Мне не нужен муж! Что значит, вы настаиваете?!

— Может, поэтому про них и поговаривают, что они уродцы, — предположил Этьен. — Встретишь такого "красавца" в жуткой маске ночью в лесу — он тебе потом ещё месяц в страшных снах являться будет.

На Бонифаса рассказ Этьена пока, похоже, тоже не произвёл впечатления. Он с невозмутимым лицом разливал по чашкам чай.

— Но их уродливые маски — это ещё пол беды, — заверил Этьен. — Я быстро привык. Спокойно смотрел, как часть из них исполняют ритуальные танцы, часть читают заклинания. Я искал глазами Уйгу — пытался угадать, за какой маской прячется она. Мне показалось, в одной из фигур я её узнал. Она больше других бесновалась в диком танце. А дальше стало происходить ужасное — взрослые вдруг начали прыгать в огонь, увлекая за собой подростков. Поднялся страшный душераздирающий крик, от которого у меня сердце остановилось. Огонь бушевал всё сильнее и сильнее. Мне показалось, Уйгу не хочет следовать общему безумству — она упиралась, но ей не дали выбора. Я видел, как жадное пламя поглотило и её.

Вот теперь история действительно стала жуткой.

— Этьен, но может, тебе только показалось? Возможно, они просто прыгали через костёр, а ты издалека принял это за прыжки прямиком в пламя.

— Пусть будет так, — не стал он настаивать на своей версии, видимо, просто, чтобы ещё больше не шокировать Яну.

— А что было дальше?

— Не знаю. Я сбежал. Не мог больше слышать их жуткие крики. Я вдруг резко понял, что уже достаточно узнал о дамарийцах, чтобы сыграть роль дамарийского юноши правдоподобно.

И хоть Этьен закончил рассказ с лёгкой иронией, Яна оставалась под впечатлением от страшной картины, которую нарисовало её воображение. Каша уже была съедена, и кузен ушёл в свой снятый угол обживаться, а Яна ещё какое-то время оставалась в гостиной с дворецким.

Ей нужна была ещё одна чашка чая, чтобы перебить впечатления от рассказа о дамарийцах. И чай действительно помог — мысли потекли немного в другое русло.

— Бонифас, мне показалось, вы несколько настороженно относитесь к Этьену? Почему? Ваше магическое чутьё подсказывает вам, что у него недобрые намерения?

— Моё магическое чутьё недобрых намерений не почувствовало — полагаю, он безвреден. Но зато моё житейское чутьё подсказывает, что он лгун. Я бы не верил ни одному его слову.

— Почему?

— Ведущий актёр столичного театра мог бы позволить себе немного обновить гардероб.

Да, Яна тоже заметила, что вид у Этьена несколько помятый. Однако это ничего не доказывает.

— Но ведь видно же, что он из артистических кругов, — возразила Яна. — Просто живёт сценой. Не думаю, что он солгал, сказав, что он артист.

— И всё же я бы уточнил, какого именно из погорелых театров, — невозмутимо посоветовал Бонифас. — Не слышал, чтобы в Трэ-Скавель с гастролями прибыла театральная труппа. В наш городок они заглядывают так редко, что это всегда становится новостью номер один. Сегодня утром я прогуливался в бакалейную лавку за овсянкой и не заметил, чтобы афиши пестрели анонсами.

Яна была вынуждена признать аргументы Бонифаса убедительными. Выходит, Этьен солгал насчёт гастролей, и историю о том, как подглядел ритуал дамарийцев, тоже, видимо, придумал. Их земли заговорённые, как он мог провести там целую неделю? Но ладно ритуал, пусть это всё его фантазии, гораздо больше Яну волновало, что он с таким же успехом мог солгать и насчёт родства. Жаль, конечно. Она была готова поверить, что у неё нашёлся родственник.

— То есть он и не актёр, и далеко не факт, что кузен? Зачем же мы его пустили на постой?

