Мизгирь
Шрифт:
– Да чего ты орёшь на меня? – закричала в ответ Лера, – Я просто устала и уснула, и мне приснился кошмар.
– Ведь я тебе несколько раз предложил свою помощь, предложил поводиться с Евой, чтобы ты отдохнула, но ты всё хочешь делать сама, чтобы не уронить в своих глазах свой статус супер-мамочки! И к чему это привело? А? Ты чуть не угробила ребёнка! Не дай Бог у неё сотрясение мозга сейчас от твоей тряски, а если бы ты вообще её уронила или сломала ей шею?
– Но не уронила же!
– Ещё бы ты это сделала!
– Дай мне ребёнка, – Лера протянула руки к плачущей Еве.
–
– Я спокойна, Гена!
– Да ты что? У тебя вон руки трясутся и глаза ненормальные! Начиталась своей херни, вот и снится всякое!
– Что? – от обиды у Леры перехватило дыхание.
– Что слышала! – отрезал Гена, – Мне никогда не нравилось твоё увлечение всем этим паранормальным.
– Но я же не колдую, и не делаю ничего такого, я просто читаю про мифологию разных народов, про их обряды и верования. Да это то же самое, что изучение истории.
– Это не то же самое, что история! – крикнул Гена, – У тебя уже крышу снесло от этой ерунды, то ворону надо сжечь на пустыре, то соседи у тебя странные, то фото с чердака загадочные!
– Но ведь ты сам признал сегодня, что она странная! – защитилась Лера.
– Да все мы по-своему странные, Лера! Выйди уже из своей сказки и начни жить.
Гена замолчал, потом тихо бросил через плечо:
– Не хочу вообще с тобой говорить, иди, спи.
Он прижал к себе голосящую Еву и вышел из комнаты, Лера кинулась было за ним, но Гена резким движением захлопнул за собой дверь перед самым её носом. Лера попятилась назад, в растерянности обвела безумными глазами комнату, попятившись, упала обратно в кресло, и, уронив лицо в ладони, разрыдалась. Это была их первая серьёзная ссора с мужем за всё время их брака.
Глава 14
За эту ночь Лера передумала многое, она сравнивала и анализировала, сопоставляла и представляла, и к утру, когда ненастье за окнами, наконец, улеглось, и хмурый рассвет заглянул в дом, а Гена, молча передав ей на руки Евочку, уехал на работу, не произнеся ни слова и не поцеловав её, как обычно, на прощание, Лера решилась.
– Я позвоню Серафиме Клементьевне, и всё спрошу напрямую, она должна рассказать мне всё, что она знает и об этом месте и про эту странную Галину.
Лера чувствовала себя ужасно, сказывалась и бессонная ночь, и скверное настроение из-за ссоры с мужем, и всё ещё не оставляющие её, пережитые в кошмарном сне, ощущения. Хорошо, что Евочка, наплакавшись за ночь, спала теперь крепко и Лера могла остаться наедине со своими мыслями. Она дождалась, когда часы покажут девять утра, собралась ещё раз с духом, и, найдя в телефоне номер бывшей хозяйки, нажала на значок поднятой трубки.
– Лерочка? Это ты, детка? Слушаю тебя, – раздался через несколько секунд голос Серафимы Клементьевны.
– Да, здравствуйте, Серафима Клементьевна, это я, – ответила Лера.
– Как ваши дела, Лерочка, как живётся в доме?
– Всё хорошо, – неуверенно сказала Лера, – А как вы поживаете? Как Матвей Степанович? Как ваше здоровье?
– Да мы с дедом отлично, дети тут рядом теперь, помогают нам, да и мы сами потихоньку возимся, то за продуктами,
то в поликлинику ходим, в общем, с Божьей помощью, живём. А у тебя голосок что-то вялый, будто бы нездоровится тебе?– Всё в порядке… почти, – проговорила Лера.
– Да что случилось, милая? Может с домом что не так?
– Нет-нет, дом у вас чудесный, спасибо вам за него. Я тут… на чердаке недавно нашла кое-что, – Лера замялась, не зная, как лучше объяснить причину своего звонка.
– Да, Лерочка? Я тебя слушаю, – послышался взволнованный голос женщины по ту сторону телефона.
– Серафима Клементьевна, – выпалила на одном дыхании Лера, неожиданно сменив тему разговора, – Что вы знаете о Галине?
– Галине? – на том конце замолчали, – А кто это?
– Это соседка, что живёт в доме на углу.
– Ах, да… Ну что сказать? Там жила до того её бабушка, её тоже Галиной звали. Муж у неё рано умер. Она в город подалась. Там вроде родила дочь, а дочь родила Галку, что теперь в этом доме живёт. По-крайней мере так сама Галка-младшая нам рассказывала. Что вернулась, мол, в родное гнездо. Но мы сами никогда не видели ни её мать, ни её саму, пока она в один из дней не приехала и не поселилась в бабкином доме. Сказала, что мать с бабкой померли, а у неё детей и мужа нет, вот и хочет доживать в деревне свои годы.
– Да, примерно так она и мне рассказала, – пробормотала Лера.
– А что с нею не так? С Галкой-то?
– Да странная она какая-то, всё с разговорами своими лезет, с советами.
– Да ты не слушай её, скажи, мол, у меня своя голова на плечах. А то все кругом умные чужой жизнью, а свою собственную наладить не могут. Не переживай из-за того, на что можно просто махнуть рукой, девонька.
– Серафима Клементьевна, – снова спросила Лера, – А Галина она очень похожа на свою бабушку?
– Галка-то? Да, сильно похожа, – слышно было, как пожилая женщина закивала, – Вылитая просто. Хотя я, конечно, могу и ошибаться, я ведь маленькая тогда была, лет пять мне было, а потом она из деревни в город уже уехала. Они с моей бабушкой дружны были. Но, если мне память не изменяет, то Галка со своей бабкой – как две капли воды, рядом поставь – не различишь.
– А вы, получается, на месте бабушкиного дома свой подняли?
– Да, Лерочка. Старый сломали, а новый подняли, тридцать лет назад это было.
– Знаете, – Лера замялась, – Я тут нашла кой-чего на чердаке.
– Что же? – с любопытством спросила Серафима Клементьевна, – Я там и не была перед переездом, так только, глянула с лестницы, даже забираться не стала, и детей не отправила, там ничего ценного точно не могло быть, ну а дед-то мой он и вовсе не в силах туда подняться со своими больными ногами. Не гнутся они у него.
– И всё-таки это нечто ценное, – ответила Лера, – Я сейчас не о материальном, а о духовном. Вы знаете, я нашла старые фото, альбом с рисунками и вышитую рубашечку, как будто на ребенка-подростка. И я думаю, что вам они могут быть дороги, там есть подписи «Сима», «Баба», «Тётя Галя», я так поняла, что это ваши собственные рисунки, Серафима Клементьевна. И на фото тоже вы со своей бабушкой и бабушкой Галины. А ещё там мальчик какой-то, подпись говорит, что это Максимка.