Много денег из ничего
Шрифт:
– Все очень просто, – включился в беседу Маркиз, – когда мы разъехались на том роковом перекрестке, я проследил за машиной таинственной красавицы. Она свернула сюда, к этому дому. Когда мы узнали, что здесь находится ветеринарная клиника, то сразу поняли, что эта кошечка, скорее всего, ваша клиентка, и приехали сюда в надежде, что вы сможете нам помочь.
– Спасите нашего котика! – подхватила Лола, молитвенно сложив руки. – Он чахнет на глазах, и я боюсь, что не протянет и нескольких дней!
– Что же делать? – девушка растерянно оглянулась. – Нам категорически запрещают давать адреса клиентов… Но несчастный
– Если Аменхотеп умрет, – едва слышным, полным страдания голосом проговорила Лола, – я тоже ненадолго его переживу… Я так к нему привязана, так привязана…
– Ладно, – девушка решилась и зашагала к одной из дверей, выходивших в холл, – я надеюсь, кроме вас, об этом никто не узнает…
Она скрылась за дверью. Леня успел разглядеть небольшой кабинет и стол с компьютером. Несколько минут за дверью царила тишина, наконец девушка выскользнула оттуда и, еще раз оглядевшись по сторонам, сунула Лоле в руку небольшой листок бумаги. Лола спрятала этот листок в сумочку и изобразила бурную радость и искреннюю благодарность:
– Вы просто не представляете, что вы для нас сделали! Вы соединили два любящих сердца, вы спасли чахнувшее от любви создание! Когда у них родятся котята, мы непременно назовем одну кошечку в вашу честь! Как вас зовут?
– Фекла, – смущенно ответила девушка.
– Прекрасное имя, и очень модное! – восхитилась Лола. – А теперь позвольте отблагодарить вас, Фекла… – и она вложила в руку девушки новенькую стодолларовую купюру.
– Что вы, не нужно, я это сделала исключительно ради вашего котика, – Фекла попробовала отказаться от денег, но Лола ловко засунула бумажку в нагрудный карман ее халатика и отступила со словами:
– И не возражайте! Вы так много для нас сделали, что мы просто обязаны сделать для вас хоть что-то приятное…
В это время к Фекле обратилась вошедшая в холл стройная брюнетка, на плечах которой, как экзотический воротник, лежал трехметровый сетчатый питон, и Лола с Маркизом, воспользовавшись этим, выскользнули из помещения ветеринарной клиники.
Спускаясь в лифте с седьмого этажа, Леня проговорил:
– Видишь, чего можно добиться хорошей актерской игрой? Эта ветеринарная Фекла не сделала бы ни за какие деньги того, что ты заставила ее сделать, сыграв на ее чувствах.
Лола, ожидая продолжения, покосилась на Маркиза. И продолжение, разумеется, последовало:
– А твоя старая подруга точно так же сыграла на твоих чувствах. Ты поверила в ее роковую любовь и подлеца-мужа, как Фекла поверила в Аменхотепа Третьего. Только то, что простительно наивной медсестре, непростительно бывшей актрисе и моей напарнице!
– Все? – сухо осведомилась Лола. – Ты все сказал? Никак не можешь удержаться и не пнуть меня лишний раз?
– Ну ладно, давай лучше поглядим, что нам дала бедная глупая Фекла, верящая в кошачью любовь с первого взгляда!
– Только номер телефона… – разочарованно протянула Лола, – а я-то ее благодарила…
– Ну, адрес выяснить теперь проще простого. Вот что, ты езжай сейчас домой, выясни по базе данных адрес, соответствующий этому телефону…
– А давай сейчас позвоним, а? – загорелась Лола. – Я Ирку по голосу обязательно узнаю!
– Она тебя тоже!
– А говорить будешь ты, не своим голосом, конечно, а басом! А я только послушаю!
И мы тогда убедимся, что находимся на правильном пути.– Как бы не вспугнуть их… – сомневался Леня.
Но Лола смотрела так умоляюще, что его рука сама набрала номер.
В трубке раздавались длинные гудки. Лола поскучнела.
– Ничего, – Леня пытался ее приободрить, – судя по тому, что ты мне рассказывала, твоя бывшая подружка – дама очень деловая. Дома не часто бывает. Так что ты все-таки выясни адрес, а я поеду на улицу Бутлерова, где убийство случилось, поразведаю там на месте, как и что…
Во дворе злополучного дома на улице Бутлерова, как и в тот раз, когда здесь побывала Лола, царило оживление. Здесь были как бы два отдельных клуба по интересам: в одном конце двора собрались в кружок молодые мамаши с колясками, в другом – старушки, ловившие лучи весеннего солнца и оживленно обсуждавшие какое-то интересное событие. Леня огляделся и направился к скоплению пенсионерок, по опыту зная, что они всегда обо всем знают и охотно делятся информацией с малознакомыми людьми.
Подойдя к старушкам, Леня услышал, как одна из них, с крупной бородавкой на носу, взволнованно проговорила:
– Говорю вам, ходит к ней один! В форме, морской офицер! Сколько раз я его видела! В одно и то же время всегда является, в шесть часов! И непременно с цветами! Как есть – полюбовник!
Никитична, – возразила другая старушка, одетая в великоватую куртку с надписью «Адидас», – Никитична, ну ты пальцем в небо угодила! Это же муж ее! У нее муж – морской офицер, капитан какого-то ранга!
– Не может такого быть, чтобы муж, – надулась Никитична, – говорю – полюбовник! У меня на это дело глаз наметанный!
– Да с чего же ты взяла, что полюбовник? Где это видано, чтобы полюбовники в шесть часов вечера приходили? Полюбовники – они днем шляются, покуда муж на работе… Точно тебе говорю – это у нее муж!
– Ага, муж! – возразила Никитична и выдала самый неопровержимый аргумент: – Когда это ты видела, чтобы муж домой с цветами приходил?
«Адидасовская» старуха не нашлась, что возразить на такое серьезное соображение, но как раз в это мгновение Маркиз вежливо кашлянул, обращая на себя внимание сторон:
– Я извиняюсь, бабушки, можно вам задать вопрос?
Никитична, недовольная тем, что ей не дали насладиться победой в увлекательном споре, сердито проворчала:
– Какие мы тебе бабушки? Это упаси бог от такого внука!
Однако крупная серьезная старуха, видимо наиболее авторитетная личность в этом дворовом клубе, призвала Никитичну к порядку:
– Ты чего это на человека напустилась? Он к нам вежливо подошел, ничего худого не сказал, так и ты с ним вежливо поговорить должна. А то молодежь вечно ругаем, а сами тоже собачимся! Так что вы, молодой человек, спросить интересовались?
– Я хотел спросить насчет двадцать четвертой квартиры…
Не успел он закончить свой вопрос, как та же Никитична, судя по всему отличающаяся вздорным и нетерпеливым нравом, прервала его:
– А позволь спросить, отчего ты той квартирой интересуешься и по какому такому делу вообще заявился?
Маркиз, хорошо подготовившийся к сегодняшней экспедиции и ожидавший подобного вопроса, продемонстрировал пакет, завернутый в коричневую бумагу и скрепленный неразборчивой печатью, и охотно ответил: