Млечный Путь, 21 век, No 2(51), 2025

Планируя переждать несколько дней на одной из заброшенных дач, а потом перейти границу, он поехал к железнодорожной станции. Однако линия фронта приблизилась к черте города, и вскоре их остановил патруль: "Без специального разрешения выезд запрещен". Пришлось вернуться в город. Мотоцикл они оставили в одном из переулков - их уже могли искать; домой к Антону идти было опасно, и они пешком отправились к Анне Леонтьевне. На звонок в дверь никто не ответил; соседка по лестничной площадке сказала, что "докторша" неделю назад уехала к дочери.

Весь день они бродили по городским окраинам, стараясь не появляться в людных местах. Стемнело, приближался комендантский час. Антон предложил заночевать в какой-нибудь парадной, но внезапно их ослепил свет фар и раздался скрип тормозов. Водитель распахнул дверцу авто: "Садитесь, быстро!". Антон узнал Светлейшего - его тон был таким беспрекословным, что они повиновались. Юноша ждал, что руководитель Ордена сдаст их на ближайшем посту, но через полчаса они оказались у задней стены храма. "Здесь нет видеокамер, - тихо сказал Светлейший.

– Если хотите выжить, слушайтесь меня". Покинув машину, они вошли в здание через черный ход и поднялись на верхний этаж. Светлейший достал ключ и отворил одну из дверей: "Это бывшая келейная, пусть девушка отдохнет". Марина осталась в комнате, а Антон вслед за хозяином спустился в его кабинет.

"Все это время я наблюдал за тобой. Мне было сказано, что ты станешь моим преемником и именно от тебя будет зависеть судьба Ордена. Но я понял, что в тебе слишком много человечности. Ты напоминаешь мне сына - он был таким же благородным..."

Светлейший приоткрыл створку высокого окна. Ночная улица была пустынна, шел дождь.

"Ответь мне на один вопрос. Ты давно получал Послания?" - "Очень давно".
– "Я скоро вернусь. Жди", - руководитель Ордена накинул пальто и исчез в сумраке притвора храма. Сквозь шум ливня донесся звук шин по мокрому асфальту.

Антон огляделся. Обстановку комнаты составлял шкаф с книгами, кресла и письменный стол. В углу висел Портрет - видимо, Светлейший поместил его туда, забрав из главного зала, который сейчас был занят боевой техникой и мешками с песком. Подойдя, юноша заметил на лице Воина отстраненность и холодное равнодушие к происходящему.

На столе лежала толстая папка с бумагами. Не сумев сдержать любопытства, он открыл ее - это были записи, сделанные рукой Светлейшего. "Цивилизация Альфа Центавра в целом благоприятна, несмотря на козни красного карлика... Гибель ждет страны, восставшие против нас. Не пройдет и трех дней, как они окажутся сметены с лица Земли гигантскими катаклизмами..." Последняя запись была сделана месяц назад, дальше шли чистые листы.

В замке повернулся ключ. Быстрыми шагами вошел Светлейший: "Через час на пропускном пункте сменится караул. Возьмите мою машину, вас выпустят - я договорился. Вот деньги и нужный адрес за линией фронта".

Антон сходил наверх за Мариной. Когда они уже готовились выходить, Светлейший взял со стола папку с бумагами, положил в портфель и вручил его юноше: "Вывези это! Ты отошел от дел и многого не знаешь. Власти использовали нас, но им не нужны конкуренты. Дни Ордена сочтены! Видимо, что-то пошло не так..." - добавил он едва слышно.

Молодые люди сели в машину. Мотор завелся не сразу; когда же они наконец тронулись с места, раздался выстрел. Антон резко затормозил и, распахнув дверцу авто, побежал обратно. За столом в неестественной позе сидел Светлейший. На каменном полу расползалось пятно крови, у ножки кресла валялся револьвер. Антон постоял с минуту и молча вышел.

***

Границу они пересекли удачно. У Марины в другом городе нашлись родственники, которые приняли их и помогли Антону найти работу.

Спустя два месяца, после ожесточенных боев, войска демократических сил заняли город. Многие дома были разрушены, в том числе особняк на окраине, но квартал, где жил Антон, и здание храма сохранились. Из отчетов комиссии по расследованию преступлений режима юноша узнал, что ближайшие помощники Светлейшего казнены как враги Республики. Вскоре бывшие члены Ордена прошли денацификацию, некоторые из них были осуждены за серьезные нарушения гуманитарного права. "Мы лишь выполняли приказы" - повторяли они на суде.

Антон долго хранил портфель с записями руководителя Ордена. Как-то, заглянув в папку, он обнаружил там чистые листы вместо исписанных, и на следующий день ноги сами привели его к храму. Открывая скрипучую дверь, он вспомнил, как впервые переступил этот порог. На стене, где раньше висел Портрет, зияло пустое место; не было картины и в других помещениях. Позже Антон тщетно пытался найти фотографии. Изображение Воина Света безвозвратно исчезло.

Елена Ермакова Секрет

Когда ушло последнее солнце и пришла вечная зима, часть насекомых сразу же вымерла, а часть...

Я отрываю глаза от книги, потому что голоса родителей у печки звенят от тревоги. Не люблю такие голоса, напряженные, испуганные. Не хочу знать, что там у них снова приключилось. Так и не дадут дочитать книгу. Хотя это все сказки, конечно. Про солнце, траву, насекомых, цветы. Страницы книги рассыпаются от старости, картинки совсем выцвели. Сколько поколений ее хранили? Книга не заслуживает лучшей участи, чем быть отправленной в печку. Не хочу знать, что сделали насекомые, когда ушло последнее солнце. Что они могли сделать, эти маленькие, беспомощные создания? Еще более беспомощные, чем мы, люди.

Мать кричит от печки, чтобы я сходила в пещеру за углем. Почему всегда я? Неужели отец не может притащить тяжелые сани? Я кладу книжку под одеяло, рядом со своей куклой. О кукле никто не знает. Она мой секрет.

Нехотя выхожу из дома, пинаю ногой сани. Удар отдается болью, сани примерзли к насту и не сдвинулись с места.

На секунду застываю, глядя на снежную равнину.

Я люблю, когда снег под ночными звездами становится совсем фиолетовым. Серый под мертвой дневной звездой, он кажется каменистым, а ступишь на него - он скользкий и жесткий, если упадешь. Ночью под звездами он меняется, становится рыхлым, удобным для ходьбы, скрипучим. Почему так?

Последнее слово, которое я слышу из-за закрывающейся за мной двери в сени - "мертвая язва". Видно, родители думали, что я уже ушла, а я вот она, только еще дверь закрываю.

Я вздрагиваю и кутаюсь плотнее в шарф. Давно уже это слово не звучало в нашем доме. В последний раз, когда бабушка и дедушка ушли из дома и не вернулись.

Тащусь с санями к пещере. Раньше это была угольная шахта, уголь и сейчас навален кучами у входа, но откалывать его от кучи в морозном воздухе тяжело. Впрочем, мое тело давно привыкло к тяжелой работе, хоть я и девчонка. Младшие братья слишком маленькие, чтобы чего-то от них требовать, а мать хочет научить меня всему, что умеет сама как можно скорее. К чему ей такая спешка?