Многоликая Франция. Портретная галерея
Шрифт:
– Это впечатляет, так как недалеко по численности от населения Финляндии.
К.-А.Ф.: Вы правы. Если брать по удельному весу населения, то французы за границей выделяются нашей партией в отдельную административную территориальную единицу, которая по численности населения входит в число первых 10 департаментов Франции!
– И если я правильно понял, в вашу зону ответственности входят без изъятия все страны проживания французов, включая Латинскую Америку и т. д.?
К.-А.Ф.: Абсолютно верно. На всех 5 континентах! То есть в нижней палате парламента депутаты делят ответственность по разным странам, в которых проживают наши соотечественники, а вот курирующий сенатор – то есть ваш покорный слуга – отвечает за все страны мира.
– Я хотел бы перейти к вашей политической карьере, господин сенатор! Похоже, вы всегда избирались от правого
К.-А.Ф.: Вы правы. Я выходец из традиционной семьи, придерживавшейся принципов голлизма. В 1990 году, в возрасте 20 с небольшим лет, я вошел в ряды RPR. Я всегда оставался верен моей политической семье и, находясь в ней, перешёл в момент объединения правых партий в UMP. То есть партия всегда оставалась всё та же – она просто поменяла своё название.
– И ваша политическая позиция близка позиции Николя Саркози, полагаю?
К.-А.Ф.: Да, в своё время я принимал участие в его избирательной кампании и всегда поддерживал его политику.
– Следующий вопрос – и надеюсь, с учётом того, что вы политический деятель, а не чиновник, – вы ответите мне со всей присущей вам откровенностью… Каков ваш взгляд на политику президента Франции и на его политическую партию? Знаете, из-за границы иногда трудно разобраться в оттенках некоторых идей и предпочтениях. Насколько можно судить, правящая партия Франции равноудалена и от левых, и от правых?
К.-А.Ф.: На самом деле, таков был политический выбор президента Республики. Прежде всего, он замыслил своё движение «Вперёд, Республика!» (En marche! – Прим. пер. полное название – «Ассоциация за обновление политической жизни») по другому образцу, чем традиционная политическая партия. Он решил, что это движение не будет принадлежать ни правому, ни левому крылу. И, как бы сказал наш знаменитый актёр Пьер Дак: «И обратного он тоже не желал!» (Смеется.) Так что, по правде говоря, Макрону вполне удался его политический манёвр. Он пригласил в свою партию как правых, так и левых политических деятелей, и центристов тоже. Но сегодня стало очевидным, что настоящая природа французов такова – во всяком случае, так как мы её определяем сами после Французской революции – что мы всё равно себя мыслим либо правыми, либо левыми. Так, внутри новообразования Эмманюэля Макрона уже выделилось левое крыло из представителей левых партий, которых он пригласил. Я говорю о представительной части партии «Вперёд».
Так что желание устроить некую политическую революцию и отказаться от традиционного деления на правых и левых вряд ли продуктивно. Сильно сомневаюсь в этом!
Французам необходимо видеть столкновение идей, а не симбиоз политических взглядов, где берёшь немного от правых, немного от левых, а потом пытаешься выстроить из этого некую политическую линию по рецепту немецких коалиций.
– А как обстоят дела у правящей партии в Сенате?
К.-А.Ф.: Мы все почувствовали определённую грубость власти по отношению к местным политическим организациям. В конечном счёте стал очевидным разрыв между движением «Вперёд, Республика!» и местной жизнью людей, их чаяниями и интересами. Так что движение «Вперёд, Республика!» является городской задумкой, которую не поддерживает сельская среда. Наша деревня не примкнула к тем взглядам, которые распространяет партия Макрона. Если он хочет преуспеть, то ему ещё предстоит серьёзная работа.
– Следует ли полагать, основываясь на том, что вы нам очень доходчиво объяснили, что движение «Вперёд, Республика!» не соответствует политическим взглядам подавляющего большинства французов, будь то в среде фермеров или в провинциальных городах? Но ведь и в Париже, насколько мне представляется, тоже большинство людей разделяет взгляды оппозиционной партии «Республиканцы»?
К.-А.Ф.: На сегодня «Республиканцы» являются политической силой, предлагающей настоящую альтернативу. Дело в том, что французская политика в том виде, в котором она была в своё время замыслена, и так, как она в норме функционирует, соответствует следующему устройству: должно быть большинство. Именно его и представляют движение «Вперёд» и его союзники. Но ведь нужна и настоящая оппозиция! И вряд ли она будет состоять из приверженцев господина Меланшона, который по ряду позиций выступает всё же как экстремист. Так что «Республиканцы» – единственная политическая структура, способная предложить альтернативу на выборах любого уровня – будь то переизбрание в парламент или муниципальные выборы, согласно нашему политическому календарю.
