Модификаты

— Ну, здравствуй, звезда моя, — Едва включившийся мозг не сразу постиг, что ненавистный голос не очередной развеивающийся кошмар, а на этот раз действительность. — Все время считал тебя неординарной женщиной, София, но чтобы настолько.

Мышцы лица онемение отпускало в первую очередь и, приоткрыв глаза, я быстро осмотрелась в поисках Питерса и братьев.

— Нет-нет, неверная звезда моя, ты достаточно побегала и наобщалась всеми возможными способами, а теперь пора вернуться к нашим прежним отношениям, — насмешливо прокомментировал мое движение Тюссан.

Запаниковав на мгновение, я преодолела сопротивление еще не слишком послушных шейных мускулов и завертела головой, боясь обнаружить себя опять в головном модуле "Ковчега", болтавшегося на орбите. Неужели я просчиталась: нашелся способ нейтрализовать Оградителя и его вместилища и я опять вернулась в свое чистилище? Но нет, явно знакомые цвета листвы деревьев Реомы, заметные в огромных окнах у одной из стен комнаты, размером с всю главную кают-компанию на корабле, посреди которой я сидела в глубоком кресле-трансформере, и королевских размеров кровать убедили меня, что мы все же на наземной базе землян. У одного из окон и стоял Рожер, разглядывая меня с любопытством кровожадного зверя, примеряющегося как бы получше пустить кровь своей добыче. Но вот я себя его добычей теперь не ощущала и уставилась в ответ, бесцеремонно изучая как заново того, кто заставил меня пройти через ад. Память униженной и почти сломленной жертвы рисовала капитана настоящим страшным гигантом, что вечно сокрушал и насиловал меня, но почему-то сейчас он абсолютно не выглядел таким же угрожающим и отнимающим пространство. Мой страх не подпитывал значимость его образа, и Рожер смотрелся… обыкновенным. Да, его тело было все таким же образцом совершенства, и размеры не стали меньше, но на фоне Рисве, да и многих других хротра он однозначно проигрывал, и дело даже не во внешней идеальности или ее отсутствии. Просто сила, отчетливо просматриваемая в обликах мужчин народа, не источала опасности для более слабых и лично для меня, она была наглядной демонстрацией, что у тебя есть защита, а не нависающей над тобой опасностью или подавлением. И поэтому искренне восхищала. А вот от капитана исходило диаметрально противоположное "излучение", призванное пробуждать в окружающих страх и понимание их ничтожности рядом с ним. Это сквозило в языке тела, в выражении лица, просматриваясь сквозь все те же красивые черты уродливыми искажающими тенями. Но теперь, когда я внезапно осознала, что во мне нет ни капли страха перед ним, Тюссан как будто съежился в моих глазах, превращаясь из самодовольного рослого адониса в уродливого злобствующего карлика.

— Этому никогда не бывать, — спокойно ответила, хоть горло казалось слишком пересохшим после действия препарата и вышло хриплое бормотание. — И я здесь лишь для того, чтобы ты услышал это от меня.

— Прости? Ты что-то сказала? — пренебрежительно-участливо переспросил Тюссан.

Прочистив горло без всякого стеснения, села прямее и покачала головой из стороны в сторону, разминая шею.

— Этому никогда не бывать, — повторила громче и отчетливее. — Как и тому, что ты задумал для всех этих несчастных людей. Никакой чертовой колонии с исключительными правами и положением для Модификатов, никакого насильственно полученного потомства, никаких новых поколений, что будут считать тебя миссией и прародителем иной высшей цивилизации. Ни-че-го.

— И позволь узнать, почему же у тебя создалась такая иллюзия? Уж не надеешься ли ты на помощь своих туземных дружков?

Капитан подошел ко мне неторопливо, явно давая прочувствовать театральный эффект неизбежности его приближения, и, как когда-то давно, навис, наклонившись к лицу и схватившись руками за подлокотники кресла, чтобы усилить впечатление попадания в клетку, и меня передернуло от такой его близости, но отнюдь не от ужаса. Все, что я видела перед собой, — физиономию ничтожества, чьи глаза отблескивали настоящим безумием, которое больше не могло спрятаться за маской адекватности.

— Тому, кто твердо уверен, не нужно надеяться, — ответила, не опуская глаз под его расчленяющим взглядом.

— Надо же, видимо, они так качественно тебя трахали, что твой очень умненький мозг окончательно переклинило, — подняв руку, Тюссан уперся пальцем прямо в центр моего лба, вдавливая затылком в спинку кресла. — Сможешь ли ты такая теперь быть мне хоть чем-то полезной?

Никакого шума я не услышала, зато прекрасно почувствовала содрогание пола под ногами, как от начала некой сейсмической активности. Рожер нахмурился, напрягаясь, а я улыбнулась, не скрывая торжества, и дернула головой, освобождаясь от его прикосновения.

