Мне без тебя не жить

Она напряглась, когда заметила стоящего на пороге библиотеки Кортеса. Он наверняка слышал ее слова. Что ж, она будет бороться за свое и Джарека наследство и, что даже более важно, за будущее своего сына.

Который также был сыном Кортеса.

Но когда Элин услышала отдаляющийся рокот мотоцикла, ее охватил страх.

– Мистер Сандерсон был явно в здравом уме, когда попросил меня составить новое завещание через шесть месяцев после смерти жены, – возразил адвокат отца. – Думаю, он какое-то время подозревал, что мистер Рамос может быть его сыном, а когда тест на отцовство подтвердился, он пригласил своего сына сюда, в Какмир-Холл. Ральф попросил меня составить новое завещание в тот же самый день. Это было год назад, третьего марта.

– В день моего рождения, – слабо выдохнула Элин.

Со стороны приемного отца было предательством составить новое завещание в день ее рождения и лишить ее средств к существованию.

Элин показалось, что в легких закончился воздух, у нее подкосились ноги, и где-то вдалеке послышалось, как чертыхнулся Кортес.

Глава 3

Когда Кортес бросился к Элин и подхватил ее на руки прежде, чем она рухнула на пол, она показалась ему невесомой. Его потрясла ее хрупкость, когда он увидел ее стоящей у гроба отца. Может, она сидела на диете, чтобы выглядеть по-модному стройной, или ее худоба была вызвана куда более скверной привычкой?

Два дня назад в газетах появились снимки, на которых Элин выносили из одного ночного клуба в Лондоне. Журналисты подозревали, что она баловалась кокаином или какими-то другими наркотиками, популярными в среде золотой молодежи. Кортес разозлился на себя за то, что потакал своему любопытству, купив газету и прочитав историю целиком. Там говорилось, что год назад Элин пользовалась славой заядлой тусовщицы, пока на несколько месяцев не выпала из поля зрения папарацци. Кортес дочитал статью и с отвращением выбросил ее в мусорную корзину.

Какого черта он занялся с ней сексом тогда? Ответ был прост. Когда Кортес увидел ее на танцполе, его вдруг охватила безумная, не поддающаяся контролю страсть.

Он вспомнил Элин в ее коротеньком красном платьице, которое едва прикрывало ее тугую грудь. На ее плечи шелковой волной ниспадали золотистые волосы, обрамляя ее красивое, как у сказочной феи, лицо с широким чувственным ртом. Стоило Кортесу увидеть Элин, как он больше не мог оторвать от нее взгляд. Несмотря на то что он знал, что приемная дочь Сандерсона была испорченной богатенькой девочкой, которую не интересовало ничего, кроме вечеринок – и, если верить заявлениям прессы, – запрещенных препаратов, его тянуло к ней со страшной силой.

Прошло чуть больше года после того, как Кортес приезжал в Англию, чтобы получить результаты теста на отцовство, которые подтвердили, что он был сыном Ральфа Сандерсона. Тот пригласил его в Какмир-Холл, и он отправился туда чисто из любопытства, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом, который бросил его мать, когда та забеременела. Кортес уже знал, что Ральф был богат и что Сандерсоны принадлежали к числу старинных аристократических семей Лондона.

По дороге в поместье Сандерсона Кортес с горечью думал о том, что его матери пришлось тяжело работать, чтобы содержать семью, что и стало причиной ее раннего ухода из жизни. Марисоль Рамос забеременела тридцать пять лет назад и осталась одна, брошенная любовником и отвергнутая семьей. Ей удалось насадить небольшой виноградник в Андалусии, и Кортес помогал ей в работе с самых малых лет. В их винной лавке можно было купить превосходный херес, но они не могли тягаться с более успешными производителями этого напитка. Когда мать умерла в возрасте сорока двух лет, Кортес решил, что она просто истощила весь запас жизненных сил.

