"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12

– Он решил, что мои, безусловно, не подделки. Я тоже так думаю, – добавил Том. – Мне кажется, он стал склоняться к мысли, что и его картина подлинная. Он сказал, что, возможно, не будет встречаться с мсье Римером.

– А-га… – Комиссар взглянул на телефон, очевидно, раздумывая, не позвонить ли в Мелён, однако не попросил разрешения воспользоваться им.

– Могу я предложить вам по бокалу вина? – спросил Том.

От вина они отказались, но изъявили желание взглянуть на картины. Том был рад показать их. По заинтересованным лицам полицейских и вполне грамотным замечаниям можно было предположить, что в свободное время им случается посещать картинные галереи.

– Дерватт очень знаменит в Англии, – сказал младший.

– Да, – подтвердил Том.

Больше у полицейских вопросов не было. Они поблагодарили Тома и уехали.

Том был рад, что мадам Аннет совершала в это время свой утренний обход магазинов.

Когда Том закрыл дверь за полицейскими, Крис неуверенно рассмеялся.

– Что они разыскивают? Все, что я понял, – это “Орли” и “Мёрчисон”.

– Оказывается, Томас Мёрчисон – американец, который был у меня в гостях на этой неделе, – так и не вылетел из Орли в Лондон, а куда-то исчез. Его чемодан был найден в Орли на тротуаре – там, куда я его подвез в четверг.

– Исчез? Ничего себе! И ведь прошло уже четыре дня.

– Я ничего не знал об этом до вчерашнего вечера. Помнишь, был телефонный звонок? Это звонили из полиции.

– Ничего себе! Вот странно! – Крис задал несколько вопросов, и Том ответил на них так же, как и полицейским.

– На него что, затмение какое-то нашло, что ли? – продолжал Крис. – Он был трезв?

– Абсолютно, – рассмеялся Том. – Не могу понять, что с ним стряслось.

Они проехались на “альфа-ромео” вдоль Сены, и возле Самуа Том показал Крису мост, по которому генерал Патон пересек Сену со своей армией на пути к Парижу в 1944 году. Крис вылез из машины, прочел надпись на небольшой колонне из серого камня. Когда он вернулся, глаза у него были мокрые, как у Тома после могилы Китса. На обед они остановились в Фонтенбло, потому что Том не любил ресторанчик в Ба-Самуа – кажется, он назывался “У Бертрана” или что-то вроде этого. Еще не было случая, чтобы их с Элоизой не попытались там обсчитать, и к тому же семейство, владевшее рестораном, имело привычку заниматься мытьем полов в зале прямо при посетителях и двигать стулья с металлическими ножками взад и вперед по керамическим плиткам пола без всякого снисхождения к слуху обедающих. Том не забыл и своих обязанностей перед мадам Аннет – он должен был доставить ей кое-что из продуктов, не продававшихся в Вильперсе, – champignons a la grecque, celeri remoulade [79] и сосиски, названия которых Том никак не мог запомнить, так как они ему не нравились. После обеда он купил все это в Фонтенбло вместе с батарейками для своего транзистора.

79

Шампиньоны по-гречески, сельдерей под соусом “ремулад” (фр.).

По пути домой Крис вдруг разразился смехом. – Сегодня утром я прошелся по лесу и наткнулся на место, где совсем недавно что-то копали, – ну точь-в-точь свежая могила. А тут является полиция и разыскивает пропавшего человека, который гостил у вас. Вот было бы забавно, если бы они увидели эту могилу! – Крис загоготал.

“Да, – подумал Том, это действительно забавно, чертовски забавно”. Он даже рассмеялся – настолько острым было ощущение опасности. Однако от каких-либо комментариев воздержался.

10

Небо на следующий день было обложено тучами; в девять часов уже начался дождь. Где-то дребезжал ставень, и мадам Аннет вышла закрепить его. Она постоянно слушала радио и сообщила Тому, что предупреждают о приближении ужасной orage [80] .

Ветер всегда выводил Тома из равновесия. Поездки на этот день пришлось отменить. К полудню непогода усилилась, ветер пригибал верхушки высоких тополей, как прутики или клинки шпаг. То и дело он срывал с них небольшие ветки и сучья – вероятно, засохшие; они падали на крышу и с дребезжанием скатывались вниз.

