Мнемозина, или Алиби троеженца

Добродушные медведи, питающиеся листвой как травоядные, кенгуру похожие на гигантских кузнечиков, абсолютно все напоминало работу неизлечимо больного художника, но с весьма богатым воображением.

Недаром же, когда один из мореплавателей впервые привез в Европу чучело утконоса, его обвинили в подделке. Увидеть этих животных – словно поймать с поличным самого Господа Бога! Недаром же в Австралии мирно сосуществует множество религиозных конфессий, а еще погода, близость к экватору и окружающий ее Тихий океан, делают Австралию очень уютной и спокойной страной. В общем, решено, мы едем в Австралию!

Неожиданно мои мысли отвлек рыжий толстомордый кот, он выбежал из приоткрытой двери, с балкона и поглядел на меня как человек. Я ему сказал:

– Что тебе надо?!

А он мне вдруг ответил человеческим голосом: «Черт его знает, просто пробегал мимо и решил заглянуть по соседству!»

– А разве коты разговаривают?! – удивился я.

– Поживешь с мое, и еще не так заговоришь! – пожаловался кот.

– А как ты пролез на мой балкон?! – полюбопытствовал я.

– А я от твоей соседки по карнизу пролез! – похвастался кот.

– И охота была рисковать! – зевнул я.

– А мы коты, ребята рискованные, – улыбнулся кот, – кстати, у тебя есть чего-нибудь пожрать?!

– Увы, – развел я руками, – но если тебе очень хочется, то ради тебя я добегу в ресторан.

– Было бы, совсем неплохо, – вздохнул кот, и важно выгнул спинку.

Я мигом сбегал в ресторан, там же выпил без закуски еще одну бутылку водки, а потом выпросил у шеф-повара кусок отварной баранины.

Шеф-повар удивленно посмотрел на меня, но все же баранину продал. Когда я вернулся в номер, кот уже сидел в кресле у включенного телевизора и внимательно прислушивался к выступлению президента:

– Что-нибудь интересное?! – спросил я.

– Опять воду в ступе толчет! – пожаловался кот.

– Так у них работа такая! – попробовал я заступиться за президента.

– А вот хренушки! – разобиделся кот, – это у нас работа, а у них – не бей лежачего! Эх, да что я говорю! Давай-ка лучше сюда поскорее баранину! – и с этими словами кот выхватил у меня баранину и целиком проглотил весь кусок.

– Да уж, неплохая была баранина! – облизнулся он. В это время кто-то кого-то убивал крупным планом, стреляя в упор как по мишени в тире, в телевизоре.

– Знаешь, чем отличаются коты от людей?! – хитро улыбнулся кот, и, поймав в моих глазах молчаливое удивление, сам же мне ответил. – Коты умирают только из-за самок, а люди из-за чего угодно! Наверное, страшно быть человеком?! – спросил меня кот.

– Да, вроде бы нет, – вздохнул я. – А хочешь, я возьму тебя с собой в далекое путешествие?!

– Да, ну тебя, мне и здесь неплохо, – обиделся кот, – везде в мире хватает голодных тварей, но самое ужасное, что у нас едят всех сообща!

– У нас, в России?! – удивился я.

– Во-во! – обрадовался кот моей догадке, – у наших сволочей какое-то невероятное чувство коллективизма! Очень и очень развитое чувство!

– А может, все-таки куда-нибудь махнем! – предложил я.

– Да, нет, Ося, мне и в России хорошо!

– А откуда ты, знаешь, мое имя? – удивился я.

– Да, ты что же, гад, своего тестя во мне не узнаешь?! – возмутился кот.

Я к нему внимательно пригляделся, и действительно, увидел, что это не кот вовсе, а Филипп Филиппович собственной персоной. Наверное, я в ресторане перепил? Впрочем, в жизни всякое бывает! Но такое…

– Ну и что теперь?! Бить будете?!

– Ишь, ты, какой догадливый! – усмехнулся Филипп Филиппович и закурил.

– А как вы меня нашли, как попали в мой номер?!

– Детективы, Ося, детективы, а все остальное – дело техники! – улыбнулся Филипп Филиппович.

– А если я опять убегу?! – вслух задумался я, присев на краешек постели.

– Никуда ты от меня не убежишь, – вздохнул Филипп Филиппович, и бросил свою сигарету в графин с водой, стоящей на журнальном столике.

Теперь сигарета плавала в стеклянном графине одна, как грустный символ нашей мучительной жизни.

– Вот так же он поступит и со мной, – подумал я, глядя на сигарету.

– Что же ты, Ося, так нализался?! – с укоризной поглядел мне в глаза Филипп Филиппович, – а может это в тебе совесть заговорила?!

– Устал прятаться от вас, вот и нализался!

– Ну, ладно, – дружелюбно похлопал меня по плечу Филипп Филиппович, – давай забудем про все плохое! Вчера я имел возможность побеседовать не только с Капой, но и со всеми твоими женами! Случай, конечно, уникальный! Я даже, стервец ты этакий, позавидовал тебе!

– А чего мне завидовать?!

– Да, ладно, Ося, чего дурачком-то прикидываться, – засмеялся Филипп Филиппович, потом неожиданно схватил стул, перевернул его себе за голову, на лопатки и сделал с ним несколько пружинящих наклонов вперед, потом, прогнувшись со стулом за лопатками, проделал еще шесть-восемь приседаний.

– Вот, так, Ося, надо жить, – уже снисходительно улыбнулся мне Филипп Филиппович, – конечно, понимаю, что у тебя уже преклонный возраст, но уж если ты решил взять в жены мою дочь, то должен стараться улучшить свою дыхалку, и все остальное!

– Филипп Филиппович, к чему весь этот цирк?! – я как-то рассеянно зевнул, и тут же быстро усадив Филиппа Филипповича на спину, сделал с ним несколько резких приседаний.

– Фу, ты, черт, напугал, – сказал, отдуваясь, Филипп Филиппович, – а форму ты, видно, блюдешь, старикан, по тебе сразу видно!

– Не знаю, о каких формах существования вы говорите, но я еще могу и так! – и я схватил рукой стул за одну ножку, подбросил его, и, поймав, завертел на своем указательном пальце.

– Да, ты я погляжу, циркач! – восхитился моим номером Филипп Филиппович.

– Да, ну, что вы, – рассмеялся я, и тут же, ухватившись двумя руками за спинку стула, распрямил ноги в горизонтальном положении, держась на одних только руках.

– Ну, ладно, я все уже понял, – как-то расстроено вздохнул Филипп Филиппович.

– А еще я могу вот так! – и я встал на двух руках на пол, ноги над собою выпрямил, и прошелся по комнате, слегка вытянув голову вперед.

– Ну, я же сказал, хватит! – рассердился Филипп Филиппович. – Я уже понял, что ты в прекрасной форме!