Мое побережье

Эгоистичная часть меня задавалась вопросом: на кой черт пытаться быть милой с человеком, у которого ты, представься случай, за милую душу стерла бы все воспоминания о собственной персоне; другая упорно стремилась угодить всем и вся в ущерб себе. К сожалению, первая активировалась совсем редко: в минуты ревности к чему бы то ни было или приступы дурного настроения. А ведь себялюбие, пожалуй, иногда не самая худшая черта характера.

Старк же существует как-то — вполне довольный жизнью, между прочим.

Киллиан притормозил на Восток-Кинкейд-стрит 12. Вид у него был… решительный. Стало немного не по себе, когда он с коротким: «Погоди» первый выскользнул из машины только затем, чтобы открыть дверь мне и улыбнуться. Как-то фальшиво.

Распрощаться поскорее желалось знатно, но он бесцеремонно последовал за мной к крыльцу.

Дурной знак.

— Так, говоришь, хорошие новинки выходят?

Я оттягивала шаг, по-детски надеясь, что он остановится посреди тропинки, развернется и уедет, но Олдрич только затронул тему, о которой я была бы рада ввек ничего не знать.

— А, да, мы с Тони почти на все премьеры ходим, он любитель кино, — имя — как спасательный круг. Я цеплялась за любой выступ, боясь падения в адскую пропасть «Олдрич Киллиан», намекая всеми возможными способами на то, что наше общение едва ли пересечет отметку «приятельское».

— Как насчет «Интерстеллара»? Он еще идет, я не видел.

Мы подошли к крыльцу, и я оказалась буквально зажатой между домом и ним.

— Я уже ходила, — вообще-то, компанию Тони составлял в том походе Хэппи, ибо воскресный вечер двадцать шестого октября оказался мерзопакостно-промозглым и дождливым, отбивающим всяческие порывы вылезать из-под одеяла, но Киллиану подробности знать не обязательно.

— «Большие глаза»? Премьера как раз завтра.

— Давай завтра и созвонимся? — пожалуй, еще чуть-чуть, и я обкусаю губу с внутренней стороны до крови.

Он хмыкнул. Сделал шаг ближе.

Как в тот раз.

Паника.

— Созвонимся.

Он окинул медленным взглядом мое лицо. В голову не шла ни одна путевая мысль, чтобы отвлечь. Повисшая тишина рябила очень характерного типа напряжением. Глаза в глаза — на переносицу.

— Ну, тогда до скорого?

Не смотри на меня так. Не делай того, что хочешь сделать.

Если папа сейчас дома и вознамерится выбросить со второго этажа несуществующий рояль прямиком нам на головы, то я не сильно расстроюсь.

— До скорого.

Хотелось верить, что Олдрич пялится и не больше, но он, вопреки тому, чтобы развернуться и последовать к своей машине, склонился из-за разницы в росте к моему лицу и замер, почти соприкасаясь своим носом с моим. Очевидно, ожидая либо ответа, либо отказа.

Дело — дрянь.

Северный ветер волной ударил в спину, отчего волосы взметнулись и ринулись вперед. Я, зная, как неприятно они могут хлестануть, поспешно словила рвущиеся по воле стихии пряди и собрала их обеими руками на затылке в имитации хвоста.

Он, очевидно, понял жест по-своему.

Из-за того, что я не разомкнула губ, поцелуй вышел смазанным.

В голове мелькнула мысль, вроде: «О, боже, я целуюсь с живым парнем, и это не плод воображения Тома Хиддлстона во сне», но смылась недопустимо быстро туда же, куда и исчезли остальные. Я ждала, что грохнусь в малодушный обморок от нервного истощения, но не происходило ничего.

Вообще ничего.

Словно четырнадцатилетняя я перенеслась во времени и оказалась в тождественной ситуации: с той лишь разницей, что тогда ко мне «прилип» далеко не самый популярный парень в школе на вечеринке по случаю Хэллоуина (почему я и зареклась их впредь не посещать), стукнулся зубами и взялся демонстрировать худшее действо на планете до тех пор, пока я не опомнилась и не сбежала. А сейчас напротив стоял вполне приличного вида Киллиан.

И не вызывал он никаких эмоций.

Упрощало час позора то, что Олдрич вел. На секунду я запаниковала, когда он выдержал короткую паузу и полез с языком, упрямо прижала свой к небу и хотела было воспользоваться моментом, — лучше возможности отстраниться и не придумаешь, — однако Киллиан оказался гораздо умнее и опытней, в мягкой, но настойчивой манере показывая, что все понял и ограничится одними лишь губами.

Шея начала болеть, ушей достиг кошмарный влажный звук. Бинго! Его секундной заминки на передых хватило для прекращения безумия.

Определенно лишний жест. Лишний эпизод моей жизни.

Я поспешно отвернулась, наконец-то делая глубокий вдох и выдох. Осознание, что я все время задерживала дыхание, нахлынуло с примесью полного не нахождения объяснения своим действиям.

Сколько это длилось? Пять секунд, пятнадцать? Улыбку Олдрича я скорее чувствовала кожей, нежели видела, а затем он коротко чмокнул меня в щеку.

— Пока.

«По традиции», — недовольно пронеслось в голове.

— Пока, — посмотреть в ответ сил не нашлось, да и Киллиан, кажется, не настаивал.

Я не с первого раза попала в замочную скважину, слыша, как заводится мотор за спиной, и только после, едва дверь с грохотом захлопнулась, ключи без разбора полетели на тумбочку, а тело притянуло филейной частью к полу, все осознание произошедшего водопадом хлынуло в мозг.

Я позволила себя поцеловать.

Я закрыла горящее лицо ладонями, издавав вымученный полустон. Пружинистый мягкий рывок, шкрябание связки о тумбочку — Снежок уже запрыгнул и начал играть.

Боже.

Я раздевалась на ходу, оставляя сапоги у порога в разбросанном состоянии, игнорируя съехавшее с плеч пальто у лестницы, сдергивая с шеи шарф на подходе к ванной. Замерла напротив раковины, лицезря уставившееся на себя с безумной смесью эмоций на лице отражение.

Дура.

Открутив кран, второй раз за день схватилась за зубную щетку. Смыть. Смыть с себя эти призрачные ощущения и привкус спрайта, вырвать из памяти, будто не было в моей жизни никакого Олдрича Киллиана. Никогда.

Я солгу, если скажу, что это было противно. Это было никак. Прохладные губы, слишком гладкие, очень хорошо подходящие под определение «не те».

Хотя откуда мне знать, какие они — «те самые».

Раздражение вперемешку с непонятно откуда сформировавшейся обидой царапало внутренности. Скребло, подобно в скоростном режиме проезжающейся по зубам щетке. Вкупе с ощущением, что я обманула саму себя.

Лучше бы этого не было. Как обмолвился случайно Роуди, отнюдь не тонко намекая: «Иногда стоит попробовать полюбить того, кто тебе подходит». Я сплюнула пенистую пасту, словно в ней плавали пронесшиеся в голове слова. Черта с два. Стоит держаться особняком, нежели морально насиловать саму себя.

Кому от этого станет лучше? Мне, Киллиану? Я вообще сомневаюсь, что смогу когда-нибудь обратить внимание на другого парня по собственному желанию. Не из-за какой-нибудь перепалки со Старком, в попытке побесить или доказать, что я тоже могу быть кому-то интересна.