Мистик-ривер

А мы тем временем отправимся в хорошее место, скажет он Селесте, где будет чисто, где ребенку будет удобно.

Мы начнем все заново. И я расскажу тебе, как все было, Селеста. Не очень складно получилось, но не так страшно, как ты думаешь. Я расскажу тебе, что в голове моей бродят диковинные пугающие видения и, может быть, мне стоит обратиться к врачу. Некоторые мои желания вызывают у меня ужас и отвращение, но я стараюсь, стараюсь оставаться хорошим человеком. Похоронить в себе того Мальчишку. Или, на худой конец, хоть капельку научить его состраданию.

Может быть, тот парень в «кадиллаке» именно этого и искал — капельку сострадания. Но в ту субботнюю ночь Мальчишка, Сбежавший от Волков, не желал проявлять сострадания. У него в руках был пистолет, и через открытое окно машины он ударил им парня в «кадиллаке». Дейв слышал, как хрустнула кость, а рыжеволосый поднялся, выполз из машины через переднюю дверцу напротив водительской и стоял там разинув рот, глядя, как он расправляется с парнем. Дейв влез в машину, выволок парня за волосы наружу. Тот был не так прост и не так беззащитен, как казалось. Хитрец прикинулся мертвым, а нож Дейв увидел, лишь когда клинок пропорол его рубашку и вонзился в тело. Это был пружинный нож, и размах был слабый, но он все же успел ранить Дейва, прежде чем тот, двинув коленом по кисти парня, придавил его руку к дверце машины. Когда нож упал на мостовую, Дейв ногой подпихнул его под машину.

Рыжеволосый мальчик выглядел испуганным и в то же время азартно возбужденным, и Дейв, обезумев, ударил парня рукоятью пистолета по голове с такой силой, что рукоятка треснула. Парень перекувырнулся на живот, и Дейв, оседлав его, чувствуя в себе волчью ярость и ненависть к этому человеку, этому извращенцу, этому мерзкому совратителю малолетних, крепко ухватив подонка за волосы, стал бить его головой о мостовую. Еще и еще, изничтожая этого парня, этого Генри, этого Джорджа, этого, о господи, Дейва... Дейва...

Сдохни, сволочь! Сдохни, сдохни... Тут рыжеволосый бросился прочь, а Дейв, повернувшись к нему, понял, что произносит эти слова вслух: «Сдохни, сдохни...» Дейв видел, что мальчишка пересек площадку, и кинулся за ним, в то время как с рук его капала кровь парня. Он хотел объяснить рыжеволосому, что сделал это ради него. Он его спас. И будет всегда его защищать, если понадобится.

Он стоял в проулке за баром, тяжело дыша, понимая, что мальчишки давно и след простыл. Он глядел в ночное небо и говорил: "Зачем? Зачем бросать меня сюда? Зачем давать мне эту жизнь? Наделять болезнью, которую я так ненавижу, презираю сильнее всего на свете? Зачем тревожить мою душу минутной красотой, нежностью, вспышками любви к сыну, к жене, мелькающими картинками жизни, которая могла бы стать моей, если б не подкатил тогда на Гэннон-стрит автомобиль, не увез меня в тот подвал? Зачем?

Ответь же мне, ну пожалуйста! О, пожалуйста, пожалуйста, ответь!"

Но конечно, ответа не было. Только тишина, и журчанье воды в сточной канаве, и моросящий дождь, припустивший сильнее.

Выйдя из проулка через несколько минут и вернувшись на площадку, он увидел, что парень лежит возле машины.

Ух, подумал Дейв, я убил его!

Но вскоре парень повернулся на бок, ловя ртом воздух, как рыба на суше. Он был светловолос и пузат — большой живот на хрупком теле. Дейв попытался вспомнить, как выглядело его лицо до того, как, сунув руку в открытое оконце, он накинулся на него с пистолетом. Он помнил только, что губы его казались слишком толстыми и красными.

