Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э.
Шрифт:
Современные взгляды на Митридата и его Черноморскую империю
Несмотря на свои необыкновенные достижения и роль в падении Римской республики, Митридату необыкновенно мало внимания уделяли как ученые, так и широкая публика.
Магистерская работа Теодора Рейнака «Митридат Евпатор, парь Понтийский» (Mithridate Eupator, roi du Pont), изданная на французском (1890) и немецком (1895) языках, остается весьма авторитетным трудом по Митридату, несмотря на воззрения автора, характерные для «Прекрасной эпохи». Со времен Рейнака появилось множество нового материала — научные исследования, исторический анализ и археологические данные, — которые объясняют токсикологические исследования Митридата, его богатую посмертную «биографию», черноморский контекст его политики, его амбиции и достижения. «Царь ядов» — это первая полномасштабная биография Митридата с рождения до смерти и после смерти —
Первая работа на английском, посвященная исключительно Митридату, — это популярная биография исторического романиста Альфреда Даггана: «…Умер старым Митридат: Митридат Евпатор, царь Понтийский» (1958). Такие выражения Даггана, как «раболепные азиаты» и «краснокожие индейцы», ярко говорят о том, в какие годы написана книга. Стереотипный портрет Митридата, жестокого, декадентского «восточного султана», «азиатского врага культуры и цивилизации, зародился еще в 1850-х гг. в трудах великого историка Рима Теодора Моммзена. В работе Латифы Саммерер о восприятии Митридата в Европе подчеркиваются расистские идеи Моммзена, который сравнивал Митридата с оттоманскими султана-милеспотами, и Германа Бенгстона (писавшего сто лет спустя), который заявил, что мысль о резне 88 г. до н. э. «могла зародиться только в уме варвара-азиата». Как отмечает Саммерер, Рейнак, восхвалявший интеллект Митридата, заявлял, что на его портретах заметны «широкие ноздри, толстые губы и полный подбородок потакавшего своим желаниям восточного султана» — по контрасту с совершенными профилями классических греков. Стереотип Моммзена сохранен, например, в романе Колин Маккалоу «Травяной венец» (1991).
Роман Майкла Куртиса Форда «Последний царь» (2004), где повествование ведется от лица сына Митридата, изображает царя как блестящего греческого полководца. Митридат фигурирует как «амбициозный деспот» с Востока, «бессердечный и жаждуший славы» в «Рубиконе» Тома Холланда (2003), а поенная история Филиппа Матышака изображает Митридата диким и мстительным, «почти что чудовищем», но величественным в своем поражении[16].
Европейские ученые после Рейнака сосредоточились на отдельных аспектах правления Митридата. Брайан Мак-Гинг анализирует его пропаганду и дипломатию в «Военной политике Митридата VI Евпатора» (1986). Кампании против Митридата с римской точки зрения освещаются в «Кембриджской древней истории», том 9 (Crook et al. 1994). «Митридат Евпатор, царь Понтийский» Луиса Баллестьероса Пастора (1996) показывает Митридата в его столкновениях с Римом как независимого эллинистического монарха, а «Исследования о Митридатовых войнах» Атгилио Мастрочинкве (1999) говорят о том, как необъективность древних влияет на современные взгляды на этого царя.
Земли вокруг Черного моря начинают привлекать внимание ученых сами по себе. Двухтомное исследование Стивена Митчелла «Анатолия» (1993–1995) стало первым полным исследованием, посвященным Древней Малой Азии. Проект «Черноморская торговля» (1996) Музея археологии и антропологии Университета Пенсильвании использовал современные археологические технологии для исследования древней Синопы — столицы царства Митридата. В 2006 г. археолог Гоша Цецхаладзе основал междисциплинарный журнал Ancient West & East. Институт истории Китайской академии общественных наук финансирует исследования по истории Евразии; Евразия при этом определяется как территория от Желтого моря до Дуная. Дениз Бурджу Эрджияс (2006) подготовила обзор археологии династии Митридата по берегам Черного моря; «археология памяти» Сьюзан Элкок помогает обнаружить след римского империализма в Армении, а в 2009 г. появилось исследование воздействия Митридатовых войн на гражданское население (Тони Ньячо дель Хойо и его коллеги). Датский центр черноморских исследований (основан в 2002 г.) организовал международную конференцию ведущих специалистов по Митридату в 2007 г.; великолепное собрание статей — «Митридат VI и Понтийское царство» также было опубликовано в 2009 г.[17]
Многим читателям история Митридата может напомнить последние события на Среднем Востоке, в Закавказье и в бывших советских республиках на побережье Черного моря. Как специалист по античному фольклору и историк античной науки, я попала под обаяние биографии и легенды Митридата, исследуя необычные способы ведения войны и использование ядов r Античности[18]. Первые мои исследования начались в тени атаки террористов 11 сентября 2001 г. на Нью-Йорк и Пентагон, организатором которых стал харизматический исламский лидер Усама бен Ладен, сумевший избежать плена, «растворившись» в горах между Афганистаном и Пакистаном. Писать я начала в период «войны с террором» и вторжения в Ирак в 2003 г., которое президент Джордж Буш начал, используя вымышленный casus belli, заявив, что иракский правитель Саддам Хусейн якобы располагает не только оружием массового поражения, но и укрывает террористов, ответственных на 11 сентября. На момент, когда я писала эти строки (весной 2009 г.), американские войска так и не смогли схватить или убить Усаму бен
Ладена и все еще участвовали в войнах в Ираке и Афганистане[19]. Другие уже проводили параллели с задачей поймать Митридата, которая десятилетиями стояла перед Римом.Удары, которые Митридату удалось нанести западной супердержаве 2 тысячи лет назад, снова начали привлекать внимание как западных комментаторов, так и сторонников исламских мятежников. Как и в предшествующие 2 тысячи лет, имя Митридата продолжает вызывать разноречивые чувства. Итальянские журналисты сравнивали Усаму бен Ладена с Митридатом в 2003 г. В 2007 г. ученый-античник и консервативный журналист Э. Христиан Копфф заметил, что «Рим пережил свое собственное 11 сентября в 88 г. до н. э.», когда Митридат «истребил 80 000 римских и италийских деловых людей и торговцев вместе с семьями». Хотя многие римские полководцы и побеждали Митридата на поле боя, он «в общем и целом оставался героем на Ближнем Востоке», представляя угрозу для национальных интересов Рима, пока был жив[20].