— Что тебе стоило понять изначально, это то, что никто во всей Вселенной не обязан быть тебе полезным и у тебя никогда не было права решать судьбы людей, исходя из их практической ценности или унижать и отнимать достоинство и жизни, оправдываясь разницей в происхождении.

— Как забавно слышать такие высокопарные речи от девки, рожденной от не имеющих понятия о морали уродов-ученых, обрекших сотни тысяч на существование недолюдей, потому что это удобно кучке возомнивших себя сверхчеловеками, угробившей изобретения своих родителей, чем лишила всех возможности получать необходимую экстренную помощь, и тем самым продолжившей "славные" фамильные свершения, а под конец настолько сбрендившей, что стала подстилкой грязного дикаря, вместо того, что остаться со своими и работать над облегчением их участи, что тебя якобы так волнует.

— Мои родители были не правы, но я не несу за них ответственности. Уничтожение Компенсаторов считала и считаю больше благом, нежели актом чистого разрушения и горжусь этим. "Грязный дикарь" — лучшее, что могло со мной произойти в жизни и как для человека, и как для обычной женщины. И я здесь и сейчас как раз для того, чтобы отменить для всех участь, которая их ожидала в первую очередь по твоей вине и по причине их собственной неспособности противиться этому, — спокойно ответила, наблюдая, как отвратительное пламя неконтролируемой злости разгорается в глазах напротив.

Новое сотрясение, и на этот раз, казалось, отчетливо задрожали и стены. Капитан выпрямился и хлопнул по личному коммуникатору.

— Какого черта происходит? — пробормотал он, пытаясь связаться, очевидно, с охраной, но не получил ответа.

— Это рушатся твои планы, Рожер Тюссан, — усмехнулась я, и что-то глухо ударилось в двери снаружи, а за окном пронеслись и грохнулись об землю сразу несколько роботов-сталкеров. — Я же сразу сказала, что пришла донести до тебя сообщение: "Пора умирать".

Толстенные двери личных апартаментов капитана начали открываться с натужным скрежетом бессильных помешать этому запирающих механизмов, внутрь ворвалось громыхание, будто неподалеку во всю работал стенобитный таран, а дальше события разворачивались поистине молниеносно и, можно сказать, без моего участия совершенно. На пороге появился Рисве, и хоть в облике зверя я не могла его узнать, но была уверена, что это именно он, потеряв терпение, пришел за мной. Тюссан, осознав наконец, что все мною сказанное не было бредом съехавшей с катушек женщины, рванулся ко мне, выдернул из кресла и одной рукой прижал спиной к своей груди до дикой боли в ребрах, прикрываясь как от вероятного обстрела, второй стиснул подбородок, выворачивая голову почти до предела.

— Вот, значит, как, — прошипел он. — Глюки умирающих с разгромленного челнока — все же правда.

— Отпусти нашу анаад и умрешь без боли, — прогремел объединенный голос Рисве и Духа, говорящего сквозь него, но, естественно, Тюссану не понять сказанного, как и моему энгсину его слов.

— За ней пришел? — оскалился у моего запрокинутого лица Тюссан. — Сделаешь шаг, и я сверну ей шею. Ты даешь мне уйти, если хочешь получить эту гадину жи…

Договорить ему уже было не суждено. Каким бы модифицированным и превосходящим любого Естественного ни создавался капитан, с Оградителем ему было ни в силе, не в скорости и близко не тягаться. Кажется, на моей радужке еще хранилось отражение образа Рисве, стоящего в десятке метров напротив, а позади уже раздался хруст костей, и захват на моем теле исчез. Ярость Оградителя не нашла еще полного выхода, да и обездвиживший удар по шейным позвонкам не убил капитана мгновенно, поэтому очень бережно обняв меня и усадив на бедро сбоку, как ребенка, мой зверь схватил за волосы Тюссана и пошел куда-то, волоча того за собой.

Считанные секунды спустя мы очутились на плоской крыше, она же взлетная площадка для небольшого шаттла, и Рисве подошел к самому краю, позволяя мне увидеть, как внизу Агова методично и с ужасающей мощью крушил стены и бетонные ограждения и разбегавшихся в панике людей, не понявших пока, что в облике монстра к ним явилась свобода. Охрана безуспешно палила, роботы разлетались от пинков, грохот оглушал, пелена пыли и дыма поднималась все выше.

— Смотри, — поднял он капитана одной рукой, словно старую ветошь, и, дав его угасающим глазам запечатлеть картину крушения всего им сотворенного, сбросил вниз, на груды искореженных уже братьями боевых машин и трупы верных прихлебателей.