Мне уже не больно

И я его делаю.

Итак, я это сделала. Я перешагиваю через себя, через свои страхи и границы. Я вышла за пределы своего маленького, заточенного мира. Мир не рухнул. Небо не треснуло пополам, и земля не разверзлась под ногами. Но каждое движение дается с усилием, будто я тяну за собой тяжелый груз, с которым жила слишком долго.

Ларек видно впереди, буквально через квартал. Лана говорила, что идти недалеко, и она была права. Но на улице начинает сгущаться вечерняя серость. Скоро темнеть, и это придает всему происходящему какой-то зловещий оттенок. Я ускоряю шаг. В голове пульсирует одно: «Только дойти, и все будет хорошо». Но тут что-то мелькает сбоку, и мое сердце на мгновение замирает.

Что-то серое бросается мне под ноги. Крыса? Я останавливаюсь, как вкопанная. Холод пробегает по спине, свинцовая тяжесть сковывает руки и ноги. В голове звучит один непрерывный гул страха. Крысы. Чертовы крысы. Крик застревает в горле, я не могу его выпустить. Не могу двинуться.

Поворачиваю голову в сторону этого создания. И только тогда доходит – никакая это не крыса. Маленький дымчатый котенок, перепуганный не меньше меня, скачащий по дороге.

Резко выдыхаю, и на моем лице проступает нервный смешок. Смех начинает раскатываться громче, неконтролируемо, почти истерично. Это просто котенок! Чего я так напугалась? Кто бы меня сейчас услышал, решил бы, что я окончательно тронулась.

Но в этот момент из-за поворота появляется машина. Небольшой черный автомобиль скользит по дороге, и все вокруг начинает медленно вращаться в каком-то странном танце. Я будто снова попадаю в тот кошмар, где все может стать опасностью. Серое небо и серый асфальт сливаются воедино. У меня кружится голова, и ноги становятся ватными.

Пальцы белеют от напряжения

Я теряю равновесие. Не могу удержаться. Кажется, будто земля уходит из-под ног, и я хватаюсь за воздух, надеясь зацепиться хоть за что-то. Дорожный столб. Вцепляюсь в него, как в единственное спасение, пальцы белеют от напряжения. Тело трясется мелкой дрожью. Это просто машина, убеждаю себя, просто машина.

Но машина притормаживает прямо рядом со мной. Мой мозг паникует, а сердце колотится так, что кажется, что вот-вот выпрыгнет из груди. Я не могу понять, кто за рулем, не могу видеть его лица, но отчетливо чувствую, как темное беспокойство поднимается откуда-то изнутри.

Окно машины плавно приоткрывается, и оттуда доносится голос:

– Эй, девушка, тебе плохо? Помощь нужна?

Я отчаянно машу головой, даже не глядя на водителя, не пытаясь сфокусировать взгляд. Все, что мне нужно – это чтобы этот момент прошел, чтобы я снова почувствовала землю под ногами, контроль над собой. Дыхание сбилось, сердце гулко стучит в ушах, и единственное, чего я хочу – чтобы машина уехала.

Через несколько секунд слышу, как автомобиль уносится прочь, и это возвращает меня к реальности. Вдох. Выдох. Мир снова стабилизируется, но я больше не хочу оставаться на улице ни секунды. Как можно быстрее, почти бегом, направляюсь к ларьку, боясь каждого встречного взгляда, каждого случайного прохожего. Меня охватывает паранойя, что кто-то еще может остановиться, заговорить, задать вопрос, который снова выведет меня из себя.

Достигнув цели, я хватаю с прилавка энергетики, почти не глядя на продавца. Все происходит механически – словно я действую на автопилоте. Как только все куплено, разворачиваюсь и бегу обратно домой. Это не прогулка, это побег.

Возле ворот стоит Артур. Он напряжен, вглядывается в сумерки, явно высматривая меня. Наверное, не так уж хочется лишиться головы из-за моего исчезновения. Я подхожу ближе, и он сразу бросает на меня взгляд, проверяя, все ли со мной в порядке. Его лицо выражает смесь облегчения и строгого предупреждения.

– Ну что, живая? – полушутя бросает он, но я вижу, как его плечи расслабляются.

