Многогранники
Шрифт:
— Не самый страшный порок, — заметила она и неожиданно добавила: — По-моему, это мило.
— Но очень неудобно временами, — на автомате ответил Роман, радуясь тому, что она не видит, как он покраснел.
— Это да.
Они опять замолчали. Роман придумывал, как бы ему сказать о том, что им не стоит общаться. Маша негромко вздохнула, и тут Роман вспомнил, с чего началась их вечерняя переписка.
— Ты расстроилась из-за фото?
— Ну так…
Кажется, у него был план — не позволить втянуть себя в дискуссию, который он с треском провалил.
— Слушай, не бери в голову. Это же
Маша рассмеялась, и Роман невольно улыбнулся сам.
— К тому же Волков… правильный. Он просто расстроился там. А вообще он не стал бы…
— Рома, — вдруг перебила Маша, впервые назвав его неполным именем, — ты сейчас себя успокаиваешь или меня?
Роман ответил не сразу. Выдернув из салфетницы ворох салфеток и накрыв ими лужу на барной стойке, он некоторое время наблюдал за тем, как на них проступает оранжевый цвет.
— Тебя. Но и себя — тоже немного. Мне кажется, Юле он нравится, — неожиданно для самого себя признался он.
Теперь молчала Маша, а Роман ждал ее ответа, возя мокрыми салфетками по столешнице.
— Он многим нравится, — наконец сказала Маша. — Он классный. Но мне кажется, тебе не стоит волноваться. Вы с Юлей — очень хорошая пара.
Роману стало необъяснимо неловко от этих слов. Особенно когда он вспомнил свою сегодняшнюю ссору с Юлой.
— Спасибо, — пробормотал он и решился: — Я на самом деле тебе по делу звоню.
— Правда? — медленно спросила Маша. — По какому?
— Оно, правда, дурацкое, и я не знаю, как начать.
— Заинтриговал, — рассмеялась Маша, впрочем, немного нервно.
— Я хотел тебя попросить… В общем, будет лучше, если мы перестанем общаться.
Договорив фразу, он понял, насколько тупо это прозвучало. С чего он вообще решил, что Маша хотела бы с ним общаться? Сам ей позвонил и несет такую ерунду. Роман облокотился о столешницу, подпер лоб ладонью и хотел сказать, что дело в Волкове, — ну не говорить же про отцовский запрет, — но Маша снова его удивила.
— А кто так решил, Рома?
Он подумал, что говорить про отца не стоит. Тогда пришлось бы объяснять, что у них договор, а это было бы уже совсем личное, а Маша добавила:
— Я спрашиваю потому, что мама сегодня категорически запретила мне с тобой общаться.
— Оу, — сказал Роман, и его желудок отчего-то неприятно сжался. Он интуитивно чувствовал, что не нравится Ирине Петровне, но так и не понял причины. — А почему, она не сказала?
Маша грустно вздохнула и призналась:
— Я хотела у тебя спросить. Думала, ты знаешь.
Роман нахмурился, понимая, что теперь точно не стоит признаваться про отца.
— Я не знаю, Маша. Но так, наверное, вправду будет лучше. И Волкову спокойней.
— Крестовский, ты смешной, — вдруг сказала Маша, и на этот раз ее смех звучал не так приятно, как обычно.
Он хотел спросить, почему она так считает, но Маша повесила трубку.
Роман снял очки, допил сок и понял, что этот понедельник побил все рекорды по идиотизму. В Лондоне еще было не очень поздно, поэтому Роман набрал Стива, чтобы хотя бы какое-то время не думать о Маше и о том, что может быть общего у его отца с Ириной Петровной, потому что в антипатию
без причин и такие совпадения Роман определенно не верил.Глава 12
И в мир возвращаются краски и звуки.
Сергей, отпустив Андрея до завтрашнего утра, сам сел за руль. В другой раз Димка напомнил бы, что не ездит на переднем сиденье, но сегодня он чувствовал себя виноватым, поэтому, когда Сергей распахнул для него переднюю пассажирскую дверь, послушно сел, про себя считая до десяти, чтобы не накрыло паникой. Это помогало не всегда, но сегодня, к счастью, сработало.
Сергей вел аккуратно, и Димка отметил, что дядя — один из немногих водителей, рядом с которыми он чувствовал себя в машине более-менее комфортно.
Чтобы отвлечься от поездки, Димка откинулся на спинку сиденья и, глядя в окно, воспроизводил в памяти разговор с Крестовским, а еще размышлял о том, почему придурок Крестовский так и не дал сдачи. Это бесило, потому что Крестовский выходил жертвой, а так не должно было быть. Еще в голову лезло то, как Крестовский покраснел, когда отказался сообщить, о чем они говорили с Машкой. И та тоже хороша!
— Дима, давай поговорим начистоту, — вдруг произнес Сергей на очередном светофоре, и Димка мысленно застонал.
Ну что за непонятно откуда взявшаяся любовь к разговорам? Ведь хорошо же жили: общались по минимуму, преимущественно в дни семейных выходов в свет. Ну сейчас-то зачем каждый чих обсуждать?
— Лицо попроще сделай, — попросил Сергей, когда Димка к нему повернулся.
— Такое пойдет? — Димка натянул идиотскую улыбку.
Сергей на это не отреагировал. Тронулся вместе с потоком машин и какое-то время молчал. Димка даже успел обрадоваться, что разговоры отменяются.
— Я тебе не отец, — наконец озвучил Сергей очевидный факт. — И никогда им не стану. Но так получилось, что я несу ответственность за вас с Леной. Ты парень неглупый. Думаю, на совете директоров понял, что дела у компании не ахти?
Димка неопределенно хмыкнул. Ничего он, разумеется, не понял, потому что вообще не вникал в то, о чем там говорили.
— Что это значит? — подал голос он.
— Это значит, Дима, что единственный человек, который может сейчас повлиять на ситуацию, — Лев. Управляющий, которого он назначил после гибели твоего отца…
— Исчезновения, — автоматически поправил Димка.
— Дима! — Сергей повысил голос. — Ты можешь называть это как угодно, речь сейчас не об этом, а о том, что управляющий бросился набивать свои карманы, а я был недостаточно компетентен, чтобы это понять.
— Ну так подайте на него в суд, — резонно предложил Димка.
— В суд, — Сергей усмехнулся. — Такие люди, Дима, совершают махинации по схемам. На бумаге все чисто: тут субсидия, там дотация, здесь благотворительный фонд… На то, чтобы все это доказать, уйдут время и деньги.
Сергей замолчал, постукивая по рулю. Не дождавшись продолжения, Димка спросил:
— А для чего ты мне все это рассказываешь?
— Потому что это ваше будущее! — вдруг заорал Сергей, стукнув кулаком по рулю, отчего сработал клаксон, и в соседнем ряду посигналили сразу несколько человек.