А теперь лица у него не было. Оно выглядело так, словно его сунули под сопло двигателя, и к горлу Дейва волной подступила тошнота, когда он увидел, как это кровавое месиво дышит, задыхаясь.

Парень словно не замечал стоявшего над ним Дейва. Он встал на колени и пополз. Он полз к купе деревьев за машиной. Он вскарабкался на насыпь ограды и уцепился руками за металлическую сетку, отделявшую парковочную площадку от куч металлического лома какого-то предприятия. Дейв стянул с себя фланелевую рубашку, которая была на нем поверх футболки, обернул рубашкой пистолет и шагнул к безлицему.

Безлицый дотянулся до другой перекладины ограды, повыше, но тут силы оставили его. Он упал на спину, немного скособочившись вправо, а потом, приподнявшись, сел спиной к забору, криво разбросав ноги, следя своим безликим лицом за приближающимся Дейвом.

— Нет, — шептал он. — Нет.

Но шептал, как показалось Дейву, без убежденности. Его не меньше, чем Дейва, удручало его состояние, он тоже устал от всего этого.

Тот Мальчишка наклонился над парнем и упер закутанный в рубашку ствол в его туловище повыше живота, в диафрагму; Дейв же теперь парил над этими двумя, наблюдая эту сцену.

— Пожалуйста, — прохрипел парень.

— Ш-ш... — произнес Дейв, и Мальчишка спустил курок.

Безлицее тело дернулось с такой силой, что ударило Дейва под мышкой, и испустило дух со звуком, напоминавшим свист вскипевшего чайника.

И Мальчишка сказал: «Хорошо!»

И только уже запихав парня в багажник «хонды», Дейв сообразил, что надо было воспользоваться его же собственным «кадиллаком». Он уже поднял стекла «кадиллака», выключил мотор, протер переднее сиденье и все, чего касался, фланелевой рубашкой. Но какой смысл отправляться на «хонде» с парнем в багажнике на поиски места, где бы его сбросить, если решение находится прямо перед тобой?

И Дейв подъехал на «хонде» вплотную к «кадиллаку», зорко следя, не появится ли кто-нибудь из боковой двери бара, но нет, никого не было. Он открыл свой багажник, открыл багажник «кадиллака» и перетащил тело из машины в машину. Закрыл оба багажника, завернув нож и пистолет во фланелевую рубашку, бросил их на переднее сиденье «хонды» и рванул с места.

От ножа и пистолета вместе с рубашкой он избавился на мосту возле Розклер-стрит, швырнув все это в Тюремный канал и только потом сообразив, что в то время, когда он делал это, Кейти Маркус, может быть, умирала совсем рядом в парке.

Под вечер воскресенья он подъехал к «Последней капле» и увидел, что возле «кадиллака» припаркована еще одна машина, а больше машин там нет. Вторую машину он узнал — ее владельцем был Реджи Дамоне, один из барменов. У «кадиллака» вид был неприметный: обычная брошенная машина. В тот же день, попозже, он опять завернул туда и чуть не схватил инфаркт, увидев пустоту на том месте, где стоял «кадиллак». Он понял, что не в состоянии спросить как бы невзначай: «Эй, Реджи, вы что, обычно транспортируете машины в полицию, если они долго стоят невостребованные?» — а потом понял: что бы ни случилось с этим «кадиллаком», к нему это уже отношения не имеет и ничто их не связывает.

Кроме рыжеволосого.

Но спустя какое-то время он решил, что мальчик этот был не только испуган, но и доволен и приятно возбужден. Он на стороне Дейва. Поэтому беспокоиться не о чем.

И у копов теперь нет доказательств. Свидетеля у них нет, опознания машины Дейва — тоже, во всяком случае такого, каким они могли бы воспользоваться в суде. Так что Дейву можно расслабиться. Он может поговорить с Селестой, облегчить свою душу, а там будь что будет: он откроется жене в надежде, что она примет его таким, каков он есть — грешным, но полным желания исправиться. Хороший человек, которого обстоятельства заставили поступить дурно. Человек, изо всех сил пытающийся убить в себе вампира.