— Пристройка всё равно пустует без дела, а деньги лишними не будут, — рачительно заметил дворецкий.

Каков Бонифас, а? Да у него коммерческая жилка есть!

— Я вот думаю, если ваше магическое чутьё подсказывает, что Этьен безвреден, и всё же мы знаем, что он кое о чём приврал, тогда с какой целью он здесь?

Яна оставляла некоторую вероятность, что нежданный гость всё же приходится ей кузеном, и действительно хотел познакомиться, а приврал потому, что в последнее время у него какие-то неприятности по жизни. В конце концов, Бонифас тоже явился к Яне помятым.

— Я за ним присмотрю, — пообещал дворецкий.

Глава 24. Смутные воспоминания

Глава 24. Смутные воспоминания

Яна вышла из ратуши расстроенная и возмущённая. Она надеялась, что ей удастся попасть на приём к Шабролю, а если не к нему, так к одному из городских чиновников, ответственных за сбор налогов. Она подготовила несколько весомых аргументов в пользу того, чтобы ей отсрочили выплаты, но задумка не удалась. Её долго мурыжили в секретариате — часа два. Секретарь уходил-приходил, уходил-приходил, что-то с кем-то согласовывал, и в итоге Яну поставили перед фактом, что у всех, абсолютно у всех до единого должностных лиц ратуши, очень плотное расписание приёма горожан, и ближайший день, когда один из чиновников сможет уделить Яне время — это после-после-послезавтра. А у монсира Шаброля, вообще, весь месяц расписан по минутам.

После-после-послезавтра, а уж тем более через месяц, согласно местным законам, Яна будет считаться злостным неплательщиком налогов — ей ведь дали всего три дня. Хотелось бы утрясти дело до того, как этот срок истечёт, но попытка оказалась безрезультатной. Яна, конечно, всё равно записалась на приём на после-после-послезавтра, но не будет ли та беседа похожа на махание кулаками после драки?

Сколько сарказма Яна слышала в земном мире по поводу неповоротливого механизма бюрократической системы. Но Трэ-Скавельский бюрократизм ещё фору земному даст. Может, если бы кресло градоначальника не пустовало, то работа в ратуше велась бы поживее?

Мечтая, что когда-нибудь Трэ-Скавель обзаведётся добропорядочным мэром, Яна направилась домой. К счастью, путь недалёкий — только площадь пересечь. Она шагала, почти не обращая внимания на суету и гул голосов, который свойственен центру города, и вдруг услышала:

— Вивьен, что случилось? — перед ней материализовался Этьен. — Ты расстроена?

— Бюрократы, — сказала она коротко. — А ты почему здесь?

Разве он не должен бы был в настоящий момент обживаться на снятой площади?

— Твой дворецкий, — Этьен скорчил строгую чопорную физиономию, пародируя Бонифаса, — начал делать уборку в пристройке и сказал, чтобы я пока убирался на улицу, потому что я ему мешаю. Вот скажи мне, моя прелесть, как я, человек творческой натуры, могу ему мешать? Я бы мог праздно полежать на кровати, пока он не закончит, но он и слышать не хотел.

Яна невольно улыбнулась. Вот, значит, как — Бонифас решил держать гостя в ежовых рукавицах.

— Полагаю, он не очень верит, что ты творческая натура. Если ты актёр, то где твоя труппа? Почему афиши не пестрят объявлениями о ваших гастролях?

— Они чуть задержались. Скоро подъедут, — выкрутился Этьен и тут же сменил тему. — Слушай, где ты нашла такого сердитого и въедливого дворецкого? Он меня не возлюбил с первого взгляда, — последовал театрально трагичный вздох. — Пришлось его задабривать.

А вот это уже интересно.

— Как?

— Я сказал ему, что сегодняшний обед — за мой счёт. И он стал ко мне хоть чуточку милосерднее. Если, конечно, можно допустить, что этот чопорный образец дворецкого величия способен на милосердие.