80

Бури, грозы (фр.).

– Никогда еще не видел здесь ничего подобного, – сказал Том за обедом.

Однако Крис с таким же, как у Дикки – и, возможно, у всей их семьи, – хладнокровием только улыбался, наслаждаясь видом разыгравшейся стихии.

На полчаса в доме отключилось все электричество, что во французской провинции, объяснил Том, случалось сплошь да рядом даже при слабой грозе.

После обеда Том отправился к себе в комнату и занялся там живописью. Иногда это успокаивало нервы. Он писал, стоя перед рабочим столом, поставив холст на расстеленные газеты и кусок старой простыни, служившей ему тряпкой для вытирания кистей, и прислонив его к большим тискам и нескольким толстым книгам по искусству и садоводству.

Том усердно трудился, время от времени отступая назад, чтобы взглянуть на результаты работы. Это был портрет мадам Аннет, выполненный в манере, которая, пожалуй, несколько напоминала де Кунинга. Иначе говоря, сама мадам Аннет, поглядев на полотно, вряд ли догадалась бы, что это ее портрет. Том не подражал де Кунингу сознательно и даже не думал о нем, работая над портретом, и тем не менее характерный стиль де Кунинга чувствовался определенно. Нанесенные одним резким мазком бледно-розовые губы мадам Аннет приоткрылись в улыбке, демонстрируя ряд неровных желтоватых зубов. На ней было бледно-лиловое платье с белым кружевным гофрированным воротником. Том писал широкими и длинными мазками, сверяясь с предварительными набросками, которые он делал тайком, держа блокнот на коленях, чтобы мадам Аннет не заметила.

Сверкнула молния. Том выпрямился и набрал полную грудь воздуха, так что в легких даже закололо. По радио передавали программу под названием “Французская культура” – интервью с каким-то писателем, довольно скованно отвечавшим на вопросы. “Ваша книга, мсье Гюбло (Геблен?) представляется мне… (треск)… Тут, по словам критиков, вы отошли от той полемики с концепциями антисартризма, которую вели в последнее время. В этой работе вы, похоже, заняли противоположную позицию…” Том резко выключил транзистор.

Со стороны леса донесся зловещий треск. Том выглянул из окна. Верхушки сосен и тополей по-прежнему изгибались, но сплошная серо-зеленая стена леса не позволяла увидеть, упало ли какое-нибудь дерево. Хорошо бы, подумал Том, если бы оно повалилось прямо на могилу Мёрчисона и спрятало ее. Том хотел закончить портрет сегодня же и стал смешивать красновато-коричневую краску для волос мадам Аннет, как вдруг снизу послышались мужские голоса.

Он вышел в холл. Голоса говорили по-английски, но что именно, он не мог разобрать. Крис разговаривал с каким-то мужчиной. “Бернард”, – подумал Том. Акцент несомненно английский. Ну да. Боже, спаси нас и помилуй!

Том аккуратно положил мастихин на чашку со скипидаром, вышел, закрыл за собой дверь и спустился на первый этаж.

На коврике у входной двери стоял забрызганный грязью и промокший Бернард. Тома поразили его темные глаза – они совсем провалились куда-то под прямыми черными ниточками бровей. Взгляд их показался Тому напуганным. А в следующее мгновение он подумал, что Бернард выглядит, как сама смерть.

– Бернард! – воскликнул Том. – Добро пожаловать!

– Добрый день, – отозвался Бернард. У его ног лежал рюкзак.

– Это Кристофер Гринлиф, – сказал Том. – Бернард Тафтс. Но вы, наверное, уже представились друг другу.

– Да, мы уже успели, – ответил Крис с улыбкой, по-видимому, радуясь пополнению компании.

– Надеюсь, это ничего, что я появился так… неожиданно, – произнес Бернард.

Том поспешил заверить его, что все в порядке. Вышла мадам Аннет, и Том представил и ее. Мадам Аннет попросила у прибывшего его плащ.

– Приготовьте, пожалуйста, маленькую спальню для мсье Бернарда, – обратился к ней Том по-французски. Речь шла о второй комнате для гостей с односпальной кроватью. Она редко использовалась.