Когда он наконец встретился с Ральфом Сандерсоном, то не испытывал ничего, кроме злости на отца за то, что тот обрек его мать на жизнь в нищете и тяжком труде.

В то время в газетах много писали о приемных детях Ральфа, в особенности о безумных тусовках Элин. Но ее фотографии в прессе и снимок на рабочем столе Ральфа не подготовили Кортеса к тому впечатлению, которое она произвела на него, когда он увидел ее танцующей в шумной толпе гостей.

Ресницы Элин дрогнули, а потом она открыла свои глаза цвета сапфира и недоуменно посмотрела на Кортеса. Он тут же вспомнил ее взгляд, когда она во время танца прижалась к нему всем своим телом, таким мягким и таким податливым в его руках. Элин тогда приоткрыла свой чувственный рот, приглашая его к действию, и он не смог устоять.

Он не понимал, что с ним творилось, потому что раньше он прекрасно справлялся с любым искушением. Кортес никогда не терял самообладания и встречался с женщинами на своих условиях. Оказавшись в постели с Элин, он нарушил все правила, которые установил после того, как в свои двадцать с небольшим влюбился в Аландру, а та в пух и прах разбила все его представления о любви.

– Что ты делаешь? Отпусти меня.

В голосе Элин послышалась паника. Кортес немного разозлился, когда опустил ее на диван, а она тут же отодвинулась в сторону, словно он был каким-то прокаженным. Он мрачно подумал, что год назад она вела себя по-другому. Тогда она буквально таяла в его руках.

Кортес подошел к столику, на котором дворецкий оставил поднос с напитками, и попытался не вспоминать Элин, раскинувшуюся на кровати, в задравшемся платье.

– Возьми, – бросил он, протягивая ей стакан бренди.

– Я редко пью, – покачала головой Элин.

Как она могла казаться такой невинной, когда Кортес на собственном опыте убедился, что она была далека от этого? Он прекрасно помнил, как Элин флиртовала с ним на своей вечеринке и была настолько обольстительной, что он совершенно потерял голову.

Теперь она стала еще красивее. Черное платье в классическом стиле только подчеркивало ее элегантность. Золотистые волосы Элин были собраны в пучок, открывая изящные черты лица с высокими скулами и идеально изогнутыми бровями. Кортес никогда в жизни не видел таких голубых глаз. Ему вдруг стало трудно дышать, и он разозлился на себя за то, что не мог контролировать свое тело, по которому прокатилась жаркая волна внезапно вспыхнувшей страсти.

– Если ты была не пьяна, когда два дня назад тебя выносили из клуба, значит, журналисты говорят правду, заявляя, что ты подсела на наркотики, – насмешливо протянул он.

Кровь схлынула с ее фарфорового личика.

– В газетах много врут обо мне, и мой обморок был вызван тем, что я недавно болела. А сейчас я потеряла сознание потому, что для меня оказалось огромным потрясением то, что отец исключил меня и моего брата из завещания и назначил своим наследником тебя, своего незаконнорожденного сына, о котором никто ничего не знал, – ледяным тоном ответила она, но ее глаза метали молнии. – Ты заявился на мою вечеринку, чтобы позлорадствовать? Теперь ты знаешь, что все его имущество перейдет тебе. Неужели тебе было мало того, что ты унаследуешь Какмир-Холл, лондонский дом и кресло директора «Сандерсон-банка», и ты решил заполучить и меня тоже?

Кортес мрачно улыбнулся. Пусть она строила из себя невинного ангелочка, но он прекрасно знал, что она собой представляла.

– Вообще-то я ничего не знал об этом завещании. После встречи с отцом я собирался переночевать в гостинице, но Ральф предложил остановиться в его доме в Кенсингтоне и дал мне ключ. Он сказал, что вы с братом за границей и в доме никого не будет. Когда я зашел в дом и очутился на твоей вечеринке, мне тут же захотелось уйти, но ты начала умолять, чтобы я потанцевал с тобой.