– Почти, – отвечаю, чувствуя, как постепенно спадает напряжение.

***

Лана дрожащими, нетерпеливыми пальцами вскрывает банку энергетика, и я просто смотрю на нее, не привыкшая видеть ее в таком состоянии. Без привычной маски пренебрежительного превосходства она кажется… уязвимой. Я наблюдаю, как она пьет – слишком медленно, будто не решается встретиться с самой собой наедине. С каждым глотком она словно пытается растянуть время, избежать этой неизбежной встречи с болью, которая внутри нее.

Когда Лана допивает второй энергетик, она молча кивает и встает, как будто все уже сказано. Мы обе, будто по молчаливой договоренности, направляемся к своим комнатам. Я иду за ней, но вдруг, у дверей, замираю на месте. Что-то внутри меня не дает сделать последний шаг. Я просто стою, смотрю ей вслед и жду. Жду, что она обернется. Пусть хотя бы на секунду задержится взглядом на мне, как будто что-то важное осталось недосказанным.

Я уверена – между нами есть нечто большее, чем просто случайные соседи в этом странном доме. Может, это потому, что я чувствую ее страдание так остро, как если бы оно было моим собственным. Словно боль, которую она носит в себе, откликается внутри меня, как эхо. Она не выставляет свою ранимость напоказ, но я вижу, как тяжело ей быть одной. Эта болезнь, ее усталость, ее вечная борьба… Разве она не устала? Разве ей не страшно? Она ведь не может быть такой холодной по-настоящему. Просто научилась скрывать это за маской.

Может, мы действительно чем-то похожи? Ведь и мне страшно. Я столько раз пыталась убежать от своей боли, от страха перед этим миром, от одиночества, которое меня преследует. Ей ведь тоже должно быть страшно в этом мире, полном боли и ожиданий. Я могла бы понять ее лучше, чем кто-либо. Мы могли бы стать чем-то большим друг для друга, чем просто знакомыми в одном доме. Могли бы стать семьей. Сестрами. Не по крови, но по той невидимой связи, которую ощущаю сейчас так остро. Ведь в глубине души мы обе так хотим одного – не быть больше одними.

Может, она чувствует это так же? Может, ей тоже хочется, чтобы рядом был кто-то, кто поймет ее без слов, кто не осудит ее за слабость? Я так надеюсь, что она тоже ощущает эту связь, но боится ее признать. И если она сейчас обернется, если посмотрит на меня, я узнаю, что не ошиблась, что ей тоже хочется быть ближе. Я так жду, что вот-вот она остановится, повернет голову и… Но она не поворачивается. Ее шаги становятся все тише, а я остаюсь на месте, чувствуя, как что-то внутри меня разрывается на части.

Все. Это конец. Я снова оказалась одна. Моя надежда – всего лишь моя выдумка. Может, я всегда была слишком наивной, слишком готовой увидеть в людях то, чего они на самом деле не чувствуют. Я просто мечтала, что Лана может быть кем-то важным для меня. Но, похоже, ей это не нужно. Она справляется сама, она не нуждается во мне.

Я так отчаянно хотела, чтобы она хотя бы раз обернулась, хотя бы взглянула в мои глаза, чтобы показать, что между нами есть хоть какая-то связь. Но теперь я понимаю, что это только мои мечты, мои фантазии, и они не имеют ничего общего с реальностью. Я стою, замерев у дверей, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Ничего не изменилось. Никто не нуждается во мне.

Я вглядываюсь в пустоту, мысленно умоляя ее вернуться. Пусть она выйдет и посмотрит на меня, улыбнется, скажет что-то ободряющее. Что ничего у нее не болит. Пусть она скажет, что выдумала про болезнь, что это была дурацкая шутка, что она просто хотела принять эти таблетки ради глупой попытки поймать кайф… Пусть она скажет, что я все неправильно поняла, что все не так плохо. Но Лана не выходит.

Она просто скрылась за дверью, не оставляя мне ничего, кроме глухой тишины и пустоты. Я стою в коридоре, чувствуя, как с каждой секундой что-то ломается во мне. Я ведь так хотела ей помочь. Я ведь думала, что она заметит, что мы могли бы быть чем-то большим друг для друга, чем просто соседи по несчастью в этом жутком доме.