Многоножка
Шрифт:
И она захлопнула перед Тамарой дверь, оставив её в пустом коридоре.
Присев на скамью неподалёку от кабинета клуба, Тамара положила Стикера рядом, сплела ладони и принялась смотреть в потолок, слушая, как за стеной ребята из клуба что-то репетируют. Обида наполняла её медленно и закипала, как вода в Чаёвникере. Хотелось сделать что-нибудь ужасно плохое – ворваться внутрь, помешать репетиции, треснуть Стикером по голове Дурье, или ещё что-нибудь сделать!.. Только Тамара знала, что не сделает, потому что даже подняться со скамьи без Стикера не сможет.
«Инвалидка»…
Ей ужасно захотелось с кем-нибудь поговорить. Но звонить из школы было неудобно, и вскоре должен был начаться урок. Так что, обратившись к своему единственному слушателю, она сказала негромко:
– Да я не очень-то и хотела. Сдалась мне эта Дурья, правда? Найду себе другое занятие.
Она и сама не очень верила в свои слова. Все её «занятия» после школы сводились к чему-то сидячему. Исключения составляли прогулки с бабушкой да всякие выдумки Задиры Робби.
Тяжело выдохнув носом, Тамара заставила себя взять в руки Стикер, подняться и медленно отправиться в путь. Досада и отчаяние сейчас смешивались в ней с обидой и холодным безразличием (не очень-то и хотелось состоять в одном клубе с Дурьей), что в итоге давало очень странную и неприятную смесь. Стикер, вроде бы, молчал, но молчал очень укоризненным молчанием, мол «ну я же говорил, и зачем ты сунулась? Ты же знала, что так будет…».
«Попрошусь ещё раз», – подумала она решительно, проходя через третий этаж, где её застал звонок. Коридорная толпа начала стремительно рассасываться, а Тамара шла в сравнении с ними медленно. И вдруг…
– Ну шевелись, трёхногая! – и кто-то сильно толкнул её в плечи. Задерживаться он не стал, пробежав мимо, а Тамара, покачнувшись, почувствовала, что не может опереться – Стикер выскользнул из-под опоры.
Вытянув руки вперёд, Тамара упала на четвереньки и громко вскрикнула: в колени толкнулась сильная боль, отдавшаяся не только в ноги, но и во всё остальное тело. Чтобы не закричать на весь коридор, Тамара закрыла руками рот, стиснув зубы и до боли укусив себя за ладонь.
Поодаль от неё замерло около семи-восьми ребят, смотревших на неё растерянно и равнодушно. Среди них не было её одноклассников.
Всё ещё закрывая рот руками, Тамара зажмурилась, чтобы не видеть их взглядов. Внутри неё шевельнулась мысль: сейчас кто-нибудь подойдёт и поможет подняться, подаст ей Стикера. Всё будет хорошо.
Но когда она открыла глаза, коридор вокруг неё был пуст, и последняя дверь дальнего класса закрылась.
Тамара почувствовала, что руки у неё отчего-то влажные. И только отняв их от лица – изо рта вырвался сдавленный выдох – поняла, что на них слёзы.
Было чертовски больно. Колени ныли. Отчаяние захлёстывало волнами: Тамара не могла звать на помощь, но и сама не могла подняться. И речи не было о том, чтобы идти на урок – ей казалось, она и шага сделать не в состоянии.
Стикер лежал в полуметре от её руки.
– Ты чего расселась? – послышался голос сзади. Тамара повернула голову, вытирая слезящиеся глаза.
В нескольких метрах от неё стояла невысокая девушка с лохматыми
длинными волосами, маленьким чуть вздёрнутым носом и в круглых (очень круглых) с тонкой оправой очках. Она была похожа на неухоженную куклу, сбежавшую от хозяйки, и школьная форма была настолько мешковатой, будто на два размера больше, чем нужно.Тамара какое-то время молча смотрела на неё, не зная, как ответить на вопрос. Она до сих пор сидела на коленях, которые дьявольски болели после удара об пол.
Подойдя к ней, незнакомка (уже вторая за утро) нагнулась, подняла Стикера и подала Тамаре.
Та покачала головой.
– Я… упала. Я не могу идти.
– И что делать? – спросила незнакомка.
– Нужно домой… Или в медпункт, наверное, – неуверенно сказала Тамара. Ей и раньше приходилось падать, причём менее удачно, и чаще всего колени ныли вплоть до укола обезболивающего лекарства.
– Давай ты для начала сядешь на скамейку, – предложила незнакомка. Она всегда говорила негромко и сосредоточенно, как будто они были какими-то заговорщиками. – Я помогу.
– У-у-уй…
– Больно?
– Да… Колени. Ая-я-я-яй…
– Что у тебя с ними?
– Больные с детства… – с помощью девушки усевшись на скамейку, Тамара издала еле слышное «с-с-с-с» сквозь зубы. Боль немного отступила, но без лекарства колени будут «остывать» до конца дня, а может быть, и до завтра.
– Ты на урок опаздываешь? – спросила Тамара девушку. – Спасибо тебе. Беги. Я как-нибудь сама…
– Я медсестру позову, – сказала незнакомка спокойно. – А ты пока сиди тут.
Она появилась спустя двадцать минут, сказав, что медпункт закрыт. К этому времени Тамара попробовала встать и поняла, что всё не так уж и серьёзно. Колени, конечно, болели, но ходить она могла… разве что, опираясь на Стикер чуть больше, чем обычно.
– Тогда я домой пойду, – сказала незнакомке Тамара. – Спасибо тебе ещё раз…
– Пошли помогу спуститься.
– Да нет, не стоит…
Но эта девушка отличалась от той, которую Тамара встретила утром – потому что она не просто предлагала помощь, а твёрдо (насколько позволял негромкий голос) утверждала, что собирается помочь.
Неловко опираясь на неё, и немного на Стикера, который что-то неразборчиво ворчал про себя, Тамара поковыляла к лестнице.
– Меня Агата зовут, – представилась девушка. – Уроки уже всё.
– А почему ты тогда тут?
– Сама не знаю… Зашла и увидела, что ты сидишь. Подумала: может, что-то случилось.
Тон у Агаты всегда был слегка задумчивый и почти что сонный. Обращаясь к Тамаре, она будто бы бормотала что-то про себя.
– А я Тамара Суржикова.
– Красивая фамилия.
– Что, правда? А у тебя какая?
– Не скажу, – и Агата отвела взгляд.
– Стесняешься что ли?
– Смеяться будешь, – а потом отвела влево.
– Обещаю, что не буду. Теперь ты меня заинтриговала! Скажи. Какая у тебя фамилия?
– Гауз. Немецкая, – после этих слов взгляд её упал куда-то вниз, на ботинки.
Тамара наморщила лоб, делая осторожные шаги по ступенькам вниз.
– Аааа, я её видела на стендах! Ты ведь на олимпиады по литературе часто ездишь, да? «А. Гауз» – это ты, да? Я всегда думала, что Анна…