Мне Отмщение

Работы в бюро было не особенно. И шла она неравномерно. То густо, то пусто. Поэтому основным занятием женщин в бюро были бесконечные чаепития, чтение книжек, журналов, разведение цветов, во множестве стоящих в комнате на окнах, на свободных столах и даже на стенах и конечно же – нескончаемые, бесконечные, бабьи разговоры. Про "жисть", так сказать Не про жизнь, как таковую, жизнь страны, жизнь искусства, театральную жизнь, жизнь завода, жизнь города, жизнь Москвы, до которой было рукой подать, стоило только сесть в автобус или на троллейбус. Нет, эта жизнь их не слишком интересовала. А вот кто с кем и когда – это да-а-а! И не важно – кто! Будь то заводские или соседские. или артисты из шоу-бизнеса. Здесь – все интересно! Здесь – все важно! И про Королеву, и про саму "примадонну", и про ее нового бой-френда Галкина, и про старого бой-френда Филю Киркорова, и про Валерию, и про Крутого, и про Петросяна с его женой Степаненко. Кто что где про них слышал, какие новости, какие "хреновости" – все важно, все интересно! А кое кто из сидящих за последними столами не тратили свободного своего времени на пустые разговоры, они занимались делом, они вязали, спрятавшись за развешенные на кронштейнах большими листами картона с таблицами нормативных данных по механообработке деталей на станках. Вязали все, от простейших шарфиков и носков до серьезных изделий, типа свитеров, кофточек, джемперов.

Ксюша появилась в бюро в тот самый момент, когда с работой было не очень. И она просто сидела за столом, наблюдая за происходящим вокруг и томясь от безделья. Но просидеть целый день, с 8-ми до 17-ти часов просто так, не будучи- то занятой хоть чем-то – это было невыносимо. Время тянулось так медленно, что стрелки часов, казалось, замерли на одном месте и прилипли к циферблату. Взять с собой на работу книжку или журнал, как другие женщины бюро, не решалась. И не только потому, что не слишком уж любила читать книги, но и просто потому, что читать художественную литературу, сидя перед глазами начальницы, было невозможно – ни одно строчка книги в сознание не входила и ничего из прочитанного не воспринималось сознанием. Попробовала было делать домашние задания для института, но нарвалась на гневный окрик начальницы:

– Милая моя, ты чем это занимаешься на работе?

Ксюша вспыхнула от ее слов и буквально зарделась вся:

– Да я…я контрольную…не успела…дома…надо доделать… сегодня сдавать.

Она растерялась. Голос ее задрожал, зазвучал виновато и заискивающе. Ей самой стало неприятно от ощущения этой своей униженности, как будто ее поймали или застали за занятием чего-то неприятного и постыдного для нормального человека, но она ничего с собой поделать не могла. Она действительно испугалась.

Ирина Владимировна удовлетворенно улыбнулась. Ей нравилось видеть поверженного оппонента. Каким бы он ни был. Пусть даже и таким, как эта молоденькая и зелененькая совсем еще девчушка. Как все психологически слабые люди, никогда не ходившая в начальниках и никогда не руководившая людьми, а значит, не заставлявшая их делать их именно то, что нужно было ей, как их руководителю, она постоянно боялась, что ее не воспринимают, как начальника и не принимают за начальника, что ее указания и решения не авторитетны для окружающих ее людей и потому очень болезненно воспринимала каждое возражение своим словам. Тогда она легко переходила на крик, стараясь любой ценой сломать и подавить человека, возражающего ей или не согласного с ее доводами, с ее мнением. А сломать – значит, подчинить его себе, заставить делать именно так, как она считала нужным сделать. И пусть это ее указание и не будет правильным или не совсем правильным – это абсолютно не важно. Главное, что это сделано по ее указанию, по ее решению, что она заставила кого-то там сделать именно так, как она считает нужным, а не иначе. И это ощущение своей победы над окружающими ее людьми, над ее подчиненными и не над подчиненными, доставляло ей величайшее наслаждение. Закон мелких личностей – заставлять, а не убеждать; приказывать, а не организовывать.

Был когда-то в Ленинском ЦК партии большевиков один неприметный грузин. Ничем особенным он среди блестящей когорты тогдашних руководителей партии он не выделялся. Абсолютно ничем. Он не умел публично выступать; не умел писать ни статей, ни книг; не умел анализировать политическую обстановку в стране и делать на основе этого анализа соответствующие выводы; не умел организовывать никаких сложных дел; не умел убеждать и не умел даже ничем руководить. Короче – серенький человечишка со средним интеллектом. Вечный объект для едких насмешек со стороны остальных членов ЦК, каждый из которых являлся выдающейся личностью и обладал несомненными способностями в какой-нибудь сфере человеческой деятельности. Все, кроме этого грузина. Звали этого грузина Иосиф Виссарионович Сталин.

И когда в стране началась Гражданская война, вдруг неожиданно выяснилось, что этот грузин великолепно умеет заставлять окружающих его людей делать именно то, что он считает нужным сейчас делать. Именно – заставлять. Не организовывать, не убеждать, не воспитывать, не планировать, а только – заставлять Причем, заставлять любой ценой, даже самой невероятной и самой жестокой. Вплоть до расстрела. Ведь так намного проще.