«Об истории Рима и Митридата стоит подумать и сегодня, — отмечает Роберт У. Мерри, эксперт по международной экономике. — Имперская экспансия всегда создает таких, как Митридат, на дальних окраинах имперских владений». Именно десятилетия войн на Ближнем Востоке, не приводивших ни к какому определенному результату, вызвали те самые «внутренний хаос и насилие», которым суждено было завершить «четырехсотлетнюю историю Римской республики»[21].
Исламисты и те, кто им симпатизирует, нередко выражают свое сопротивление западным супердержавам, сравнивая их с сопротивлением Румии — арабское название Древнего Рима. Бывший индийский посол в Турции, Азербайджане и Иордане К. Гаджендра Сингх видит «эхо Митридата» в иракской войне. Он считает, что западная гегемония на Среднем Востоке началась, когда римская армия впервые вторглась в Анатолию. С тех пор, говорит Сингх, «Запад превратил в чудовище Митридата VI Понтийского только за то, что он сопротивлялся Риму». С точки зрения Сингха, Запад эксплуатирует нефтяные ресурсы Среднего Востока «с согласия правителей-клиентов» точно так же, как Римская империя «безжалостно эксплуатировала и облагала налогами своих подданных в Азии»[22].
Удивительные параллели между современными мировыми кризисами и Митридатовыми войнами возникали, пока я завершала эту книгу. В открытых морях снова появились пираты — сомалийские пираты захватывали международные нефтяные танкеры и удерживали их за выкуп; это напоминает о могущественных пиратских флотах I в. до н. э., союзниках Митридата. Пиратство процветает, когда власть не пользуется авторитетом и супердержавы заняты другими делами. Рим, пытаясь разобраться с гражданскими смутами и мятежами в провинции наряду с теми вызовами, которые бросал ему Митридат, испытывал серьезные помехи из-за пиратов, которые заполонили Черное и Средиземное моря.
Глобальный экономический коллапс 2008–2009 гг. удивительно похож на ту финансовую катастрофу, которую пережил Рим после вторжения Митридата в римскую провинцию Азия, когда в 88 г. до н. э. римское присутствие там прекратилось. Как объяснил великий государственный муж Цицерон[23], «когда очень многие люди потеряли в Азии большие деньги, в Риме, как мы знаем, платежи были приостановлены и кредит упал. Ибо многие граждане одного и того же государства не могут потерять свое имущество, не вовлекая в это несчастье еще большего числа других людей»[24].
С точки зрения Митридата
Харизматичные личности, впадающие в крайности, всегда привлекали воображение людей. Объясняя привлекательность «плохих парней Античности» (и наших дней), Эдвард Чемплин, биограф двух римских императоров, пользующихся особенно дурной славой, — Нерона и Тиберия — высказал вечную истину: люди, которых считают героями, — не всегда хорошие люди[25]. Многие исторические деятели, пользующиеся славой, совершали скверные поступки. И даже окончательная неудача не пятнает статуса героя: благородство в поражении тоже может помочь прославиться.
Сочетая историю науки, военную историю и биографию, я рассказала историю о гении, одаренном харизмой и идеализмом, который в конце концов был уничтожен могущественной империей, не терпевшей себе соперников. Митридат, способный как на чудовищную жестокость, так и на рыцарское сострадание, был живым парадоксом. Он был персидским монархом, который идеализировал демократическую Грецию и презирал римлян — нецивилизованных варваров. Типичная точка зрения на классическую древность — это «цивилизованный» Запад (Греция, Рим) против «варварского» Востока (Персия)[26]. Мечтой Митридата было объединить великие культуры Греции и Востока, чтобы противиться, казалось бы, неостановимой волне римского нашествия. Стремясь к этой романтической цели, ведя неравную борьбу, Митридат почти полвека старался осуществить мечту Александра Македонского о новой, разнообразной греко-азиатской империи.