай понял, что уже раз и навсегда прощен — за драку в баре. А правды она никогда не узнает, и не узнает никто на свете.

25

— Плевал я на ваше мнение!

Поставив ногу на кресло, Бруно свирепо глядел на Джерарда. Белобрысые тонкие брови были сдвинуты и топорщились, как у кошки, да и вообще всем своим видом он напоминал малость полинявшего, разъяренного тигра.

— Я не говорил, что у меня есть какое-то мнение. — Джерард пожал сутулыми плечами.

— Вы намекали.

— Ни на что я не намекал. — Джерард издал смешок, покатые плечи затряслись. — Вы меня неправильно поняли, Чарльз. Я не утверждаю, что вы намеренно сообщили кому-то о своем отъезде. Я думаю, вы сболтнули случайно.

Бруно глядел на него не мигая. Джерард заявил, что они с матерью наверняка замешаны в убийстве и что это определенно сделал кто-то из своих. Он также знал, что их пятничная поездка была запланирована лишь накануне вечером. И он заставил Бруно притащиться сюда, на Уолл-стрит, чтобы изложить свои соображения! Бруно знал, что у Джерарда против него ничего нет, как бы детектив ни пытался убедить его в обратном.

— Ну так что, я могу откланяться?

Джерард перебирал бумаги на столе с таким видом, словно имел какие-то основания продолжать тратить его время.

— Погодите минуту. Выпить не желаете? — Джерард кивнул на бурбон, стоящий на полке.

— Нет, спасибо. — Выпить Бруно желал, но точно не с Джерардом.

— Как себя чувствует ваша матушка?

— Вы уже спрашивали.

Мать чувствовала себя плохо, не спала ночей, именно поэтому Бруно спешил домой. И то, что Джерард притворялся сейчас другом семьи, заставило его вскипеть от ярости. Джерард не друг семьи, он друг папаши!

— Кстати, мы не собираемся поручать расследование вам.

Джерард поднял глаза от своих бумаг, и его круглое, розовое, рябое лицо расплылось в улыбке.

— Это дело до того любопытно, что я готов заняться им безвозмездно.

Он закурил очередную сигару, формой напоминающую его толстые пальцы. Бруно с отвращением смотрел на поношенный светло-коричневый костюм с жирными пятнами на лацканах, на чудовищный галстук мраморной расцветки. В Джерарде его раздражало все. Раздражала медлительная речь, раздражали воспоминания о том, что прежде он видел Джерарда лишь в обществе папаши. К тому же Артур Джерард не был похож на детектива. И даже на детектива под прикрытием. Бруно поверить не мог, что этот толстяк в самом деле первоклассный сыщик.

— Ваш отец был очень хорошим человеком. Жаль, что вы так плохо его знали.

— Я хорошо его знал.

Рябые, светло-карие глазки Джерарда смерили Бруно тяжелым взглядом.

— Полагаю, он знал вас лучше, чем вы его. Он оставил мне несколько писем — о вашем характере, о своих планах относительно вас.

— Он меня вообще не знал. — Бруно вытащил сигарету и непринужденно уселся.

— Вы ведь ненавидели отца?

— Это он меня ненавидел.

— Вы ошибаетесь. Именно поэтому я и говорю: вы плохо его знали.

Бруно вцепился в подлокотник, взмокшая ладонь скрипнула по лакированному дереву.

— К чему все это? Для чего вы меня тут задерживаете? Моя мать нездорова, и я хотел бы вернуться домой.

— Надеюсь, она скоро поправится. Мне нужно задать ей несколько вопросов. Хорошо бы завтра.

От гнева у Бруно жар прилил к шее. Грядущие несколько недель будут для матери тяжелыми, а Джерард только усугубит ее страдания, потому что он враг им обоим. Бруно встал, набросил на руку сложенный плащ. Джерард не обратил на это никакого внимания и как ни в чем не бывало распорядился:

— А теперь напрягите-ка память. Где вы были и с кем встречались в ночь с четверга на пятницу? В без четверти три вы оставили мать с мистером Темплтоном и мистером Руссо у входа в клуб «Ангел». Куда вы направились?

Бруно вздохнул.

— В «Горячий гамбургер».

— Встретили там кого-нибудь знакомого?

— Я там ни с кем не знаком. Разве что с тамошней кошкой.

— А потом куда?

— В бар «У Кларка» на Третьей авеню.

— С кем-нибудь там виделись?

— Ну да, с барменом.

Джерард улыбнулся.

— А бармен утверждает, что вас не видел.

Бруно помрачнел. Полчаса назад Джерард обошелся без этой детали.

— Ну и что? Он мог не обратить на меня внимания в толпе.

— Вас знают все бармены. И они утверждают, что вас там не было. Как и толпы — откуда ей там взяться в ночь на пятницу, в четвертом часу? Я просто хочу помочь вам вспомнить, Чарльз.

Бруно раздраженно поджал губы.

— Может, я и не был у Кларка. Вообще-то обычно я заглядываю туда выпить последнюю на сон грядущий, но в тот раз мог и еще куда-то пойти. Может, я вообще домой пошел. А наутро мы с матерью много с кем говорили — звонили друзьям попрощаться перед отъездом.