Не надо голову ломать над решением проблемы. Взял да и приказал одному. Не выполнил к сроку – расстрелял. Приказал следующему. А тот уже знает, что его предшественника расстреляли за невыполнения приказа. Значит, расстреляют и его, если он не сделает так, как он хочет. И этот страх за себя, за своих близких погонит его вперед, и будет заставлять делать невозможное. И тоже – любой ценой. И тоже ценой расстрелов. И там, где в Гражданскую войну бывал Иосиф

Виссарионович, там катилась волна массовых расстрелов не подчиняющихся ему, не выполняющих его приказы. То же самое продолжилось и после окончания. Гражданской войны. Только в более широких и более массовых масштабах

Оказалось, что все люди на земле делятся для него только на две категории – подчиняющиеся ему и не подчиняющиеся ему. Не подчиняющиеся ему люди для него не существовали, и он спокойно их уничтожал. Физически уничтожал. Не сам, конечно, он просто приказывал их уничтожать. И все очень скоро поняли одну

"неприложную" истину – если не выполнять его приказы, то уничтожат и тебя. И любой человек в его окружении сможет остаться жить только при одном условии – если станет убивать по его приказам других, воспротивившихся ему. И они убивали, убивали, убивали. Тысячами. Миллионами. И в течении нескольких десятилетий Граждане страны Советов убивали своих сограждан. Убивали, чтобы самим жить. Отец убивал жену, сына, дочь; сын убивал отца, брата, сестру, мать. И так по всей стране, от западных ее границ, до восточных И до сих пор в нашей стране никто не знает, сколько же мы тогда смогли уничтожить своих сограждан? Известно только одно, что за всю нелегкую историю России, она не потеряла в войнах столько людей, сколько было уничтожено за годы Сталинских репрессий. Уничтожено не врагами страны, а ее же гражданами.

Ирина Владимировна еще раз глянула на Ксюшу и недовольным голосом сказала:

– Ты, я смотрю, от безделья маешься. Все вокруг работают, делом заняты, а ты свои домашние задания для института делаешь. Я вот тоже на вечернем училась, так я все свои контрольные задания дома делала, а не на работе. И таких, как я здесь много. Мы все учились по вечерам в МИСС-е. И никто себе такого не позволял – на работе задания делать. Учти это.

Она деланно вздохнула, покачала головой и добавила:

– Раз уж ты сама ничего не можешь. Тогда вот что – вот тебе чертеж средней детали. Вал редуктора. Посмотри. Изучи. Потом мне расскажешь, как бы ты его обработала. На каких станках, на каких режимах. Ну…короче – все, что сообразишь.

Она пошарила у себя на столе, достала какие-то бумаги, развернула их, посмотрела, затем вновь свернула, поднялась со своего кресла и подошла к Ксюше

– Вот тебе чертеж. И учти – это деталь довольно простая.

Деталь оказалась в действительности не такая уж и сложная. И тот факт, что Ксюша после техникума успела поработать чуть ли не целый год в цехе токарем, пусть даже и револьверщицей, ей дало очень много в понимании сущности токарной обработки деталей. И потому, разобраться с этой конкретной деталью, валом редуктора, ей особенной сложности не представляло. Она набросала все операции токарной обработки вала, от первой до последней, на отдельном листе бумаги; здесь же поставила режимы обработки, взяв их из справочника, который она купила себе во время подготовки диплома и показала свои записи, сидящей за ее спиной женщине. Женщина одобрила ее записи, лишь кое где что-то подправила, затем взяла чистые бланки заводской технологической карты, так называемой ТК, и пояснила как ее заполнить, учитывая данные, которые Ксюша записала на листке бумаги. Что Ксюша и сделала.

Начальницы долго не было на рабочем месте. Она ходила куда-то в цех. Пришла такая злая и недовольная, что Ксюша никак не решалась подойти к ней и показать свои записи. Ирина Владимировна вспомнила о ней сама. Она внимательно посмотрела на Ксюшу, пожевала в задумчивости мясистыми губами, густо накрашенными красной помадой, и спросила:

– Ну что там у тебя? Разобралась?

– Да, – ответила Ксюша, – я сделала.

– Сделала? – с нескрываемым удивлением проговорила Ирина

Владимировна, – Ну, тогда показывай, что ты там сделала

Ксюша встала, взяла чертежи детали и заполненные ею ТК на токарную обработку, подошла к столу начальницы и положила перед ней. Ирина Владимировна взяла ТК, поднесла к глазам, нахмурилась и удивленно вскинула брови. Затем что- то невнятно пробормотала вполголоса и бросила сердитый взгляд на Ксюшу:

– Кто это тебе делал?

– Никто, – пожала плечами Ксюша, не понимая причину такой раздражительности своей начальницы. Она, по молодости, по глупости и своей жизненной незрелости, всерьез полагала, что начальница обрадуется ее оперативности и исполнительности, а получилось все наоборот. Не знала она еще и не понимала что есть категория людей, не умеющих радоваться чужим успехам и чужим достижениям, какими бы маленькими или большими они не были. Чужое счастье для таких людей – собственное несчастье. Чужая радость для них – горе. Чужой успех – беда и вконец испорченное настроение. Как сказал некогда Николай Бухарин, один из основателей и руководителей партии большевиков, ее философ и теоретик, об Иосифе Виссарионовиче Сталине: " По сути, он – несчастный человек. Он не может примириться с тем, что есть люди умнее и талантливее его. Поэтому он люто ненавидел всех тех, кто хоть в чем-то мог превосходить его. А таких, к сожалению, было пол страны. Ведь способностями он обладал очень даже средненькими. Во всем, кроме способности ненавидеть".