Моё море
Шрифт:
Запах реки, к которой привезла меня девушка, мне не понравился. Впрочем, сам воздух Земли оставляет желать лучшего. Грязный, тяжёлый, неприятный.
Скинув в кустах штаны, постарался как можно дальше зайти в воду, прежде чем начнётся обратное превращение ходулей в хвост. Более-менее удалось, и я смог нырнуть. Первый вдох жабрами показался невыносимым, каким-то болезненным, и лишь усилием воли я заставил себя продолжить держаться у дна реки. Вода дома у Марии, полная химии, мне не нравилась, я быстро бросил попытки дышать привычным способом, занырнув на дно ванной, и привык к дыханию через нос. И вот сейчас было сложно перестраиваться обратно. Плюс сама вода была отвратительно грязной и мутной. Да-а-а, не сравнить с водами родного океана.
Но всё же это
Постепенно эйфория иссякла. На смену пришли голод и усталость. Оглядевшись, впал в ступор. Только сейчас до меня дошло, что это не родной океан и даже не какое-нибудь море, а обычная речка, протекающая в равнинной местности. Тут нет и быть не может подводных гротов или пещер. Только разнообразное дно, во многих местах заваленное мусором или заросшее противным илом. Это что же, в этой помойке спать придётся? А разве есть выбор?
Поймать какую-то рыбину оказалось довольно просто, а вот попытка поужинать не удалась. Для начала у меня не было ничего, чтобы разделать её. Пришлось действовать руками, на внешний вид вышло не очень, но в еде не это главное. К сожалению, на вкус оказалось ещё противнее, чем на вид. В раздражении отбросив остатки неудавшегося ужина, попробовал изловить рыбу другого вида. В итоге, тоже оказалось довольно противно. Не чета морской и уж тем более порой непонятным, но вкусным блюдам сухопутных. В памяти всплыло овощное рагу, которое ел вчера, и стало совсем паршиво.
Как-то совсем не так я представлял себе свободу. И самое угнетающее, что что-то подсказывало: в местном океане было бы немногим лучше. Разве что выбор возможной пищи больше и вода почище. И то, не факт.
Постарался устроиться среди зарослей каких-то водорослей. Света становилось всё меньше, значит, день клонится к завершению. Усталое тело требовало отдыха, и я попытался уснуть. Получалось не очень. Не полноценный сон, а какая-то напряжённая дрёма.
Внезапно остро, до спазма в груди захотелось вернуться обратно к Марии. Можно сколько угодно убеждать себя, что все трудности с непривычки, но истина в том, что мне тут не выжить. Я либо сдохну с голоду, либо отравлюсь какой дрянью. Не стоит так же забывать близость людей. Найдут, и мне наверняка придётся несладко. Ну и одиночество, чувство, способное постепенно свести с ума кого угодно. Легко размышлять о свободе и счастье, когда в мыслях родные места, только реальность сильно отличается от вымысла. Это не родной Эриот, а чуждая Земля. Тут у меня нет ничего, а единственный союзник — странная сухопутная. Да и то, похоже, у неё самой дела не очень. Вряд ли мне суждено вернуться на родину, и если я хочу найти себе место здесь, то придётся чем-то жертвовать. Взгляд упал на золотые наручи. Эти вещи — последняя ниточка, связывающая меня с домом, и расставаться с ними было почти физически больно, но выбора нет. Надо возвращаться к Марии. Надеюсь, таким образом я смогу помочь и ей, и самому себе.
Но чуть позже. Сейчас мне необходимо отдохнуть, иначе обратно я просто не доплыву. Постепенно, сам не понял, как, я уснул, и снилась мне Бездна, от которой я всеми силами пытался уплыть.
МАРИЯ
Свидание с природой не удалось. У нас с этой дамой вообще всегда были довольно странные отношения. Для начала, я полтора часа мучилась с палаткой, которую опытные туристы поставили бы минут за десять. Ещё час ушёл на костёр: подготовку места и попытку разжечь сам огонь.
