Мне - 85

Такого отношения не хочу и никогда не хотел. Редактор может закрыть глаза, но читатель не закроет. Слабая книга может остановить продажу следующих.

Не посещаю тусовок, различных конов. Там большинство с той же целью завязывания связей и укрепления внелитературных позиций, к тому же пить давно бросил, а непьющий в пьющей компании – это же классовый враг и шпиен.

В то же время я человек дружелюбный, у меня много друзей, а из писателей только Гомер, Шекспир, Кант, Толстой, Чехов и вообще все топовые авторы и философы всех времен и народов, не говоря же о всех известных фантастах мира.

Не думаю, что прогадал с обществом.

На ВЛК я был единственным без высшего образования, черной костью, из пролетариев, что резко ставило меня по другую сторону высокого забора, отделяющего высокодуховную и утонченную интеллигенцию от грубого и невежественного народа, которого люди с дипломом брезгливо сторонились.

Не обязательно быть подонком, чтобы заподозрить, что раз уж я единственный из писателей, что пришел в литературу прямо от станка, вообще из литейного цеха! – то это проект партийных кругов, тем гадам нужен свой человек в литературной среде.

И потому сразу враждебное отношение еще в харьковской писательской организации, к тому же я по наивности не скрывал, а бравировал, что меня исключили из восьмого класса за драки, а школу закончил заочную сразу три класса за год, потому что молоденькие учительницы были моложе меня, рослого красавца, геолога, представителя самой романтической профессии в те времена, о которой слагались песни.

Я создал при Харьковской писательской организации КЛФ, в котором проводил постоянно конкурсы на лучший фантастический рассказ. По моим условиям все подавали свои произведения под девизом, теперь бы сказали «под ником», выбирали лучшие сообща, потом называли победителей, и только потом раскрывались фамилии победителей.

Такое было неслыханно, мог победить и «враг», но и это объяснили тем, что я от партийной верхушки, потому мне такое позволено.

Черные списки! Ну, об этом периоде рассказал во «Мне 65».

С этим пришел и на ВЛК в Литинститут, но т.к., и там я единственный, кто от сохи, т.е., от станка, все остальные с одним, а то и двумя высшими, то понятно, слава тупого работяги примчалась раньше меня и радостно заорала: люди, вот он, плюйте на него!

Помню, как не поверили, что у меня уже огромная библиотека фантастики на английском, принесли книжку на английском, целой толпой стояли вокруг, ожидая как вот щас опозорюсь, но я быстренько прочел сразу на русском указанный ими абзац, на что вожак той группы, милый и предельно интеллигентный Володя Арро, в будущем глава Ленинградской организации писателей, только покрутил головой и тихо сказал: «Удивительно».

Борис Стругацкий сказал тогда очень юному Андрюше Балабухе, что в Литинститут прибыли молодые писатели на двухгодичные усиленные курсы, нужно пригласить в ресторан ЦДЛ на встречу с ним тех, кто пишет фантастику. Но писал я только один, бедный Балабуха ломал голову и пригласил просто «приличных», а меня как бы забыл, я напомнил и напросился сам, все еще не зная о том, что на мне ужасно черная, распугивающая интеллигенцию, метка.

Прижатый к стене Балабуха уступил, меня знает хорошо, по моему приглашению приезжал ко мне в Харьков и недельку гостил у меня, так что в зале ЦДЛ за столом со Стругацким я оказался единственным из фантастов, да и то как бы «враг небес и зло природы».

В разговоре я сообщил Стругацкому, что первым в СССР опубликовал в курируемом мною отделе фантастики в харьковской газете сообщение о том, что Стругацкие заканчивают повесть «Гадкие лебеди», ждем с нетерпением, на что Стругацкий посмотрел на меня пристально, пробормотал нечто нейтральное и сразу перевел взгляд на другого.

Хотя это м.б., из-за того, что я тогда активно поддерживал Альтова в их яростной полемике друг с другом, хотя в прессе Стругацкие отрицали какие-либо существенные разногласия между гигантами.

Т.к., от украинского национализма я отошел, меня сразу же вовлекли националисты русские, хотя я прибыл от Украинской ССР, от РСФСР была самая большая группа, но настолько все серые, пугливые, как домовые мыши, что, как говорится, ни рыба, ни мясо, и в раки не годятся. На ВЛК попали благодаря связям и умением лизнуть нужного человека в нужное место, потому после учебы на ВЛК нигде ничем себя не проявили, половина спилась и склеила ласты еще при советской власти.

Из остальных если кто и жив, то не найдете о них упоминания ни в Википедии, ни даже в ВКонтакте.

С русскими националистами пробыл очень недолго, сразу отвратило, что занимаются только склоками внутри движения и поисками «неправильных», у каждого свое понимание «как обустроить Русь», и вообще что такое русские, их истолкование самое верное, а все остальные дураки набитые.

В то время у меня созрела идея написать нечто грандиозное на тему Руси типа «Шах-Наме», тоже из ряда романов, или нартского эпоса, все эти томики стояли у меня на главной полке, читал с наслаждением и перечитывал.

Подбирать материал начал еще тогда, условно назвал «Трое из Леса», но в издательствах знали, что я в «черных списках», потому от ворот поворот, после пары робких попыток решил сперва закончить, а потом, если чуда не случиться, то либо эмигрировать каким-то способом, либо продать кому-то из завмагов комиссионок, самых богатых людей в стране, как и делал с 1979-й год по 1985-й, т.е., до прихода «гласности и перестройки Горбачева.

Из «черных списков» меня не убрали, просто рухнула сама система.

Но в «черных списках» ухитрился остаться, так что для издания своих книг пришлось организовать собственное издательство!

И как результат:

Моей фамилии нет ни в одном списке топа авторов, ни в пятерке, ни в десятке, ни даже в сотне. Вообще фамилии «Никитин» ни в одном перечне нет. О каком бы направлении в литературе или в фантастике не шла речь в обзорной статье, о Никитине ни слова. Да вы сами видите, какая мелочь порой перечисляется, но о Никитине ничего, ни «за», ни «против», словно такого нет вообще.

В «Корчме», которую создал и несколько лет как бы руководил, совершенно не руководя, т.е., не отправляя в бан ярых противников, оппоненты установили негласный запрет на упоминания имен «Никитин», «ЮАН», а когда уж очень было нужно, кисло упоминали как «Неназываемого».

Вначале это смешило, я слишком оптимистичен, потом махнул рукой, а «Корчму» передал в управление наиболее разумным и нейтральным. И по сей день она моя, хотя все ключи у молодой команды, что за эти тридцать лет существования уже как бы не совсем молодая, даже самый-самый старый форум в Рунете!