Мое карательное право

По толпе мигом понеслись испуганные вскрики. Внутри, завернутое в белую ткань, лежало бездыханное тело бретера с криво перерезанным горлом, а на обороте полотнища красовалась бордовая надпись — довольно густая и четкая, потому что крови было много. Там в переулке, раз за разом окуная в нее палец, Крис постаралась и усердно вывела текст: “Так будет с каждым, кто рискнет защищать Глеба Зарецкого”. А снизу шла того же цвета подпись: “Черная маска”.

После пары секунд оцепенения толпа с визгами разбежалась в стороны, а из здания клуба нервно выскочил Глеб Зарецкий, которому явно сообщили о посылке. На этом запись обрывалась.

Полагаю, нового заступника генеральский сынок не найдет. Поскольку любого бретера постигнет подобная учесть. “Черная маска” как бы порекомендовал людям, избравшим эту славную профессию, подумать, готовы ли они умирать за деньги.

Саломея Сафо: “Комментарии будут?”

Я: “Нет.”

Саломея Сафо: “Так и думала… Удачной дуэли!”

Смартфон снова задергался, уведомляя меня о новостях в “Черной базе”. Отчитывался кто-то из слуг Зарецких.

“Сынок вернулся домой. Весь на нервах. Накричал на всех. Потом заперся в кабинете с отцом. Они о чем-то долго говорили, а после генерал надел боевой мундир и куда-то уехал.”

Не давая это обдумать, смартфон известил о входящем звонке. Звонила бабушка.

— Мы тут крыс решили протравить, — с ходу сообщила она, — в усадьбе.

— Много крыс-то? — уточнил я.

— Одна, но очень жирная. Приезжай, тебе будет интересно.

Вызов завершился, и я сказал водителю менять маршрут. Что ж, бабушка знала, как меня заинтересовать.

Глава 15

— Пригрела змею на груди! — доносился из-за двери гневный бабушкин голос. — Рассказывай, пока я тебя на месте не спалила!..

Уже было совсем темно, почти ночь, когда автомобиль привез меня в родовое поместье Воронцовых с огромным зеленым парком и старинной усадьбой, в подвале которой постигала дзен моя троюродная сестра. А перед крыльцом стоял роскошный спорткар ее отца, бабушкиного единственного племянника, занимавшего по ее милости высокий пост в банке “Империя”. Автомобили были его страстью, его личный парк насчитывал около двух десятков самых дорогих марок и постоянно пополнялся. Однако его доход, хоть и большой, был не настолько внушительным, чтобы мой двоюродный дядя мог так шиковать.

— Это вы рассказывайте!.. — визгливо отозвался он. — Где моя дочь? Когда вы ее вернете?

— Наверное, уже никогда, — сказал я, заходя в гостиную, из окон которой открывался великолепный вид на Финский залив. — Она мертва.

Могу поспорить, сидит сейчас в подвале и хрустит чипсами под унылый сериальчик. Во всяком случае, когда я в последний раз справлялся у слуг о времяпрепровождении Карины, было именно так.

— Или умирает в этот самый момент, — добавил я. — Мне достаточно нажать одну кнопку, и это будет правдой.

— Убить ее, хозяин? — тут же оживилось мое кровожадное исчадие.

У меня даже две таких кнопки: одну зовут Крис, другую Вэл, — и обе сейчас незримо сопровождали меня.

Несколько мгновений Герман Федорович обалдевши смотрел на меня, словно пытаясь осмыслить заявленное.

— А теперь рассказывай, — отчеканила бабушка, наступая на него, — кому ты продаешь тайны банка и почему!

— И почем, — строго добавил ее личный помощник, стоявший неподалеку у подоконника.

Отчаянно, как загнанная в угол крыса, Герман Аксаков пробежался глазами между нами и начал бормотать:

— Мне угрожали, меня заставили… Я не хотел…

Ну почему они все начинают одинаково?

— Что ты врешь! — рявкнула княгиня. — Подставить меня решил? Мало я тебе всего дала?!..

Темные воды за окном, всклокоченные ветром, сейчас, казалось, бушевали не меньше, чем хозяйка поместья, с чьих ладоней сорвался мощный поток пламени и полетел в племянника. Он нервно отскочил за диван, прячась от ее гнева.

— Они заплатили! Много заплатили!

— Кто они? — мигом уточнил Петр Алексеевич.

— Зимины…

В голову нерадивого родственничка сразу понеслась новая струя пламени, делая его еще сговорчивее, и слова щедро полились по гостиной. Оказывается, владельцы финансовой группы “Интегра” захотели нажиться на бизнес-секретах конкурента и нашли для этого подходящий кадр, готовый продать за деньги что угодно. А ведь бабушка вытащила его практически из долговой ямы, куда он рухнул, прокутив все свое наследство. Помогла обустроиться в столице, дала должность директора экономического развития в “Империи” — и в этом он преуспел, активно развивая свой бездонный карман.

— Какая черствая неблагодарность, господин, — подала голос Вэл в моей голове. — Может, зря она его спасла?

Конечно, зря. Родство не гарантирует порядочность.

— Ты только послушай, — возмутилась княгиня, перехватив мой взгляд, — у них там уже, оказывается, план есть! Уже весь наш банк на части поделили! Ждут твоей и моей смерти со дня на день!..

И тут ничего удивительного: этого полстолицы ждут.

— Я все рассказал, больше ничего не знаю! — судорожно выдохнул Герман Федорович. — А теперь отдайте мою дочь!..

— Приведите ее, — приказал я спокойно стоящему в углу дворецкому, в любой момент готовому подать гостю чай или запустить ему в головы потоком магии. Слуги в нашем поместье были образцовыми.

Кивнув, он удалился, и гостиную тут же окутала неуютная тишина. В воздухе пахло паленым. Больше не пытаясь поджарить, бабушка сурово сверлила глазами племянника. Он затравленно втягивал голову в плечи и ловил каждый звук из коридора. Вскоре там послышались быстрые шаги. Дверь со скрипом распахнулась, и в гостиную вбежала Карина, заметно раздобревшая в талии — жаловаться на плохое питание ей явно не приходилось. В первый миг ее взгляд замер на мне, затем соскользнул на бабушку, которая ей была двоюродной, затем на своего отца. А затем в ее глазах появился злорадный блеск — похоже, как-то неправильно истолковала ситуацию, решив, что вся эта толпа собралась здесь исключительно для ее спасения.

— Бабушка! — сестрица бросилась к княгине, картинно заламывая руки. — Он меня удерживал! — она выразительно махнула на меня. — Силой!

— Помолчи, — сухо осадила ее бабушка.

Ничего не понимая, Карина растерянно захлопала ресницами, а потом на всякий случай отскочила за спину отца.

— Как ты знаешь, — холодно заговорила княгиня, вновь ткнувшись глазами в племянника, — я обещала твоему отцу, что позабочусь о тебе. И позабочусь, на улицу не вышвырну…

Вот только, несмотря на смысл сказанного, прозвучало это весьма зловеще.