Моё сердце в тебе бьётся
Шрифт:
– Димас, кыш.
– Спорим, не подеремся? – и заржал, а потом махнул, приглашая пройти внутрь.
Что мы, собственно, и сделали. Но перед тем, как показаться людям, Никита подошел ко мне почти вплотную и сказал, заглядывая в мои глаза с абсолютной серьезностью.
– Алёна, послушай. Если вдруг тебе что-то или кто-то не понравится, не стесняйся мне тут же об этом сказать. Захочешь уехать и мы сразу же сделаем это. Хорошо?
– Хорошо, – кивнула я и вновь застеснялась его пристального взгляда, чувствуя, как мои щеки покрываются жарким румянцем.
– Тогда идем.
И
Прошли в огромную гостиную, набитую в большей степени парнями и в меньшей девчонками, и окунулись в гвалт. В основном радовались Никите. Ребята все его обнимали, тискали, кое-то даже шутливо кружил и лохматил густую шевелюру. А потом присутствующие разом и с большим интересом уставились на меня.
– А это моя Алёна, – произнес Соболевский, представляя меня компании, и я рассыпалась на миллионы разноцветных осколков от одного только этого слова – «моя».
– О-о-о, ну все понятно! – хмыкнул кто-то из присутствующих.
– Соболь, а что это у тебя на лице? Что реально? Ты умеешь улыбаться? Офигеть!
– Да у него сейчас физиономия с непривычки по швам затрещит, – заржал еще один.
– Не зря свалил от нас.
– Не зря! – потянули всей толпой.
– Пацаны, меня сейчас стошнит от его блаженного вида, – и Никита форменно оскалился в сторону говорящего так, что вся орава покатилась со смеху.
И понеслось…
Кто-то кричал, что помнит меня, кто-то подмигивал, кто-то приветливо махал рукой. Кто-то водружал мне на голову новогодний конус, а на шею блестящую мишуру, объявляя, что я теперь полноправный член банды. Тут же раздался хлопок открывшейся бутылки с шампанским, и какой-то парень заорал:
– За вновь прибывших!
– Ура! – заголосила толпа и я улыбнулась от уха до уха.
– А теперь, мальчики и девочки, квест! – вдруг появился из ниоткуда переодетый в Дед Мороза Герыч и яростно замахал в воздухе бутафорским мешком с подарками.
И, знаете? Это было здорово! Мы разбились на команды и в огромной двухэтажной квартире Герасимова пытались отыскать ответы на заковыристые вопросы и добыть главный приз – ключ от комнаты, в которой хранился запас фейерверков. А вскоре решение ребусов и шарад привело нас на улицу, где была сооружена огромная ледяная горка. И только после того, как все прокатились по ней на огромных плюшках много-много раз, Дед Мороз выдал нам очередную подсказку, необходимую для вожделенной победы.
По прошествии пары часов, мы, счастливые и веселые, вернулись с улицы. Щеки и носы красные. Но довольные до невозможности! Особенно Я и Никита. Потому что именно мы с ним раздобыли последний пазл от карты сокровищ. А дальше и дверь открыли, где и правда стояли огромные коробки с фейерверками.
Но
игры на этом не закончились, и мы продолжили весело проводить время, поедая бесконечные запасы всевозможных закусок. Играли в фанты, твистер и крокодила, покатываясь со смеху. Герыч принес гитару и устроил нам настоящий «Новогодний огонек», умело наигрывая популярные мелодии и горлопаня песни во все горло.– Трубадур, – незлобно фыркнул Никита и я улыбнулась на это такое точное определение для парня.
Кого-то из парочек даже проняло и народ потянулся на импровизированный танцпол. А Димка, видя какой фурор произвели его рулады, расходился все сильнее и сильнее. А потому и поцелуи между влюбленными не заставили себя ждать. И я от этой картины смутилась до невозможности, а потом украдкой прикоснулась кончиками пальцев к своим губам, ловя себя на мысли, что мне тоже хотелось бы вот так танцевать с Никитой, плыть под звуки гитары и ощущать на себе его поцелуи.
Да…
Глянула на парня из-под ресниц и еще больше смутилась, потому что он сидел почти абсолютно неподвижно, только лишь перебирая в руках мои пальцы, и пристально смотрел на них. А я на него, напрочь выпадая из окружающего мира.
А потом вздрогнула, когда кто-то особенно громко открыл игристый новогодний напиток, а на огромном плазменном экране телевизора, работающем без звука, появилась заставка курантов, отсчитывающая последние пять минут уходящего года.
– Новый год! Быстрее, а то пропустим! Савва, Макс, Илюха, тащите ящики с фейерверками! – завопил Герыч.
– Давайте! Бегом!
– Скорее!!!
И мы кинулись суматошно одеваться, а потом и вывалились всей гурьбой на засыпанную снегом крышу пентхауса, где уже спустя пару минут взмыли в ночное небо первые разноцветные залпы, а потом и вспыхнули огромными переливающимися искрами.
И я смотрела на все это великолепие, задержав дыхание. И Никита крепко обнимал меня сзади, пока чернота ночи над нами окрашивалась пестрыми вспышками.
– Как красиво, – прошептала я.
– Не могу с этим не согласиться, – произнес Никита, вот только смотрел он в это время не на красоту салюта…а на меня.
И сердце в груди, казалось бы, перестало биться. И мир вокруг нас замер.
Где-то там, за пределами нашей вселенной ребята громко начали обратный отсчет уходящего года, а я только стояла в кольце его рук и понимала, что хочу быть только здесь. И больше нигде.
С ним!
– Десять! Девять! Восемь…
И теплое дыхание парня опалило огнем мою щеку.
– Семь! Шесть! Пять…
И его губы осторожно и трепетно прикоснулись к моим губам.
– Четыре! Три! Два! Один!
И его ладонь ласково прикоснулась к моей щеке, разворачивая меня для его ласки.
– С Новым годом!!!
И Никита полностью окунул меня в себя!
– Ура!!!
И наш первый настоящий поцелуй накрыл нас с головой, погружая меня в форменную нирвану. Тело прошила молния, превращая ноги в желе, а мозги всмятку. По венам побежала раскаленная лава, заставляя интуитивно отвечать и позволять ему все. И вот уже его язык коснулся моего языка.
Разряд! Удар!
Еще глубже! Еще жарче!