Многоэтажки

– Вкрутим новую...

– Да всё равно ж сопрут...

– Ну мы ещё новую вкрутим...

– Да чё ж мы алкашей прокармливать лампочками будем!
– всполошился я.

Мама с сестрой в ответ только захихикали, снимая напряжение.

Уснул я часам только к шести: я пошёл тогда в свою комнату, а мама с Машей отправились на кухню. Мысли в голове путались, я лежал около минут десяти, пока не уснул, но за это время я успел подумать много о чём. В первую очередь, я понимал, что эта штука охотится за мной: она меня выследила, и хочет убить. Во-вторых, я знал, что надо рассказать, но нельзя, пока не будет доказательств, ведь никто не поверит. В-третьих, я осознавал, что, скорее всего, мне придётся воспользоваться вариантом Алекса, каким бы самоубийственным это не было. Так с этими мыслями я и уснул.

Разбудил меня звонок часов в десять - звонил Алекс. Он тут же прошипел мне кратко в трубку довольно напряжённым тоном:

– Просыпайся, Жека мёртв.

V.

Мы с Алексом стояли возле дома Жеки.

– Снег весь в крови был, - задумчиво проговорил Алекс, - никогда такого не видел: всё в кровяке, и ментов столько...

– Когда это было?

– Часа в три ночи где-то...

– Что ты тут делал-то?

– Гулял...

Единственной странной вещью в этом было то, что на улице стояла зима, и было холодно; то, что Алекс любит гулять по ночам, я знал давно: его мама обычно работала в ночную смену, и он частенько во время бессонницы или от нечего делать бродил по нашим пустынным улицам.

– Его как колбасу порубили, вокруг одни куски валялись: пиздец одним словом... Если бы только не его голова, отдельно от тела валявшаяся возле подъезда, его бы мамка и не опознала... Я тогда за углом шкерился, глаз не спускал со всего этого...

– Думаешь это ОНО?

– А что ещё? Кто ещё так человека на ленточки порезать может?

Я потоптал ногой снег.

– А менты что сказали?

– А что они сказать могут? Я с ними к тому же не разговаривал...

– Ну мож слышал...

– Не... ниха они не говорили, быстро пособирали нашего Жеку по кусочкам, снег убрали и увезли всё это добро. Мамку его жалко: у неё там пиздец истерика была...

– Ещё бы... представляю...

Мы постояли молча с минуту.

– Остальные знают?

– Не... никому ещё не говорил, кроме тебя.

– Он ко мне сёдня ночью ломился...

– Кто? Жека?

– Не тупи, блин, эта хрень с шестнадцатого этажа...

– Ааа... ебать, и что ты?

– Да ничё, с сестрой одни дома были, пересрались по полной, ментов вызвали.

– Мда, весёлая ночка у милиции сегодня была походу...

– Он и меня выследил, понимаешь? Это только дело времени, насколько скоро мне пиздец придёт, а ещё и сестру порубит, надо что-то делать...

– Идеи?

После недолгой прогулки я предложил Алексу ту самую идею, и он безоговорочно согласился. Сегодня, часа в три, мы должны были с его камерой подняться на последний этаж и заснять то, что было там. Нас уже не волновала опасность смерти - ведь рано или поздно он всё равно бы выследил нас, и участь Жеки была бы нам гарантирована. Но мало того, что мы должны были заснять это, мы, наконец, его и увидели бы, узнали, как он выглядит.

Узнаем... Сегодня.

VI.

Алекс позвонил без десяти три в домофон, я открыл ему, а сам уже готовый ждал на площадке.

– Принёс?
– спросил я, чуть только он вышел на лестницу.

– Да, - указал он на небольшой фотоаппарат.

– Не густо...

– А что ты хотел, но камера здесь более менее, и вот ещё, кстати, - достал он пистолет.

– Где ты его раздобыл-то???
– удивлённо воскликнул я.

– Да успокойся, это пневмат, у Бори одолжил...

– Даже не знаю кто это... Но нахера нам пекаль?

– А ты чем собирался отбиваться от этой херни? фотиком? Я не думаю, что он дружелюбно согласится с нами сфотаться на память...

Тут было трудно поспорить, и мы молча стали подниматься, не слишком быстро, но и не слишком медленно. Чего скрывать: было чертовски страшно, сердце скакало в груди и казалось, что вот-вот оно выпрыгнет. Вот и он - последний этаж. Осторожно переглянувшись на лестнице, мы молча вошли на площадку. Тишина...

– Ну что? Шумим?
– спросил я.

– Погнали...

И мы начали петь, орать, но делали мы это с такими дурными лицами, что, ей Богу, даже психи из лечебницы позавидовали бы такому сумасшествию... Вдоволь наоравшись, мы заткнулись. Слышен был только скрип двери - выхода на крышу... Вообще там была довольно старая дверь, и этот скрип был в порядке вещей, но, когда знаешь, что на этом этаже живёт какая-то ерунда, даже такая мелочь, как такой шум, кажется концом света.

– Кажется он, готовь камеру...
– сказал я.

– Уже включил...

Страх пробирал до глубины костей: руки тряслись, ноги тоже...

– На камеру, я пекаль возьму, - сказал Алекс.

Я взял фотик, стараясь его держать ровно в дрожащих руках. Мы осторожно пошли к лестнице, ведущей на крышу. Стояла мерзкая тишина, и готовность к резкому шуму, крику, рёву пугала ещё сильнее... Но всё было тихо...

Мы прождали минут десять с включённой камерой, но так ничего и не произошло.

Впереди виднелся свет за решёткой, которая со скрипом медленно качалась от ветра.

– Дверь открыта, надо идти на крышу, - сказал Алекс.

Мы пошли наверх по небольшой лестнице.

– Первый я, ты следом, камеру не спускай, - сказал Алекс.

Я молча кивнул. Мы приоткрыли решётку...

– Эй, вы чего вздумали?
– послышался крик позади, который заставил нас вздрогнуть.

Это кричал какой-то мужик с площадки, я его ранее не видел в нашем доме. Он тут же рванул к нам, а мы выбежали на крышу. Алекс достал откуда-то небольшой замок и закрыл дверь на него.