Мо сян
Шрифт:
Прежде, чем позвонить, она прислонила ухо к двери и затаила дыхание, пытаясь уловить голоса, музыку или звук работающего телевизора, но за дверью стояла ватная тишина. Расстроенная, она все же позвонила, и дверь открылась. Правда, напротив. В подъезд выскочила тощая тетка и несколько ребятишек.
– Слава Богу, вы приехали! – воскликнула тетка, активно жестикулируя, - Я уж и не надеялась.
– Что…?
– Алла проглотила сухой комок, сжавший горло.
– Вы уж будьте добры, усмирите вашего Вадика. Опять вразнос пошел, чтоб у него печень сгнила! Несколько недель жизни не дает. Мы уж надеялись, за ум взялся. Сколько лет ведь не крылил! И
Алла недоуменно поглядела на женщину, потом на дверь Вадимовой квартиры и – снова на женщину.
– Кодировать его надо, мамаша, - веско пояснила соседка, - Или забирайте свое чадо обратно под крыло, и пусть он вам Есенина изображает.
– Какого…, - Алла затрясла головой.
– Златокудрого, блядь! – взвизгнула тетка, но тут же вспомнила про детей и заорала уже на них: «А ну марш в свою комнату!»
Дети, хихикая, испарились.
– Послушайте, - Алла попыталась собраться с мыслями, - Я его работодатель. Он не появляется на работе и не отвечает на звонки. Я пришла проверить, не болен ли. Когда вы видели его в последний раз?
Тетка потупилась и смущенно запахнула поглубже халат.
– Так вы…? Извините, я решила, что вы его мать. Звонила ей на днях, просила приехать за своим корзыночкой. Но что-то она не торопится. А тут вы, да с пакетом. Я и решила, что пожрать привезли светочу своей жизни… Эээ.. кхм… Так что вы хотели знать про Вадима Викторовича? – внезапно спросила она уже нормальным тоном и с вежливым ожиданием приподняла брови.
– Я хотела узнать, что с ним, - ответила Алла, больно уязвленная домыслами соседки.
– Что-что! Пьет ваш работничек, как не в себя. Мужики табунами, бабы. Крики, музыка на весь двор. Вчера ночью до драки дошло, пришлось полицию вызывать. Видите пятно?
– соседка ткнула пальцем куда-то вверх по лестничному маршу, - Порезали какого-то оболтуса прямо в подъезде. Скорая… Тамара Васильна даже подписи собирает коллективный иск в суд подавать, а Митрофаныч пообещал на его корыте колеса вспороть.., - тетка запнулась и умолкла, почувствовав, что сболтнула лишнего.
– Ясно…, - Алла собралась уходить, - А вы не знаете, где он сейчас может быть?
– Конечно, знаю, - с готовностью ответила соседка, - сидит в пивнухе напротив. Там и торчит целыми днями до самого закрытия, а потом домой тащится и весь местный сброд за собой ведет.
Алла поглядела в подъездное окно на противоположный дом. Действительно, на первом этаже в обрамлении новогодних гирлянд гостеприимно светились окна небольшого бара. Она кивнула на прощание и двинулась к лифту.
– А кем работает-то он у вас? – послышалось ей вслед.
– Водителем, - рассеянно ответила Алла.
– А… ну-ну, - хихикнула тетка, - Счастливой поездки, прости Господи!
…
Серый рассвет заползал в окна. Алла лежала, прислушиваясь к раскатистому храпу в бывшей маминой спаленке, и стараясь лишний раз не шевелиться, чтобы случайным скрипом не разбудить Вадима раньше времени. Время, конечно, было дорого, но она все равно хотела как можно дольше отсрочить щекотливый и, скорее всего, излишне эмоциональный разговор.
Вадима она, действительно, обнаружила в дешевом и до крайности запущенном баре. Ярко освещена была только липкая барная стойка, за которой скучал прыщеватый студент, а все остальное пространство было погружено в полумрак, хаотично озаряемый лишь несколькими подвешенными
под потолком гирляндами. Невидимые динамики исступлённо орали:Братва в упор стреляла с двух сторон.
Дырявили конвой что было силы.
Стоял как новый только спец-фургон
С покрышками, пробитыми навылет…
В глубине за двумя сдвинутыми вместе пластиковыми столами сидела компания из десятка горластых, мордатых, златозубых молодчиков. Над столом плавали полосы густого табачного дыма, затмевая прибитую к стене табличку «У нас не курят!»
Молодчики гоготали, травили анекдоты, пытаясь перекричать музыку, нестройно подпевали и звякали рюмками.
«Шум и гам в этом логове жутком», - вспомнилась строчка из стихотворения, и Алла невольно усмехнулась. Так вот о каком Есенине говорила нервная соседка!
Вадим тоже был там, в уголке. Только он не участвовал в общем веселье. Грузно опираясь на стол локтями, он безучастно глядел в свою рюмку. Всегда идеально уложенные волосы отросли и топорщились над ушами неряшливыми сальными кудряшками, лицо густо заросло черной щетиной, глаза отливали розоватым стеклом.
Алла несмело приблизилась к столу, безрезультатно попыталась поймать его взгляд.
– Опачки, братуши! Эт чё еще за марамойка?! – она не сразу сообразила, что говорят о ней. Гвалт за столом стих одновременно с музыкой, и на ней перекрестились глаза сразу всех присутствующих. Кроме Вадима. Тот все так же, сонно мигая, глядел в свою рюмку.
– Эй, старуха, ты ведь не душная? Организуй по пивандрию, раз подвалила!
– Вот так чикаго у барышни!
– Алла с ужасом почувствовала, как чья-то лапа вскользь прошлась по ее заднице, - У нас и стульев для такой не хватит…
– Ладно, ставь сюдой свою авоську и садись. Чё у тя там?
– Шухер, пацаны! У старой там, кажись, параша!
Грубые, но, одновременно, беззлобные подначки превратились в угрожающий ропот, и Алла, стремясь предотвратить бурю, быстро и неожиданно для самой себя произнесла унизительные слова: «Мальчики, мне надо поговорить с Вадиком… я… его мама».
…
Храп стих, сменившись звуками тяжело ворочающегося тела, но тут же возобновился с новой силой. Алла расслабилась.
…
Пацанчики честно пытались реанимировать Вадима. Хлопали его по щекам, растирали шею принесенным с улицы снегом, пытались увещевать:
– Налим, ну ты че, матушку не признал?
– Та он на кочерге! Ему что матушка, что батюшка…
Вадим только все больше оседал над рюмкой. Тогда Алла выгребла из кошелька все оставшиеся после расплаты с китайцами деньги и положила на стол с умильной просьбой вызвать им такси и помочь погрузить в него «сына».
Через десять минут молодчики уже махали вслед отъезжающему «Поло». Ребята даже предлагали отправить одного с ней – в подмогу на месте выгрузки, но Алла отказалась, не желая светить свой адрес. На пятый этаж она затащила Вадима на своем горбу и в прихожей замешкалась, не зная, куда его девать. До спальни было ближе, но Алла все же поволокла безвольно обвисшее тело по коридору и вывалила его на узкий диван в маминой комнатке. Брезгливости она не испытывала, но очень боялась реакции Вадима, когда он утром откроет ясны очи и обнаружит себя… Нет, это могло только подлить масла в огонь.