Мийол-ученик 2

— …позволит приблизиться к мастерским возможностям в отдельной области.

— Именно! А так как якорный элемент будет фиксирован в материале… хм…

Теперь уже и Мийол посмотрел на схему хищным взором. Сосредоточился — и дополнил иллюзию четвёркой хаотических символов своего Атрибута… то есть сигила, конечно-конечно.

— Сложно, — прокомментировал Ригар.

— Ну ещё бы. Магия пятого уровня — это как раз преддверие полноценной магии высшего порядка. Самый её краешек. Она уже достаточно тонка и комплексна.

— Да-да… о! А добавь-ка, сынок, вот примерно сюда символ Возвышение, а рядом — Якорь.

— Как именно добавить? Не уверен, что уловил мысль…

Отец пояснил, как именно, по его мысли, должны лечь связи.

— Не взлетит, — отверг предложение Мийол. — Якорный элемент должен находиться вне всей схемы. Хотя на будущее мысль очень интересная.

— Ну да, ну да… но ты же не рассчитывал сходу изобрести более совершенную матрицу?

— Конечно, нет!

— Ну вот и добавь, а потом посмотрим, что получается.

Призыватель добавил. Потом добавил иначе. Потом снова иначе. Потом заменил символ Возвышение на Течение. Ригар в пух и прах раскритиковал этот вариант, зато предположил, что сочетание Возвышения и Опоры (вместо Якоря) выйдет эффективнее — тем паче что семантика подобного якорного элемента, пусть с некоторыми сложностями, но уже позволяла вынести его за пределы матрицы и ассоциировать с ней посредством сигила…

В итоге парочка из отца с сыном потратила на композицию заклятий едва ли не четверть всего дня — и разошлись по углам не раньше, чем старший годами энтузиаст не пообещал сделать в материале четыре наиболее перспективных сочетания символов из нащупанных.

А ближе к потемнению Шак изловила диверсанта.

Сказать по чести, обитателям мезонета просто повезло, потому что вторженец для почти любого восприятия попросту растворялся в незначительности. Алурина, медитировавшая для восполнения маны, тоже не ощутила вторженца. Все её обычные чувства и аурное чутьё молчали. Но… неожиданно выручили Магические Манипуляции Субстанциями в совокупности с Контролем Фокусировки Чувств.

Да, напрямую ничего необычного заметить не удавалось… а вот движущуюся аномалию в поле завершённого экспертного заклинания — вполне.

Поднимать панику Шак не стала. Вообще не подала вида, что заметила нечто необычное. С помощью Магических Манипуляций Субстанциями она попросту локально понизила содержание кислорода, одновременно нарастив концентрацию углекислоты.

Рискованный ход: если бы незваный гость оказался магом, в результате она бы лишь без толку раскрыла его инкогнито. Но ученица Мийол поставила на то, что вторженец — не человек и даже не маг. (Слишком оно роскошно выходит — магов засылать вместо простых скрытников).

И выиграла.

Когда потерявший сознание невидимка прилёг «отдохнуть», не способный удерживаться в сознании, не говоря уже о поддержании комплексного исчезновения, Шак не замедлила обыскать его, попутно избавив всего «лишнего», связать и в таком виде доставить учителю, весьма собой довольная. И продолжающая держать добычу на грани гипоксии, чтобы даже если вдруг пленник очнётся — не сумел по сугубой слабости что-либо сделать.

— А ведь я его помню, — сказал призыватель, вглядываясь в рисунок пятен на шерсти и мысленно кивая. — Когда я беседовал с матерью многих, ну, той самой, родившей четверть сотни потомков, этот стоял в оцеплении. Пялился на моего магоклона и скалил клыки.

— А имя?

— Откуда бы? Да я и не спрашивал.

— Чудесно, — фыркнула ученица. — Осталось выяснить, что он у нас забыл.

— Выясним, — спокойно пообещал Мийол. — Только сперва подготовим… к откровенности.

Миндальничать он не собирался. Среди снятых с вторженца вещей нашёлся артефакт аж четвёртого уровня, направленно подавлявший сенсорику именно его личной версии связанности-и-расширения, что вызывало… вопросы.

Исключительно неприятные.

Во всяком случае, версия «да я случайно мимо проходил» из-за артефакта отпадала сразу. Этот мохнатый точно знал, куда идёт и зачем.

А ещё на теле отчасти знакомого алурина обнаружился кинжал с зачарованием Лёгкого Рассечения, набор разнообразных ядов, включая смертельные даже в малых дозах нейротоксины, амулет с Изоляцией Ядовитого Влияния и — в качестве завершающего штриха — полный кисет янтарной слёзки (причём, насколько могла судить Шак при помощи своего многогранного экспертного заклинания, высокой очистки: не простая дурь, а элитная… как раз такая, какую мог бы гнать для получения криминальных клатовых доходов нечистоплотный алхимик).

От диверсанта с таким сочетанием предметов и субстанций ничего хорошего ждать не приходилось. Но и самому ему, раз уж изловили, на пощаду рассчитывать не следовало.

— А если он не один такой? — спросила алурина с тревогой.

— Да почти наверняка не один, — призыватель фыркнул мрачно. — Где-то рядом должны сидеть в исчезновении ещё один-два таких же… мохнатика. И при плотности фона Природной Силы, который в квартале базиларов ничто не фильтрует и не приглушает, сидеть они могут хоть часами, хоть вовсе сутками.

— А могут и не один-два.

— Могут… к сожалению. Но сделать с этим ничего нельзя.

— Если они попытаются приблизиться… — начала было Шак.

— Если, — вздохнул Мийол. — Этого ты ведь из-за движения заметила?

— …

— В общем, пусть себе сидят. Пока они неподвижны, они неуязвимы — но и не опасны… ну, не очень опасны. И-эх! Не было печали: жили, не скучали…

На то, чтобы основательно привязать диверсанта к одной из массивных, от прошлых хозяев мезонета оставшихся скамей — кверху пузом, кисти и лодыжки связаны внизу, отдельная петля удерживает горло — ушло с четверть часа. Ну, фактически меньше.

Просто на то, чтобы пойманный алурин оклемался от гипоксии, тоже потребовалось время.

Вот только придя в себя, незваный гость упорно отказался разговаривать на низкой речи. И не просто делал вид, будто владеет лишь алуро (урезанной, огрублённой версией полноценного алуриниса), — он и на родном наречии только грязно ругался, намеренно распаляя в себе бешенство. За подобным эмоциональным штормом различить нюансы реакций выходило как бы не сложнее, чем за фирменной заморозкой Никасси.