Многочисленные Катерины
Шрифт:
– Езжай с ними, проследишь, чтобы не попали в передрягу, – сказала Холлис с дивана.
Не сказав ни слова, Колин схватил книгу (биографию Томаса Эдисона [52] ) и направился наверх. В своей комнате он лег на кровать и принялся мирно читать. Пять часов спустя он дочитал книгу и начал читать другую, которую обнаружил на полке в комнате. Она называлась «Огни костров» и рассказывала о том, как люди жили в древности в Аппалачах.
Чтение его немного успокоило. Без Катерины и теоремы, без надежд на значимость в его жизни не оставалось почти ничего. Но с ним оставались книги. Книги – настоящие Брошенные: уйди – и они вечно будут ждать тебя; удели им внимание – и они всегда ответят взаимностью.
52
Который не был вундеркиндом, но все же оказался вполне всамделишным гением.
Когда Колин, читая «Огни костров», учился свежевать енота и обрабатывать его шкуру, в его комнату ворвался хохочущий Гассан; за ним семенил серый комок шерсти, который почему-то звался Принцесса.
– Не буду врать, кафир. Я выпил полбанки пива.
Колин наморщил нос:
– Пить – это харам! Я же говорил, ты все время харамствуешь!
– Ну, знаешь, в Гатшот со своим уставом не суются.
– Твое религиозное рвение чрезвычайно вдохновляет, – сострил Колин.
– Да ладно. Не внушай мне чувство вины. Мы распили банку пива на двоих с Линдси, и я даже ничего не почувствовал. Харам – напиваться, а не выпить полбанки пива. Кстати, круизы – это весело. Офигенно весело. А еще я часа полтора сидел в пикапе с ДК, ДСУ и КЖТ, и они не такие уж плохие парни. По-моему, я им всем понравился. К тому же Катрина, оказывается, очень мила. И под словом «мила» я подразумеваю «сногсшибательная». Только не пойму, почему все так носятся с этим ДК, как будто он – дар божий. По-моему, он полузащитник, или угловой, или кто-то там еще в школьной футбольной команде, но школу он только что закончил, так что теперь он никто. Может, угловой или полузащитник – это как морпех, на всю жизнь? А еще, когда Линдси нет рядом, ДК постоянно твердит о ее попе. Других тем для разговора у него нет. Видимо, он часто хватает ее за попу, теперь я это ясно представляю. А раньше на ее попу внимания не обращал.
– И я тоже, – сказал Колин.
Он обычно вообще не замечал поп, если только они не были очень уж большими.
– Ну так вот, – продолжил Гассан, – тут в лесу есть охотничий лагерь, и мы пойдем охотиться. Мы, ребята, Линдси и еще какой-то мужик с фабрики. Охотиться! С ружьями! На кабанов!
Колин не имел ни малейшего желания стрелять ни в кабанов, ни в кого бы то ни было.
– Э-э-э… Вообще-то я стрелять не умею, – сказал он.
– Ну, я тоже, но разве ж это сложно? Даже полные идиоты постоянно в кого-нибудь стреляют. Из-за этого и умирает столько людей.
– Может, вместо этого мы с тобой просто пойдем в лес на выходные? Разобьем палатку, разведем костер.
– Издеваешься?
– Нет. Кто знает, может, будет весело. Будем читать у огня и готовить еду на костре. Я знаю, как развести костер даже без спичек. Вот в этой книжке прочитал, – сказал Колин, указывая на «Огни костров».
– Я похож на бойскаута-восьмиклассника, зитцпинклер? Мы поедем на природу. Будем веселиться. Встанем рано, выпьем кофе, будем охотиться на кабанов, и все, кроме нас, будут пьяными и смешными.
– Ты не заставишь меня пойти, – поморщился Колин.
Гассан шагнул к двери:
– Ты прав, зитцпинклер. Можешь не идти с нами. Я не буду тебя винить в том, что ты просиживаешь штаны. Видит Аллах, я и сам люблю это дело. Но сейчас мне хочется приключений.
Колин почувствовал, будто его снова бросили. А ведь он только пытался прийти к компромиссу. Он бы с удовольствием пошел в лес с Гассаном, но без «крутых» ребят.
– Не понимаю, – сказал Колин. – Ты что, хочешь с Линдси целоваться?
Гассан наклонился и взъерошил Принцессу, чтобы шерсть поднялась в воздух и Колин принялся чихать:
– Опять заладил? Нет же. Ни с кем не хочу встречаться! Я же вижу, что с тобой стало. Ты же знаешь, я храню палку-громыхалку для Единственной.
– А еще ты веришь в то, что пьянство – грех.
– Туше, мон ами. Гребаное туше.