Но всё-таки мне это удалось. Исплевавшись и вспомнив все возможные ругательства, я в конечном итоге наслаждалась печёной в углях картошкой и жареным на открытом огне хлебом. Пища, такая простая, но обладающая
вкусом детства, оттого кажущаяся особенно прелестной.К сожалению, наслаждение было недолгим. Невеселые мысли атаковали безостановочно. Рациональная часть талдычила — я сделала всё правильно. Мне нужно заботиться о себе, ведь здесь у меня только Юлька и больше никого. Но совесть ничего знать не желала и твердила мне, что я последняя сволочь. Бросила на произвол судьбы того, кто вообще в этом мире абсолютно одинок. И то, что он водный житель и я, вроде как, выпустила его в естественную среду обитания, утешало мало.
Вечером ещё и мошкара добавила мне «счастья». Итогом стало то, что я безостановочно ворочалась в палатке, постоянно чесалась и думала. Почему-то хотелось плакать. Умом понимала: русалу нет никакого резона возвращаться, тем более после всего мною сказанного, но было отчаянно горько из-за собственной правоты. Сама того не осознавая, я ждала Айрона до самой ночи, но он так и не приплыл.
Уснуть всё же удалось, и проспала я на удивление долго. Когда, открыв глаза, выглянула из палатки, солнце уже высоко сияло на небосклоне. Глянула на экран мобильного, почти одиннадцать. Пора собираться. Неспешно я паковала своё имущество, отгоняя мысли про иномирянина и составляя план на ближайшее будущее.
Осознав, что невольно прислушиваюсь к окружающим звукам, жутко разозлилась на саму себя и, достав из бардачка наушники, заткнула уши, врубив музыку в телефоне на полную громкость. Да и процесс сборов значительно ускорился.
Когда мне на плечо легла чужая рука, я самым позорным образом взвизгнула. Испуг от неожиданности был сильнейшим.
— Да чтоб тебя! — воскликнула в сердцах, узрев физиономию сиэрнара. — Зачем так пугать?!
— Ты не откликалась на зов, — спокойно пояснил парень.
Я же едва задушила порыв броситься ему на шею. Глупо. Неуместно. К тому же, он мог вернуться лишь пожаловаться на что-то или вовсе поболтать на прощание. Да и если оно не так, мне-то как быть…
— Зачем ты вернулся? — решила не ходить кругами я.
Айрон отвёл взгляд в сторону, перекинул сырую косу на спину, нервно теребя браслеты на руках.
— Мне здесь не выжить, — наконец, выдал русал.
На такое заявление я могла только хлопать глазами. Круто. И что делать? Очевидно, послать парня обратно я не могу, такого не позволит моя совесть. Да и что скрывать от самой себя, внутри что-то восторженно радовалось, что Айрон вернулся. Но проблемы-то никуда не делись.
— Это всё, что осталось у меня от родного дома, — тоскливо произнёс иномирец, с тихим щелчком сняв один из браслетов. — Возьми. Насколько я успел узнать, в вашем мире золото тоже ценится. Взамен прошу помощи в вопросе устройства в этом мире.
В руки мне упало массивное золотое украшение. Мигом растеряв все слова, я продолжала стоять на месте, пытаясь собраться с мыслями и найти хоть какие-то слова, но всё было тщетно. Видно, ему было больно отдавать эту вещь, и, наконец, ко мне пришло запоздалое понимание, почему. Для Айрона ценность этих цацек состояла не в деньгах, это была память об утраченной родине.
— Я не могу, — замотала головой, вручая драгоценность обратно.
— Маша, — произнёс Айрон, заглядывая мне в глаза, — так нужно. У меня было время поразмыслить. Эти вещи дороги мне, но какой в них толк мертвецу? Здесь всё чужое. Наверное, нужны годы, чтобы самостоятельно понять жизнь на Земле. У меня нет столько времени, да и возможностей таких не водится. Поэтому, если можешь, возьми это золото, чтобы решить проблемы финансов, и помоги мне. Пожалуйста.
Никогда прежде никто не говорил со мной так. Более диким было лишь то, что все эти слова, пробирающие до мурашек, задевающие особые струны в душе, исходили от капризного мальчишки, каким я большую часть времени видела и воспринимала Айрона. Его предложение — избавление от злободневной проблемы денег, я даже знала, кто бы хорошо заплатил за подобную красоту из золота. Но на смену этой вполне понятной неприятности я обрету целый ворох других. Некоторые из которых ставили в тупик. Но разве я могла сказать «нет»?