Многоточие сборки

Вот и разберись теперь с этими писателями, кто что придумал. А история действительно замечательная.

Ложка меда

Мне двадцать четыре, ему сорок четыре – это же по всем меркам в два раза интереснее! Художник, скрипач, шизофреник! В общем – повезло!

Ночью не спит, потому что художники и музыканты ночью не спят. Днем его носит по Пушкинской, буквально с утреца, когда первые непризнанные гении сего чудного места, помятые алконавты, только-только начинают выползать на промысел, трясут своих и чужих на опохмелку, потом – в более дальние мастерские знакомых художников. Репетиции, выставки, съемка программы для Германии.

Время у него ускоренное, за час успевает больше, чем иной за день, так что и мне пришлось невольно подтянуться к невероятному ритму, каждый вечер проверки, сколько успела создать. Танец, стихи… пока я танцую, он подыгрывает мне на альте или записывает на камеру и потом накладывает звук. Пока читаю, рисует.

В общем, шум, гам и – в буквальном смысле слова – ни дня без строчки…

Зашла как-то к подруге Шурке, а у нее горе. С любимым не заладилось, а у меня, как назло, все на подъеме, да еще на каком подъеме! У нее депрессия, сценарий не идет, пилотный выпуск передачи никак запустить не могут (она на телевидении работала). У меня с работой все более-менее, тихо и мирно выдаю по журнальному развороту в день, живу как-то.

В общем, наверное, было бы лучше, если бы к Шурке я в тот день не заходила. Все как-то изначально не шло – где у нее минус, у меня плюс. Да я тут еще и настроение ей поднять решила, хотела ее к нам в журнал порекомендовать. Там хотя бы реальные деньги, не то что у нее на телевидении – одни обещания.

Шурка вытерла стол, поставила китайские чашки с веерами, которые мне всегда очень нравились. На сладкое мед в крохотных розеточках. С ним она отчего-то долго возилась на кухне, я даже хотела было помочь ей, вышла следом на кухню, а тапки гостевые у Шурочки мягонькие, приятные, шагов в них не слышно.

Вышла на кухню, гляжу и поверить глазам не могу – подружка моя что-то в ступке трет, злобно так приговаривая себе под нос: мол, любимый у нее, работа у нее, деньги у нее! Жри, так тебе и надо!!!

Потом платочек на столе разложила и на него ссыпала из ступки битое стекло. Секунду подержала в руке, о чем-то думая, а потом чуток подсыпала в одну из розеточек.

Я тихо вернулась в комнату, села на прежнее место у стола, сделала вид, будто бы увлечена ее сценарием.

Шурка тем временем поставила на стол розетки, разлила по чашкам пахучий чай.

– Пей, – говорит, – сахара нет, варенья тоже, будем мед есть кубанский. Мне сестра прислала.

А сама глаза отводит.

Ну, что тут было делать, не скажешь ведь, что все видела. Получится, что я за ней подглядывала, что не доверяю.

Спросить напрямик? Не лучше, а может быть, даже и хуже. Человека обижу.

Взяла ложку в правую, розетку с медом в левую. Смотря на Шурочку, поднесла ложку ко рту. Лизнула. Положила на язык, начала медленно рассасывать.

Шурка болтала о чем-то отвлеченном, то и дело вспоминая своего бывшего и смахивая слезу.

Осколков в меду оказалось много, первый даже слишком большой, остальные – так, мелкое крошево.

Я растапливала мед на языке и аккуратно сплевывала осколки в ложечку, думая, что Шурка должна обязательно понять, что то, что она задумала, плохо. Она должна была понять это и попытаться остановить меня. Сделать что-то, чтобы спасти меня и нашу дружбу.

Шло время, Шурочка болтала о пустяках, с интересом поглядывая на меня.

Никогда прежде я не ела так долго. К концу трапезы мед из сладкого сделался противно соленым.

А я все надеялась, что Шурочка остановит меня, вышибет ударом ложку, сбросит на пол чашки и розетки. Сделает хотя бы шаг для того, чтобы отвести беду.

Мы нежно попрощались, обнявшись напоследок. Язык был весь изранен и слегка даже опух, во рту стоял непривычный вкус крови и меда.

На следующий день она позвонила, спросив, как я.

Я сказала, что у меня все хорошо.

На том мы и расстались.

Медицинский совет

Не токмо корысти ради, а еще и из-за спортивного азарта время от времени пописывала, да и что греха таить, пописываю книжки по медицине. Народные рецепты из серии советы побывавшего в неисчислимом количестве заварушек кота, который вышел из них с честью и чудом уцелевшим хвостом и теперь делится приобретенным опытом: как грамотно, продуктивно и, главное, недорого зализать раны.

Вот история одного рецепта.

Однажды ночью я отправилась опробовать дороги с байкерами, а заодно и приобщиться к прекрасному, рок-концерт на открытом воздухе послушать.

Правда, на этот раз я опростоволосилась и надела вместо джинсов коротенькую юбчонку, за что и поплатилась – обожгла ногу о выхлопную трубу.

Причем обожгла сильно и весьма болезненно. Так что, когда мы добрались до места, встав метрах в ста от поляны, где должен был происходить рок-концерт, ради которого я, дура, так и вырядилась, я уже не то что не могла созерцать красоты природы или общаться с народом, а готова была выть в голос, настроение – впору на цепь сажать, не то всех покусаю.

Да тут еще и мои спутники, вместо того, чтобы как-то помочь мне, первым делом рванули за пивом в ближайший магазинчик.

Я молча страдала, карауля их мотоциклы. Или не совсем молча, то есть не выла, конечно, – очень нужно до такого дешевого драматизма опускаться. Скорее, на моем лице было написано нечто, направившее ко мне интеллигентного вида бомжа. Заметив ожог, тот сочувственно покачал головой и попросил выделить ему десять рублей.

– За сочувствие? – зло съязвила я и, сунув руку в сумочку, извлекла из нее две десятки. – На, и больше не подходи. Понял?

– Зачем же двадцать, хватит и десяти, – заволновался бомжик, возвращая мне вторую десятку, – вы только, милая барышня, далеко не уходите, ладно. А я сейчас.

Я хотела было уточнить, что деньги он получил исключительно за исчезновение, но его и след простыл.

Бомж появился через несколько минут и торжественно вручил мне тюбик с зубной пастой и сдачу.

– Ментол остудит ваш ожог и уменьшит боль, – пояснил он, а когда я не поверила, грациозно опустился на одно колено и сам помазал мою ногу, стараясь при этом действовать как можно ловчее.

Боль отступила почти мгновенно. Я смотрела на все еще коленопреклоненного рыцаря совершенно другими глазами. Он был, без сомнения, прекрасен: длинные седые волосы, благородный профиль, высокий лоб…

Вернувшиеся из магазина байкеры вдруг показались мне неприятными. С трудом сдерживая чувства, я попросила поделиться с моим спасителем пивом, после чего он полночи читал мне Есенина, а музыка…

Странно, я отчетливо помню, как завывала гитара и гремели ударные, но отчего-то до сих пор мне кажется, что в ту ночь я слышала лютню и клавесин…