Мийол-ученик 2

— Страх?

— Он самый. Стыд и страх. «Лепших подружаек» — стыдится… а тебя — боится.

— Ну да, ну да. А что мы, напомню, до контракта не дошли и друг другу никаких особых обязательств не давали — это так, мелочи? Я должен непременно впасть в священную ярость и что-то нехорошее с ней сделать? С женщиной, беременной моим сводным братом!

— Или сестрой.

— Или так.

Мийол запустил обе руки в волосы, сильно отросшие за мирное время в городе, которые он нынче подвязывал в низкий хвост, и, зажмурясь, повторил:

— Боги заоблачные, что за дура-то, а?!

— Слышал бы ты, как она рыдала, когда выяснилось, что именно ты делал с Шак! Точнее, что именно не делал. Этот её привычный бред недостойности внезапно оказался менее бредом, чем обычно. Все беды от неискренности, что тут ещё сказать…

— Фуф, — призыватель помотал головой. — Да. Ну и ладно. Баба с возу — тигру корм. Ты ведь ко мне как главе семьи пришёл, я правильно понимаю?

— Правильно. И за разрешением на брачный контракт, честь по чести заверенный в нужном отделении магистрата.

— Благословляю, коли так… папочка!

— Благодарствую, сынуля.

— Нет, но какой всё-таки феерический… мнэ… если брань не выдыхать — у меня просто все слова закончились. Что дальше? Эонари сбежит от меня к Риксу?

— Как бы тебе сказать… уже.

Мийол моргнул.

— Ты шутишь.

— …

— Отец, скажи, что ты шутишь. Пожалуйста.

— …

— Так. Та-а-ак… — призыватель уже не моргнул, а крепко зажмурился. — Первая любовь, ах, простите, влюблённость… а я улетел слишком далеко и слишком надолго… а у них там совместные тренировки, то-сё… ладно, этого можно было ожидать. Хорошо хоть не с Ланнатом… или ещё кем. Тоже, видать, не захотела полностью рвать связи. Ладно! Один вопрос: как давно?

— Письмо дошло неделю назад. Если ты про «когда узнал».

— Фрасс! Я не об этом!

— А я тебе о том самом и не скажу. Из письма вообще мало что можно понять, кроме того, что Рикс и Эонари вроде как смотрят друг на друга не вполне так, как положено просто хорошим знакомым, и чем дальше, тем сильнее. А в письме пытаются прозондировать почву на предмет, что ты подумаешь, если они…

— Да что я могу подумать?! — прошипел Мийол. — Пусть творят, что хотят, к демонам! Мы же свободные люди в свободных отношениях, что тут такого? Фрасс! Где тут у нас был самогон по пробному алхимическому рецепту?

— Сын…

— Ничего не знаю и знать не хочу. Я глава семьи и имею право… отпраздновать новости. Не бойся, впадать в запой на недельку-другую не намерен. Просто хочу… запить сюрпризы. Говорят, алхимия этого сорта… помогает расслабиться — вот и проверю.

— Я проверял. Не помогает.

— А я всё равно проверю!

Ригар вздохнул.

С другой стороны, сын справился лучше, чем ожидалось. Наверно. Если сдержит слово и не впадёт в запой. Но… он не впадёт. Не тот характер и воспитание не то.

Правда, всё равно может наделать глупостей. Если…

— Сын.

— Папочка?

— Ты теперь весь остаток жизни будешь мне об этом напоминать?

— Почему нет? Это же работает! И мне нравится твоя реакция.

— Смотри, не склонись к садизму. Я, собственно, что сказать хотел… если соберёшься — ну, резко так — узаконить отношения с Санхан, пока и она не убежала…

— Нет.

Ригар посмотрел в лицо развернувшегося Мийола — и осознал накопившиеся изменения. Внезапно так. Они приходили постепенно, шаг за шагом, прямо под его замылившимся взглядом.

И вот теперь как-то резко… просуммировались.

Приехав в Лагор и оставив стезю Охотника, сын начал отпускать волосы. Нынче он, как уже сказано, стягивал их в хвост, чтобы не болтались. В результате они полностью открывали его лицо, от высокого и широкого лба до подбородка (где по-прежнему не спешила расти борода… ну да зелья способны не только контрацепцию обеспечить: не хочешь маяться с ежедневным бритьём — что ж, раз в неделю используй нужную мазь, и никаких проблем). Напряжённые занятия с магоклонами не оставили на нём возрастных морщин, но сейчас как-то резко обозначилось, где именно они лягут, когда придёт срок. Пара вертикальных черт меж бровей, носогубные складки, причём левая заметно длиннее и глубже — впору назвать её «линией сарказма»…

Привычка к длительному медитативному сосредоточению и всей жизнью наработанный самоконтроль читались на этом знакомом-незнакомом лице ясно, как никогда ранее.

А ещё физические тренировки под началом мэтра Кемвата сделали сына заметно крепче… в смысле, даже выше и крепче, чем раньше. Если на его лице что-то детское ещё оставалось, то вот тело рассталось с детством, кажется, окончательно.

— Нет, — решительно и твёрдо, но без ожесточения повторил Мийол. — Что бы там ни вышло в итоге, а я всё ещё верю в твои уроки, отец. И в свободные отношения. Что любишь — отпусти, да. И жди, вернётся ли. Помнишь?

— Отлично помню, — тихий, но всё же различимый вздох.

— Ну вот. Что изменилось-то? Чёрное стало белым и наоборот? Ах, девушка от меня ушла. И ещё вторая не то ушла, не то собирается уйти… ну и? Кем я стану, если начну по такому поводу изменять себе? Утратив искренность, пытаться подменить её формальностью, бояться любить, бояться расставаться… — призыватель фыркнул, мотнув головой, — нет уж. Бояться — отказываюсь! Требовать верности, принуждая контрактом или ещё как — отказываюсь! Коль скоро я сам не был верен — не стану ждать, что мои любовницы будут мне верны. Если Санхан захочет уйти… это будет её решение. Если останется — тоже её. Захочет детей — обеспечу. И её, и их, во всех смыслах. Не захочет? Пусть так. Я это приму. Свобода есть свобода: если её желать, то для обоих.

— А ты хотел бы собственных детей? То есть генетически твоих?

— Не знаю, — Мийол присел за стол, набулькал помянутого самогона в хитиновый стакан, опрокинул в рот, скривился… и набулькал новую порцию. — Кстати, будешь?

— Знаешь, а… давай. Наливай.

— Сейчас сделаю. Где тут… так. Хм. Хм… Да, дети… по части финансов и вообще ресурсов — никаких препятствий. Даже если вдруг той же Санхан взбредёт в голову странная идея бросить алхимию и полностью посвятить себя потомству — ну, как эти, домохозяйки… мне хватит личных средств и на пятерых отпрысков, и на десятерых. Да хоть на семью семь разом! Правда, тогда придётся переезжать: мезонет для семью семерых детишек тесноват будет.

— Да уж, — Ригар хохотнул.

— Угу. Но вопрос в другом. Мочь-то я могу, но хочу ли? Тут всё… сложно. Учитывая планов наших амбициозных да неохватных… глыбищу.

— Громадьё.

— Угу, громадьё. Как показывает практика, коя суть критерий истины, особого интереса в воспитании у меня нет. Не передался. С Тошем и Рен, приёмными курасами, возился больше ты. И в начале, и потом. А я от них не бегал, но и… мне всё-таки больше сверстники интересны. Более или менее равные. Вроде Васьки. Наверно…