– Что вы думаете по поводу «Национального фронта»? На самом деле «Национальный фронт» очень популярен в России. Не буду от вас этого скрывать! В подсознании ряда экспертов, изучающих
политическую жизнь вашей страны, эта партия почему-то считается едва ли не самой представительной во Франции. Я говорю о бытующих в России представлениях о взглядах французской глубинки. Я отдаю себе отчет, господин сенатор, что мой вопрос с лёгким оттенком провокации, но всё же хочу вам его задать.К.-А.Ф.: Да, «Национальный фронт» завоевал голоса и сумел привлечь на свою сторону широкие круги, потому что ему удалось сыграть на страхах и ощущении абсолютной усталости от власти очень многих французов. Он сумел найти дорогу к сердцу той Франции, которая изверилась в том, что традиционные партии, включая «Республиканцев», на самом деле стоят на правых позициях. Так что он сумел осуществить прорыв на территорию электората, который не относится к традиционному срезу его сторонников. «Национальный фронт» сумел сыграть на популизме и на эмоциях тех наших граждан, которые чувствовали себя неуютно в стране и которых всё просто достало! Эти люди великолепно поняли, что любая политика, испробованная до сей поры левыми, правыми, центристами, нисколько не изменила их жизнь к лучшему. Повседневность осталась прежней. Так что, так как другим ничего не удалось, рассуждали эти люди, давайте предоставим свой шанс и этой политической партии! Но, в конце концов, «Национальный фронт» потерпел поражение.
Да, Марин удался настоящий подвиг в ходе той её президентской кампании, которую мы, традиционные правые, расценили как очень опасную. Она была опасной для нас, так как проявила опасную для других правых партий эффективность. Но потом – бах! – она проваливается, полностью, разочаровав тот электорат, который от отчаяния мог пойти за ней. В конечном счёте все поняли, что она настолько же плоха, как и её отец, возглавлявший до неё «Национальный фронт». Так что в результате все эти люди, которые, находясь в соответствующем состоянии духа, а может быть, некоторые из них, движимые отчаянием, выбрали в избирательном бюллетене «Национальный фронт», увидели истину. Они голосовали не из-за того, что примкнули к программе «Национального фронта», а просто им хотелось выразить своё недовольство теми партиями, которым они отдавали раньше свои голоса, будь то мы, «Республиканцы», или другие правые политические движения. Так что, в конце концов, мы видим, что теперь эти люди предпочитают спокойно, даже прямо-таки безмятежно вернуться к более взвешенной правой партии, которая действительно стоит на правых, но всё же республиканских позициях. Тем более, что теперь все поняли, что «Национальный фронт» не желает власти. Потому что Марин Ле Пен всё показала в ходе дебатов с Эмманюэлем Макроном. Она занимается популизмом. Если бы она реально, хоть сколько-нибудь хотела быть во власти, то выбрала бы совсем другую линию, чем то, что она нам явила, столкнувшись с Эмманюэлем Макроном.
Вы видите, что сейчас её партия несколько не здорова – там идёт ротация управляющего состава; кто-то покинул её ряды… Так что, скорее всего, «Национальный фронт» находится в нестабильном положении.
Вынужден заключить, что Ле Пен подорвала свой собственный успех!
– Что вы думаете – попытаюсь несколько ограничить поле моего вопроса – о франко-российских отношениях на нынешнем их этапе развития?
К.-А.Ф.: Предлагаю сначала затронуть вопрос двусторонних отношений, а затем перейти к Евросоюзу и его политике относительно вашей страны. В том, что касается франко-российской составляющей международных дел, признаюсь, что нынешние шаги Эмманюэля Макрона кажутся мне интересными, так как он решил покончить с тем очень плохим периодом в отношениях, который начался в 2014–2015 годы, в эпоху предыдущего президентского мандата. В конечном счёте нынешний президент Франции предпочёл встать на прагматичные позиции относительно России.
Так что тут мы возвращаемся к естественным, исконным взаимоотношениям между Францией и Россией. Мы сейчас переживаем с этими санкциями очень неблагополучный момент, так как Франция великолепно отдаёт себе отчёт, что первой жертвой этой политики, навязанной ЕС, стал весь наш французский агропром.
– Бретонские фермеры, прежде всего…
К.-А.Ф.: Они – да! По не только они. Не будем забывать об Оверни, да и вообще о всех крупных сельскохозяйственных районах страны. Все от этого страдают! И мы хорошо это понимаем. После ввода санкций экспорт сельхозтоваров из Евросоюза в Россию упал где-то вдвое. А Россия этого даже особо и не заметила, просто переориентировавшись на других партнёров – Иран, Китай и другие азиатские государства. Эти другие партнёры сумели развить отношения с Россией, пока Евросоюз занимался санкциями.