Мое безрассудное сердце
Шрифт:
— Вы действительно обескуражили меня, — спокойно проговорила она. — Ваше исчезновение, вместо того чтобы прийти поговорить с судьей или поблагодарить меня, говорит о том, что у вас нет ни уважения, ни внимания. Этого вполне достаточно, чтобы уволить вас.
Декер не стал возражать.
— Да, — согласился он. — Это так.
Джонна вздохнула и посмотрела на огонь в камине. Голос ее превратился почти в шепот:
— Такой поступок был бы для меня необдуманным и мелочным.
Декер ожидал совсем другого признания. Болезненная честность Джонны обернулась неожиданной стороной. Наверное, подумал
— Что делает вас счастливой, Джонна?
Она не ответила. Он смотрел на ее профиль, на чистые, ясные очертания лица, лишенного всякого выражения. Он знал, что Джонна слышала его слова, и понимал, что она не ответит, возможно, она и не может ответить. Профиль ее оставался таким же бесстрастным, но глаза наполнились слезами. Они стояли, как вода, у самых краев нижних век, пока наконец одна из них — только одна — не скатилась вниз. Джонна не пыталась смахнуть ее или сморгнуть остальные слезы. Помедлив, они быстро закапали из глаз и, наконец, исчезли.
Джонна встала.
— Полагаю, будет лучше, если вы перестанете задавать вопросы, — сказала она.
— Насчет вас?
— Насчет всего.
Она прекратила разговор, прошла к двери и закрыла ее за собой.
Под тяжестью Джека Куинси кресло-качалка издало тревожный скрип. Старый моряк замер, решая, выдержит ли кресло его вес, потом пододвинул его к кровати и положил ноги на край. И продолжил разговор с Декером, словно он и не прерывался.
— Что все это значит, черт побери? — прогремел он. — Будь я проклят, если в этом есть какой-нибудь смысл!
— Смысл есть, — сказал Декер. — Просто вы не хотите в это поверить. — Он сел, поудобнее подсунул подушки под спину и смерил Джека тяжелым взглядом. Трудно ждать к себе серьезного отношения, когда глаз твой распух и почти заплыл, а при каждом движении ты морщишься от боли. — Джек, выслушайте меня, раз Джонна не хочет слушать. Если она верит, что происшествие на причале — несчастный случай, то ее трудно переубедить в этом, по крайней мере мне. Но она может послушать вас. Она доверяла вашим советам почти всю жизнь и верит вам сейчас. Мне кажется, у нее есть подозрения об этом случае, но она не знает, что с ними делать. — Декер замолчал, ожидая реакции Джека.
— Продолжайте, — проговорил тот. — Я весь внимание.
— Три человека, не сговариваясь, добровольно сообщили мне, что возчик сам направил лошадь с повозкой прямо на Джонну.
— Либо он мог удержать лошадь, либо нет, — заметил Джек.
— Они утверждают, что он схватил лошадь под уздцы, но не остановил.
— Может быть, не мог?
— А может быть, не хотел. Джек опустил ноги на пол.
— Там было много свидетелей, а не только эти трое. Вы должны были поговорить и с другими.
— Я говорил.
— И что они сказали?
— Те, с кем я успел поговорить до отплытия в Чарлстон, поведали ту же историю.
— То есть подтвердили слова Джонны, — уточнил старый моряк.
Декер кивнул.
— Но даже они удивляются, почему возчик не пришел поинтересоваться самочувствием Джонны. Когда же я стал уточнять подробности, оказалось, что никто
не знает этого возчика.Тут Декер увидел, что это сообщение наконец-то заинтересовало Джека.
— Мне это показалось довольно странным. На пристани все знают друг друга. Я еще и полдня не проработал там, а люди, которых я никогда не видал раньше, уже звали меня по имени.
— Понти. — Джек не удержался, чтобы не напомнить. — Вас звали Понти. И это было не ваше имя. — Заметив строгий, даже сердитый взгляд Декера, Джек, сдаваясь, поднял руки. — Ладно. Итак, этого человека никто не знает. Я согласен, что это странно, но это говорит только о том, что он незнакомец, а не убийца.
— А я вовсе не утверждаю, что он собирался убить, — сказал Декер. — Я думаю, что он хотел ее испугать.
— Испугать Джонну? Зачем?
— Я не знаю.
Джек принялся качаться в кресле, и оно монотонно заскрипело. Старый моряк обдумывал услышанное.
— Расскажите мне о драке, — попросил он спустя некоторое время.
Декер сжал челюсти и, помолчав, сказал:
— Джонна права в одном. Это была не совсем драка. Когда «Охотница» вошла в порт, меня там поджидала записка. В ней говорилось, что, если у меня есть еще вопросы, я могу задать их в «Браун и Берни».
— Вы своими глазами видели эту записку? — спросил Джек. — Вы уверены, что поняли правильно? На лице Декера появился слабый румянец.
— Я прочел ее достаточно внимательно, Джек. Я все-таки кое-чему научился. И это не такое уж трудное дело, как, скажем, управление кораблем.
— Ладно, — сказал Джек. — Я ничего не имел в виду. Просто дело в том…
Декер отмахнулся от его объяснений.
— Я отправился в «Браун и Берни».
— Вы ушли с корабля? И оставили груз в трюме без присмотра?
— Я знаю, что это не по правилам. Но я не мог не пойти. — В открытом взгляде Декера не было ни малейшего раскаяния. Он опять поступил бы так же. — Я прождал в таверне всего несколько минут, когда кто-то подошел ко мне. Я не знаю этого человека. Вероятно, я должен был бы забить тревогу, но я был глух к голосу разума. Человек пожелал поговорить со мной за таверной, и я вышел вслед за ним.
Джек поморщился, зная, что последует дальше:
— Я так понимаю, там были его дружки. Декер поднял три пальца.
— Они тут же оглушили меня, я упал и, кажется, так больше и не поднялся.
— Джонне вы сказали, что первым начали драку? — спросил Джек.
Декер попытался вспомнить поездку в экипаже от порта до Бикон-Хилла.
— Возможно. Это она так вам сказала?
— Она сказала, что так считает судья, а вы это подтверждаете. У вас какой-то особый дар заставлять ее думать о вас самое худшее.
— Это не важно. — Декеру казалось, что он никогда не избавится от этого «дара». — Как вы думаете, Джек, в том, что я вам рассказал, есть какой-нибудь смысл?
Треск опять прекратился. Джек перестал раскачиваться и уставился на Декера острыми, проницательными глазами.
— Вряд ли вы сами себе сломали два ребра и поставили такой фонарь, — проговорил он наконец. — Они поступили милосердно, не прикончив вас на месте.
Вчера вечером, когда его били в грудь, живот и по голове, Декеру казалось, что быстрый конец был бы истинным милосердием.