Середина середины
Самый масштабный эксперимент по изучению одаренных детей провел Льюис Терман, психолог из Калифорнии. С помощью учителей штата он выбрал семь тысяч одаренных детей, и наблюдение за ними ведется до сих пор, без малого шестьдесят лет. Конечно, не все эти дети были вундеркиндами – их IQ колебался в пределах от 145 до 190, а IQ Колина, для сравнения, составлял более 200 баллов, – но для того поколения американцев это были умнейшие дети. Результаты оказались неожиданными: одаренные дети имели не больше шансов стать заметными интеллектуалами, чем дети обычные. Позже большинство из них добились успеха в своем деле – они стали банкирами, врачами, юристами и преподавателями колледжей, – но никто из них не стал гением, и никакой зависимости между уровнем IQ и достижениями в жизни обнаружено не было. Короче говоря,
одаренные дети Термана очень редко оправдывали ожидания.Взять, к примеру, удивительный случай Джорджа Геделя. От обладателя едва ли не самого высокого IQ среди всех подопытных ждали, что он расшифрует структуру ДНК или что-то в этом роде. Но он стал доктором, правда вполне преуспевающим, и жил сначала в Калифорнии, а потом в Азии. Не проявив себя как гений, он все же сумел заслужить дурную славу: вполне возможно, что он был серийным убийцей [53] . Вот и все плюсы вундеркиндства.
Папа Колина был социологом и изучал людей. У него была собственная теория насчет того, как вырастить гения из вундеркинда. Он считал, что необходимо соблюдать баланс между «активным, ориентированным на результаты воспитанием» и поощрением естественного интереса Колина к учебе.
53
Скорее всего, Гедель стоит за делом о «Черном георгине», одним из самых знаменитых нераскрытых убийств в истории Калифорнии. Будучи вундеркиндом, он оказался весьма способным серийным убийцей, потому что его так и не поймали, и никто бы не узнал о его преступлениях, если бы его родной сын – чистая правда! – не работал детективом, расследующим убийства в Калифорнии. Благодаря серии невероятных совпадений он провел блестящее расследование и окончательно убедился в том, что его отец – убийца.
Это означало, что Колину позволяли учиться в свое удовольствие, но устанавливали «маркеры», которые отличались от обычных целей только названием. Папа Колина верил, что такой вундеркинд, как Колин, – в случае, если его врожденный потенциал будет реализован благодаря правильному воспитанию и образованию, – может стать гением, которого будут помнить вечно. Иногда, когда Колин приходил домой уставшим от роли «нежного человека» и от притворства в том, что ему и без друзей неплохо, папа напоминал ему об этом.
– Но ты победишь, – говорил папа. – Однажды, Колин, все они вспомнят о тебе и захотят оказаться на твоем месте. А ты в конце концов добьешься того, чего желают все.
Но оказалось, что ждать конца концов совершенно не обязательно. Достаточно поучаствовать в шоу «Умные дети».
Когда Колин учился в десятом классе, в самом конце рождественских каникул ему позвонили с кабельного канала «КреаТиВный», о котором он никогда раньше не слышал. Он не любил смотреть телевизор, но это не имело значения, потому что о канале «КреаТиВный» никто ничего не слышал. Они узнали его номер от Безумного Кита, с которым связались, прочитав его научные статьи о вундеркиндах. Они хотели, чтобы Колин поучаствовал в их телевикторине. Его родители были против, но их «активное, ориентированное на результат воспитание» предоставляло Колину возможность принимать решения самому. А Колин хотел участвовать в шоу, потому что а) гран-при в десять тысяч долларов – это очень много денег, б) его покажут по телевизору и в) десять тысяч долларов – это и правда очень много денег.
Когда Колин пришел на съемки, ему сменили имидж, превратив его в крутого высокомерного вундеркинда-задиру. Ему купили очки в прямоугольной проволочной оправе и вылили на волосы целое ведро лака, сделав такую же прическу, как у самых крутых парней в школе. Ему выдали пять костюмов, включая фирменные джинсы, которые липли к его попе, как приставучая подружка, и футболку с надписью будто бы от руки: «Бездельник». Шесть отборочных раундов сняли за один день, прерываясь только на то, чтобы переодеть вундеркиндов. Колин выиграл все шесть раундов и прошел в финал, где его соперницей была Карен Аронссон, двенадцатилетняя блондинка, писавшая кандидатскую по математике. Карен создали имидж милашки. Всю неделю между съемками первых и финальных выпусков программы Колин ходил в новой модной рубашке на пуговицах и джинсах в школу, и все спрашивали его:
– Тебя правда покажут по телевизору?
А потом крутой парень по имени Херби [54] сказал Гассану, что Колин нравится девочке по имени Мари Караволли. Колина совсем недавно бросила Катерина XVIII, и он пригласил Мари на свидание. Мари, вечно загорелая итальянская красотка, запросто могла бы стать королевой бала выпускников, если бы Кальмановская школа проводила такие балы, и была самой красивой девочкой из тех, кого он видел в своей жизни. И тем более из тех, с кем разговаривал. И уж тем более из тех, с кем встречался. Конечно, ему хотелось продолжать встречаться с Катеринами. Но ради таких девочек, как Мари Караволли, мальчики бросали свои привычки.
54
Как у парня по имени Херби получается быть крутым? Одна из величайших тайн мира, как людям с именем Херби, или Дилворт, или Вагина удается так легко преодолеть ужасность их имен, а Колину при этом навечно суждено быть Клоуном.