Мийол-алхимик

Даже не единожды, пожалуй.

Но при этом Глинорукий действительно ценил свою команду и без раздумий бросился на помощь, когда возникла угроза их жизни. И за ранее погибших намеревался отомстить — даже отказавшись от потенциально весьма жирной оплаты ради этого. Да, преступник — но со своим кодексом, правилами и идеалами. Слывущий надёжным и относительно честным исполнитель не особо чистых дел. За что его и ценили предыдущие наниматели.

Не дурак, не подлец, не обманщик. Да и в целом не самый скверный тип: Мийол и похуже видывал. На фоне Закрона Чалого, Гворома или того же Калласа Бегуна — почти приличный.

…а теперь вот на глазах у призывателя на команду Глинорукого напали. Открыто, с явно смертельными намерениями и столь же явно летальными средствами. Собственно, та пара атакованных бомбами наблюдателей уже, похоже, мертва. И…

Можно вволю порассуждать о том, что у атаковавших есть свои причины. Что коли уж они напали, то ведь не на детишек безвинных. Те, кто проворачивает опасные дела, рано или поздно сталкиваются с опасностью сами: «Поднявший меч от меча и погибнет». Да, да и снова да. Но… если проигнорировать просьбу Гимеко и её обещание забыть — не станет ли противно собственное отражение? Как-никак, прямо сейчас неизвестно кто атакует и убивает, можно сказать, союзников.

Временных, ситуативных — но союзников!

Стоит ли тут вообще рассуждать да взвешивать?

…Все эти соображения именно в такой форме в голове у Мийола не промелькнули. На это у него просто не оставалось времени. Но задним числом для Ригара он объяснял своё решение в сложной, мягко говоря, ситуации именно так.

И когда Веселуха, выпалив свою просьбу, ринулась следом за Глиноруким, призыватель бежал с ней рядом. Да ещё сигнал о вмешательстве подал.

Для той, второй тройки «своих» скрытников.

На задворках сознания, словно пойманный жук-краснокрылка в стеклянном контейнере, упорно копошилась мысль, что это инсценировка. Подстава. Обман.

В команде Глинорукого восемь известных членов, учитывая его самого. Восемь.

И сейчас из-за него могут пострадать не только он сам, Шак и Рикс.

…работая резцом по дереву, Ригар мурлычет под нос странную мелодию. Одну из тех, которые Мийол слышал только от него и только за работой. Даже ради неё одной мальчишка — а ему из воспоминания лет десять или около того — задержался бы в мастерской.

А вот Килишу скучно. Он ёрзает, бесцельно и бездумно оглядывается вокруг, кусает губу. И слова приёмного отца он, похоже, толком не слушает.

В отличие от младшего брата, пришедшего с важным вопросом.

— Пам-пам-парам, пам-пам-па, пам-пам-парам, пам-пам-па… пам-пам-парам, пам-пам-парам, пам-пам-пара… что делать, если подозреваешь обман, спрашиваешь?

— Да!

— Пам-пам-парам, пам-пам-па… давай думать. На того, кто просит помощи, может давить настоящая беда. А может, он эту беду выдумал. И обманывает. Хочет выманить у тебя что-то ценное, хотя бы время и силы. Правильно?

— Да!

— Пам-пам-парам, пам-пам-па, пам-пам-парам, пам-пам-па… ответов на чужую беду тоже два, не так ли?

— Или помогать, или не помогать!

— Снова правильно. Выходит простенький квадрат с четырьмя исходами. Первая клетка: беда есть, но ты помог, и всем хорошо. Вторая: беда есть, ты не помог. Как вам такое?

Маленький Мийол хмурится.

— Не нравится мне такое, — говорит он.

— Килиш?

— А? Пап, можно мне к парням? Говорят, там будут приёмы показывать! Самые настоящие Охотники будут, трое сразу!

Ригар вздыхает. Настроение у него явно портится, напевать больше не тянет.

— Ладно, беги, — разрешает он, помедлив.

— Спасибо, папка!

Килиш срывается с места, ещё не успев договорить, выскакивает вон.

Исчезает.

— А дальше что? — Мийола такими штуками с темы не собьёшь, он считает себя упорным и последовательным, «имея к тому некоторые основания», выражаясь книжно.

— Это ты мне скажи, что дальше… сын. Задачка-то простая.

— Ну, если беда выдумана, а я помог, то я — фуск мясной. Такое мне тоже не нравится. А вот если беда выдумана, а я не помог…

— Всё равно не нравится? — подсказал Ригар, поощрительно улыбнувшись.

— Нет! А вдруг беда настоящая? Как поступить правильно?

— Хочешь одного верного ответа на все случаи…

— Да!

— А нет его.

— Как — нет?

— Да так. Ты ведь не можешь заранее знать, настоящая ли беда. Значит, и правильного ответа на неизвестность у тебя не будет. Но…

— Но?

— Если ты спросишь своего старика, сынок, — Ригар, покосившись, подмигивает, — я бы тебе ответил, что лучше пытаться помогать даже обманщику. Ну, в первый раз точно. Взвесь мысленно, что для тебя хуже: не помочь в беде или оказаться обманутым? Оказаться сволочью — пускай даже предусмотрительной — или простодушным парнем с чистой совестью?

— Я…

— Можешь не говорить, что выбрал. То дело твоё. Но сам выбор — запомни. Накрепко.

— Понятно… наставник.

— Хех. Скажешь тоже… Пам-пам-парам, пам-пам-па…

Чернолесский жук сомнений смертельно ядовит, но контейнер непреодолим.

Да, Мийол давно сделал выбор между опасением за хороший, но ошибочный поступок и сожалением за дурной, но разумный. Как бы разумный.

…сигнал о вмешательстве он подал не просто так. Более того: поставил конкретную задачу. Рассуждал же при этом довольно просто.

Напавшие, скорее всего, целятся в Глинорукого и его команду. Но рассчитывать втроём одолеть семерых — даже имея большой запас алхимических бомб и умело применяя их… ну, это не очень надёжная тактика. Бомбы — скорее вспомогательное средство, против Мастеров Боя-то в артефактной защите: они слишком мобильны и стойки на удар (а в атакованной команде их двое).