Моё сердце в тебе бьётся
Шрифт:
Суматошно окинула себя взглядом, а потом чуть ли не заголосила на полную катушку, но из открытого рта не вырывались ни звука. Я в немом ступоре смотрела на руки Соболевского, на его ноги. Зачем-то потянула мокрую ткань его брендовых штанов, а потом и толстовку.
Какого черта это все одето на мне?
Еще пара минут молчаливого оцепенения, а потом очередная вспышка света озарила небосвод, а за ней грянул гром и небеса наконец-то разверзлись над нами. Хлынуло как из ведра, а мое тело – мое, черт возьми тело – встало и направилось ко мне.
–
Тут же зажала рот ладонью, а потом и второй сверху прихлопнула, остервенело тряся головой, не веря в то, что происходит вокруг меня. Это все сон, страшный кошмар!
– Алён, гроза. Пошли в дом. Под деревом опасно, – но видя, что я не реагирую, моя копия существенно повышает голос и почти кричит на меня, – Алёна!
– Это все неправда, – бормочу я и уже полностью закрываю глаза ладонями.
– Вставай, – тянет меня мой двойник за мокрую толстовку.
– Я сплю! Я просто вижу сон! Да! Сейчас я проснусь и…
– Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной!
А потом меня неожиданно сильно взяли и потянули за ногу, так что я свалилась на спину и снова была вынуждена посмотреть на себя со стороны. Господи, это какой-то фильм ужасов, не иначе!
Но я все же встала, а потом и снова попятилась от самой себя, но меня тут же нагнали, а потом и вытащили из переднего кармана джинсов какой-то предмет. После тоненькая фигурка метнулась к двери, взлетела на крыльцо, а затем отперла дверь, сразу же включая свет и смотря на меня вопросительно.
– В дом зайди и спокойно все обсудим, – указала некогда моя рука на манящее тепло, и я только сейчас поняла, что замерзла как бездомная собака.
Подчинилась, но опасливо. И от своей копии держалась на приличном расстоянии, а потом разулась и вошла в светлое, просторное помещение, на поверку оказавшееся кухней-гостиной. Выдвинула стул, уселась на него и в нерешительности, но явно затравлено, посмотрела на…себя.
– Как это возможно? – пробормотала я, – Так просто не бывает. Ведь так?
Снова оглядела себя придирчиво и…окончательно впадая в истерику, зарыдала в голос. Навзрыд!
– Господи ты, Боже мой! – вскрикнул мой двойник, но я заплакала еще горше, не в силах смириться с теми мыслями, что мутным осадком кружились в моей голове.
– Нет! Это все не за правду! И я не сошла с ума! Всему есть логическое объяснение! О, пожалуйста, нет, – шмыгнула носом, на секунду успокоилась, а потом встала, увидев большое зеркало в пол.
Тут же подбежала к нему и, нерешительно заглядывая в его отражение только головой, всмотрелась в свое отражение.
А затем вновь ударилась в горькие слезы!
– Алёна, я прошу тебя успокойся! – совершенно спокойно, даже как-то отрешенно говорила я сама себе, сидя на кожаном диванчике, пока я же, в обличие Никиты Соболевского начинала драть на голове волосы.
В прямом смысле этого слова!
– Что со мной случилось? Почему я вижу то, что
вижу? Мы живем в нормальном мире, в нем не существует единорогов, магии и Эдварда Каллена. Ясно? – снова закричала я и заплакала.– Нет но…
– Никаких «но», – перебила я.
– Но, – снова услышала я свой голос, – по всей видимости, Алёна, мы как-то с тобой поменялись телами. В том озере. Только что…
Минута тишины и я, тяжело дыша, смотрю сама на себя, а потом начинаю глупо, совершенно истерически хихикать.
– Поменялись, говоришь? Телами?
– Угу, – кивает он, а потом нервно хрустит костяшками пальцев.
– Ты сам-то себя слышишь, идиот? Какой еще обмен телами? Мы с тобой не в Нарнии живем и не в чертовом Средиземье! У нас тут нет гребаной магии. Понятно тебе?
– Хорошо, нет так нет. Просто мы с тобой оба кукухой поехали, Аленка. Да? Так тебе легче осознать всю прелесть ситуации? – буквально зарычал Соболевский, будучи внутри моего тела.
– Да! Да, черт возьми! Легче!!! Так что, прямо сейчас вызываем медиков и пусть все переделывают обратно. Не знаю там что нужно сделать, может препараты какие, кровопускание, лоботомия…плевать, я согласна на все! – и тут же я оголтело зашарила по карманам джинсов в поиске своего телефона, но поняла, что это не мои карманы и телефона моего там тоже нет.
Ломанулась сама к себе, но вместо нужного мне гаджета получила только очередную лекцию.
– Княжина, очнись! Нас никто лечить не будет, а на всю оставшуюся жизнь запрут в лабораториях, где будут ставить опыты, пока мы с тобой от горя и тоски не задвинем ласты. Ты этого хочешь?
– Ну и что ты тогда предлагаешь? – снова схватилась я за волосы.
– Для начала, успокоиться. И еще переодеться, иначе мы оба простудимся, к чертям собачьим. Сумка с запасной чистой одеждой лежит вон там, в спальне.
– Ты не будешь переодевать мое тело! – тут же зарычала и ощетинилась я.
– Хорошо! Но тогда твое тело заболеет и помрет от двусторонней пневмонии, потому что я его тебе на зло лечить не буду, – решительно отчеканил он каждое слово.
– Ну и сволочь же ты, Соболевский! – откинула я голову к потолку и протяжно застонала.
– Пошли, переоденем нас, а потом успокоимся и вместе подумаем, как дальше быть и что делать, – кивнул он мне в сторону спальни.
– Что делать? Пока на ум приходит только одно – пойти и утопиться. Все!
– Иди, дверь вон там. А у меня топиться желания нет. Я замерз, устал и у меня болят уши от твоих воплей. А еще я получил психологическую травму. Рыдающий я – зрелище не для слабонервных, знаешь ли.
– Да пошел ты! – огрызнулась я.
– Ну вот я и пошел. Переодевать тебя!
– Не смей! – осадила я его тут же.
– Предложения? – повернулся он ко мне и развел руками.
– В темноте, – тут же выдавила я, хотя меня всю коробило от такой перспективы, – и вообще, я сама все сделаю. Ты просто стой там с закрытыми глазами и жди.